Я побежал и, став на молотильную доску, погнал волов по разбросанным на току колосьям, направляя их тростинкой. Отец вытер полой пот с лица, поднял вилы и принялся пере-ворачивать колосья. Волы сделали всего три или четыре круга по току, когда из-за нашей скирды внезапно появился весто-вой нашего главы Джалил-бек. Я страшно испугался, тотчас сообразив, что Джалил-бек явился за моим отцом, чтобы отвес-ти его к начальнику.

В конце концов так и оказалось. Джалил-бек двинулся к моему отцу и высоко поднял свою плетку, но не опустил ее, вернее говоря, не смог опустить. Потому что, как только он под-нял свою плетку, отец мой быстро вытянул правую руку и ух-ватился за ручку плетки, а левой обнял Джалил-бека и стал просить его объяснить, в чем он, то есть мой отец, виноват. О виновности моего отца Джалил-бек ничего не сказал, только приказал ему взять меня и сейчас же отправляться к началь-нику.

Услышав это, я совсем растерялся и уже не помню, что слу-жилось дальше. Опомнился я тогда, когда увидел, что отец мой крепко держит меня за правую руку и тащит в сторону деревни.

Я был очень испуган. И как было мне не испугаться. Только теперь я стал понимать, что если человек будет поступать    по закону, то начальник ничего с ним не сделает. А тогда, идя за отцом, я все твердил ему, чтобы он не водил меня к начальни-ку, что начальник мне голову оторвет.

Еще одно: не будь моего отца, я бы не так уж боялся на-чальника. Что я боялся за себя, это само собой, но еще боль-ше пугал меня отец. То есть, не то чтобы нарочно нагонял на меня страх, нет, он и не понимал, что пугает меня. Когда он вел меня за руку в деревню, я, не переставая, спрашивал его, по-чему меня требует начальник, а отец в ответ на это начал обвинять меня, что, может, я подрался с сыном главы, а тот пожа-ловался начальнику.

Словом, добрались мы до площадки Гаджи-Намазали. Сколь-ко было народу в селе, весь был здесь. А начальник вместе с приехавшими с ним гостями был, оказывается, в доме Гаджи-Намазали.

Я еще не понимал, в чем дело, не знал, что будет дальше, и не мог набраться смелости, чтобы спросить кого-нибудь, что тут происходит. Раза два я порывался спросить отца, крестьяне вокруг так галдели, что ни отец не мог услышать моего воп-роса, ни я его ответа. Наконец мы кое-как пробились через плотную толпу крестьян и вышли к середине площади.

Кто-то сказал, что идет начальник. Словно в болото с ля-гушками кинули камень. Все повернулись к воротам Гаджи-На-мазали, и стало совсем тихо. Ворота отворились, и вышел оттуда сам Гаджи-Намазали. Бросая людям: "Расступись, рас-ступись!" - он прошел вперед и остановился в стороне.

За ним вышел какой-то мужчина; он был в краской шапке и белой чохе, и я решил, что это и есть начальник, ко после мне разъяснили, что то был помощник начальника. За помощником появился вестовой главы Джалил-бек. И он со словами: "По-сторонитесь, посторонитесь!" - и, размахивая плеткой во все стороны, прошел вперед и стал в стороне.

После этого вышел глава Пирверди-бек и, расталкивая людей и повторяя: "Отойдите, отойдите!" - прошел вперед и остановился там.

За главой появился какой-то русский начальник, за ним другой. Потом еще один и еще. После них вышел молла, за ним второй молла, а после этого второго моллы наш молла селения Данабаш Молла-Хазратгулу. Позже мне рассказали, что один из молл был кази. После молл со двора Гаджи-Намазали вышли еще разные люди. Но все мое внимание было приковано к русским начальникам, поэтому я уж не запомнил, кто вышел со двора Гаджи-Намазали после молл.

Все эти господа, перечисленные мною, перешли на середину площадки и стали в один ряд. Перед ними стоял стол, покрытый скатертью. Первым выступил вперед кази, положил на стол какую-то книгу в ветхом переплете и обратился к толпе кре-стьян:

- Эй, жители селения Данабаш! Слушайте, что я вам ска-жу. Внимательно слушайте!

После этих слов кази, оба моллы воскликнули:

- Аминь творцу вселенной!

- Люди! - продолжал кази. - Знаете ли вы, по какому поводу сегодня пожаловал в селение Данабаш господин    на-чальник? Дошло до слуха господина начальника, что вы, то есть жители селения Данабаш, все еще пребываете во мраке неве-жества. Поэтому господину начальнику стало жаль вас, и он, взяв на себя огромный труд, пожаловал    сегодня    в    селение Данабаш с целью открыть здесь школу, дабы этим путем как-нибудь вызволить  вас из мира  темноты  и ввести  в мир света. И знаете, сколько ни создал господь бог городов и весей, сколько ни создал он иных краев, все они до единого вышли в светлый мир. Осталось лишь одно-единственное селение Данабаш. Иншаллах, по изволению аллаха, сегодня    господин    начальник откроет школу и здесь, дабы и вы испили шербет просвещения! Оба других моллы опять произнесли "аминь", после    чего кази вынул из кармана и нацепил на нос очки, поднял обеими руками Коран, поцеловал его, приложил ко лбу, и открыв на какой-то странице, принялся громко читать.

Прочитав из Корана несколько заповедей,, кази закрыл кни-гу и, когда оба моллы воскликнули: "Аминь творцу вселен-ной!" - положил Коран на стол и опять обратился к кре-стьянам:

- Люди! Да не онемеют уста, произнесшие "аминь"!

После этого обращения кази первыми воскликнули: "аминь" оба моллы; затем несколько крестьян, вторя им, тоже произ-несли "аминь". Тогда кази поднял обе руки вверх и, держа их перед своим лицом, начал молить аллаха о ниспослании благо-дати, во-первых, обожаемому монарху, а затем его августей-шей супруге и всем членам царской семьи.

Все собравшиеся, вторя друг другу, произнесли: "аминь". И кази перешел к начальнику. Он стал расхваливать его, пере-числяя все имеющиеся на арабском языке похвальные слова. Потом он снова принялся молиться за господина начальника. Одним словом, кази долго говорил, говорил, говорил без конца и заключил свою речь словами:

- Эй, жители селения Данабаш! Нам всем надлежит ден-но и нощно во время молитвы благодарить господа бога за то, что он даровал нам великое счастье, послав в наш край такого правителя, как наш господин начальник. Это не что иное, как благоволение и милость великого творца к нам, его греш-ным рабам! Аминь!

Собравшиеся, вторя кази, воскликнули: "аминь!" Когда кази кончил свою речь, один из русских начальников, невысокого роста и с седеющей бородой, выступил вперед и, повернувшись к крестьянам, начал говорить что-то на своем языке. После мы узнали, что это и был начальник. Когда на-чальник кончил свою речь, вперед выступил еще один русский начальник и обернулся к крестьянам. Все враз воскликнули:

- Да продлит аллах жизнь господину!

- Жители селения Данабаш! Понимаете ли вы, что изво-лил сказать вам господин начальник? Хорошие слова он говорит, очень хорошие слова. Откройте уши и слушайте, ибо не часто доводится человеку слышать подобные умные наставления. Господин начальник изволит сказать, что он очень доброжела-тельно относится к жителям селения Данабаш. Но изволит сказать и то, что он сочувствует этим людям, ибо это очень тем-ные, тупые люди. Я тоже подтверждаю, что в этом отношении господин начальник совершенно прав. Я и сам вижу, что вы темные, забитые люди, совсем как животные. И то, что вы тем-ные люди и подобны животным, доказывается тем, что вы ни-чего не поняли из того, что изволил сказать господин началь-ник, и мне приходится объяснить вам. Итак, господин началь-ник изволил сказать, что ему очень жаль жителей селения Да-набаш, которые очень отстали и пребывают в темноте. Поэтому сегодня господин начальник изволил пожаловать к вам, в ваше селение, чтобы открыть здесь школу и таким образом сделать вас счастливыми.

- Да продлит аллах жизнь господина! - крикнули вдруг крестьяне.

Затем начальник достал какую-то бумагу и начал читать. Читал, читал, а потом обратился к русскому чиновнику, кото-рый только что говорил по-нашему. И тот, по-прежнему обра-тившись к народу, начал:

- Жители селения Данабаш!..

Но я так и не узнал, о чем и что он говорил дальше. Не узнал потому, что очутился в стороне от толпы, а получилось это вот как. Я слушал русских начальников, когда кто-то сзади потя-нул меня за полу. Сперва мне подумалось, что за полу потянул меня мой отец, но, повернувшись назад, я понял, что тянет меня не отец, а кто-то другой и, не то что другой, а наш сосед Кербалай-Исмаил. Он схватил меня за плечо и потянул с такой силой, что, опомнившись, я увидел себя уже вне толпы.