9 октября 1941 года меня неожиданно вызвали в Смольный.

— Чует мое сердце, на этот раз мы расстанемся, — сказал Петр Ильич Барабан, начальник нашего штаба.

Во время войны не только на флоте происходили перемещения. Нередко выяснялось, что кто-то находился не на своем месте. Кроме того, война без жертв не бывает. Эти обстоятельства вели к новым назначениям.

С начала войны меня такое перемещение уже коснулось. Раньше я служил на торпедных катерах — с самого выпуска из Военно-морского училища имени М. В. Фрунзе в 1930 году. Командовал катером, звеном, дивизионом. В 1939 году, окончив Военно-морскую академию, был назначен командиром бригады торпедных катеров здесь же, на Балтике. В этой должности и войну встретил. Прямо скажем, воевали мы неплохо. Многие мои товарищи уже тогда прославились большими делами. Не один вражеский корабль пошел ко дну от наших торпед. А. И. Афанасьев, В. П. Гуманенко, И. С. Иванов, С. А. Осипов, Б. П. Ущев и еще несколько самых отважных моих сослуживцев позднее удостоились звания Героя Советского Союза.

А действовать нам становилось все труднее. Наши маленькие стремительные корабли обладают мощным оружием, но запас хода у них невелик, они не могли далеко отрываться от базы. А мы после тяжелых боев оставляли портовые города. С дивизионом катеров я участвовал в полном драматизма таллинском переходе. На всю жизнь запомнились те дни. Почти две сотни кораблей и судов с войсками и эвакуированным населением шли среди минных полей, под непрерывными бомбежками с воздуха. Многих друзей мы тогда потеряли. Но дошли. Ядро флота и десятки тысяч бойцов были спасены. Они включились в оборону Ленинграда.

Когда мы прибыли в Кронштадт, меня вызвали в штаб флота.

— По решению Военного совета флота вы с сегодняшнего дня командуете Отрядом кораблей реки Невы, — сказали мне.

— Но в этом отряде, наверное, большие корабли, — говорю я, — а я — катерник.

— Вот и пригодятся ваши качества катерника — решительность, готовность идти на риск.

— Где же этот отряд кораблей?

— Его еще нет. Вам предстоит его сформировать. И спешите: враг у стен города.

— Но нужны штаб, политотдел.

— Создавайте их на основе штаба и политотдела своей бригады торпедных катеров.

Так в новом соединении оказались вместе со мной мои давние боевые друзья — военкомом полковой комиссар Иван Семенович Малоглазов, начальником штаба капитан 3 ранга Петр Ильич Барабан, начальником политотдела полковой комиссар Павел Михайлович Васильев.

Получаем корабли с завода: новые эскадренные миноносцы «Стройный» и «Строгий», канонерские лодки «Красное знамя», «Зея», «Ока» и «Сестрорецк» (три последних наскоро переоборудованы из самоходных шаланд для перевозки грунта, поднятого землечерпалками), три сторожевых корабля, четыре тральщика, четыре бронекатера, торпедные и катера МО (малые охотники за подводными лодками) и плавучую батарею, вооруженную тремя 45-миллиметроиыми зенитными пушками. Свой флаг я поднял на плавучей базе «Банга».

Помощники мои были испытанные моряки, энергичные и неутомимые. В кратчайший срок они сделали, казалось бы, невозможное. Личный состав кораблей вместе с рабочими судостроительных заводов трудились без отдыха. Монтаж артиллерийских приборов на недостроенных эсминцах был завершен уже на боевых позициях. Корабли заняли свои места на Неве в районе Усть-Ижоры. Для этого пришлось подогнать сюда деревянные баржи, которые заменили причалы (из-за мелководья корабли не могли швартоваться к берегу). Установили связь с корректировочными постами, с сухопутными войсками, сражавшимися на этом участке, — 4-й дивизией народного ополчения и 158-й стрелковой дивизией. 30 августа эскадренные миноносцы «Строгий» и «Стройный» открыли огонь по врагу.

Положение Ленинграда осложнялось с каждым днем. Гитлеровцы ценой огромных потерь в последней декаде августа заняли станции Чудово и Мга, перерезав железнодорожные и шоссейные магистрали, связывавшие Ленинград со страной. 30 августа враг вышел на левый берег Невы в районе Ивановских порогов, прервав таким образом и водный путь, по которому еще осуществлялась связь города с Большой землей.

Противник бросал в бой все новые силы. 8 сентября ему удалось захватить Шлиссельбург (Петрокрепость). Но дальше он продвинуться не смог. Наши войска стояли насмерть. Мы то и дело получали заявки от частей поддержать их огнем. Стрельба не прекращалась ни днем, ни ночью.

Враг теперь находился совсем близко от нас. Он выявил наши позиции, и снаряды все чаще рвутся возле кораблей. Случись это в море, мы отошли бы от причалов и смогли уклоняться от вражеского огня. Но в узкой реке не поманеврируешь. Команды кораблей несут потери от осколков, но стрельбы не прекращают. Сейчас это единственное наше спасение — быстрее подавить батареи противника. И мы усиливаем огонь, благо прямых попаданий в корабли пока нет.

Запланированная гитлеровским командованием встреча немецких и финских войск на Неве так и не состоялась. В наших руках оставалась узкая полоска земли, соединявшая Ленинград с Ладожским озером.

День 9 октября, с которого я повел свой рассказ, начался как обычно. Мы опять получили множество заявок на огонь от сухопутных частей. К тому же поступил тревожный сигнал: противник сбрасывает в реку плавающие мины. Одну мину удалось выловить и разоружить, вторую подорвали в безопасном месте, третья сама взорвалась от удара волны проходившего вблизи бронекатера. Плавающие мины представляли опасность не только для нас, но и для всех кораблей, базировавшихся ниже по реке. Я отдал приказание начальнику штаба П. И. Барабану и флагманскому артиллеристу капитану 3 ранга Н. И. Федосову рассмотреть заявки войск, распределить цели между кораблями, а флагманскому минеру капитану 3 ранга Г. А. Кузнецову усилить противоминное наблюдение и в оба глаза следить за состоянием сетей и боновых заграждений.

Сам поспешил в город.

С волнением подхожу к Смольному. Здесь располагался штаб революции. Отсюда великий Ленин руководил штурмом старого мира. Сейчас, в грозные для страны дни, Смольный снова стал боевым штабом — штабом обороны Ленинграда. Здание выглядит величественно и строго. И по-прежнему под его сводами царит непоколебимая уверенность в будущем, спокойная и деловитая атмосфера. Я бывал здесь в мирное время. С виду почти ничего не изменилось с тех пор. Вот только людей в военной форме встречается больше.

Принял меня адмирал Иван Степанович Исаков, заместитель Наркома Военно-Морского Флота и заместитель главнокомандующего Северо-Западным направлением. Он сказал:

— Приказом Наркома Военно-Морского Флота вы назначены командующим Ладожской военной флотилией. Задачи на вас возлагаются ответственные.

Исаков подвел меня к карте, коротко ознакомил с обстановкой. Ленинград во вражеском кольце. Железные и шоссейные дороги, связывающие город со страной, перерезаны. Запасов хлеба в городе на неделю, мяса и того меньше. Еще хуже с горючим для авиации и танков. Подвоз продуктов питания, топлива, боеприпасов, оружия, медикаментов, как и эвакуация детей, женщин, стариков, больных и раненых из осажденного города, возможны только через Ладожское озеро. Основная тяжесть перевозок и их обеспечение возлагается на Ладожскую военную флотилию. Ей оперативно подчинено Северо-Западное речное пароходство. Создано специальное управление подвоза при штабе Ленинградского фронта, возглавляемое генерал-майором интендантской службы Афанасием Митрофановичем Шиловым. Оно будет контролировать перевозки, развертывать перевалочные базы на берегах озера, осуществлять погрузочно-разгрузочные работы, подачу грузов и их вывоз из портов.