В палате, кроме кровати, тумбочки и туалета, имелось окно с решёткой, до которого девочка не могла дотянуться. Юле давали таблетки и проводили шокотерапию, но она всё равно оставалась безучастной к окружающим. И только, Прасковья Никитична, пожилая нянечка, смогла расположить девочку к себе. К Юле не приходили посетители, кроме врачей и медсестёр. Прасковья Никитична, жалела и баловала Юлю как могла. Иногда плакала и вытирала слёзы тайком от девочки, чтобы та не видела и не задавала вопросов. Приносила конфеты, вкусное печенье, чаще это делала после обхода врачей. Гладила по голове и, как мама, утешала и успокаивала. И ещё рассказывала обо всем, что творится за стенами больницы: о погоде, событиях в городе, про своё детство, семью и разные города и страны.

Юля была безучастна к рассказам нянечки, конфеты складывала в тумбочку и кормила по ночам мишку. Потом выбрасывала в туалет, чтобы не обидеть Прасковью Никитичну. Ей не хотелось сладкого, но ещё больше она боялась, что один из викингов проникнет ночью в больницу и убьёт ее, как в тот злополучный день маму. Спала она, накрывшись одеялом с головой, и вылезала из-под него, только когда в палате становилось светло и уютно. Но со временем она стала доверять нянечке, не чувствуя с её стороны угрозы. И даже принимала ласки и увещевания. Незаметно привязалась к доброй, простой женщине и вечерами с нетерпением ждала ее.

Однажды Прасковья Никитична пришла поздно ночью и разбудила девочку.

– Юленька, просыпайся, одевайся, – тихо приказала она, доставая из тёмного пакета вещи.

В ответ Юля посмотрела удивлёнными глазами на Прасковью Никитичну и взяла в руки юбку, кофточку, куртку и новенькие ботиночки.

– Одевайся, одевайся, девочка, я потом тебе всё объясню.

Прасковья Никитична помогала Юле примерять новые вещи.

– Подошёл размер, слава Богу, а то ведь я думала, что будут малы и кофта, и курточка. Померяй ботиночки. Нравятся?

Юля, улыбаясь, кивнула, внимательно разглядывая красные ботиночки.

– Ты, главное, ничего не бойся и доверься мне. Я по дороге тебе всё расскажу.

На удивление Юля совершенно не боялась. Утешала себя мыслями о том, что она уже не одна, а с бабушкой, и злой коварный викинг не сможет их одолеть и принести беду. Она, молча надела вещи, в глубине души понимая, что в больницу больше никогда не вернется.

Прасковья Никитична, как заговорщица, открыла дверь и выглянула в коридор. Там не было ни души. Время перевалило за полночь. За столом на посту дежурная медсестра, склонив голову на грудь, посапывала глубоким сном. Прасковья Никитична крепко держала за руку девочку, выводя из палаты. Минуя длинный коридор, стараясь ступать как можно тише, они вышли к широкой лестнице. Спустившись на несколько этажей вниз, подошли к входной двери. Там стоял неопрятный мужчина, в телогрейке и шапке ушанке; завидя беглецов, открыл дверь. Это был сторож, с ним заранее договорилась Прасковья Никитична, что он их ночью выпустит из больницы.

На крыльце больницы Прасковья Никитична остановилась. Поправила шапочку на голове у Юли и завязала потуже шарф.

– Готова? – улыбнулась она девочке тёплой улыбкой и подмигнула.

Юля в ответ кивнула и впервые за четыре месяца улыбнулась.

– Тогда пошли в новую жизнь.

На улице стояла снежная зима. Сугробы высились во дворе больницы, как старинные замки из сказок. Четыре месяца в больнице для девочки пролетели незаметно. Впервые за это время она дышала свежим, морозным воздухом, и по лицу бежали маленькие слезинки. Она хлюпала курносым носиком и вытирала его тёплыми и пушистыми варежками с маленькими вышитыми оленями. Прасковья Никитична держала девочку за руку и, растворяясь в снежном круговороте, вела за собой, в неизвестность. Девочка, перебирая маленькими ножками, готова была прыгать, скакать от радости и, не оглядываясь на мрачное здание больницы, бежать за няней в новую, совсем незнакомую для неё жизнь, где она найдёт не только свой дом, но и настоящих друзей.

Двадцать минут положенного отдыха подходили к концу. Андрей сидел, в глубокой задумчивости, откинув голову на спинку дивана. Комната отдыха для персонала (стафф) была сплошь утыкана камерами, и об этом знали все: от уборщицы, до управляющего. Спать лёжа или сидя запрещалось. Дремать в кресле можно всем, главное – не попасть в объектив. Словом, если сможешь вздремнуть стоя – вперёд. Но лежать – ни-ни. Можешь читать книги, играть в телефоне, бродить по страницам интернета, медитировать.

Смена Андрея заканчивалась. Осталось последние два часа отработать и домой. Быстрее бы, быстрей.

Андрей поднялся с дивана и осмотрел форму. Одно из условий контракта – выглаженная, чистая форма. Иначе штраф. Деньги терять не хотелось. Из зеркала на Андрея смотрел высокий белокурый красавец. Как пить дать Маяковский в молодости. Так его назвала одна из клиенток, владелица фабрики по изготовлению мебели. Величественная, надменная, с крючковатым носом и уродливой родинкой на лице. Она часто играла в казино. Старалась всегда сесть за стол Андрея, думая, что он ей приносит удачу. Смешно. Теперь все его только и дразнили – Маяковский, забывая настоящее имя и фамилию.

У Андрея была шикарная фигура. Накачанный торс, широкие плечи, открытый, дружелюбный к окружающим взгляд. Занятия спортом для него не прошли даром. КМС по плаванью и спортивной гимнастике – не шуточки. К большому сожалению, никуда не удалось применить полученные навыки, зато на здоровье парень не жаловался. Вспомнилось, как после окончания института думал: вот она, взрослая жизнь. Сейчас оторвут с руками и ногами молодого специалиста, экономиста. Ан, нет. Был бы слесарем, сантехником, строителем – тогда да! Цифры считать, сидеть в удобном мягком кресле в офисе, увы, есть кому. Бизнеса семейного не было, как впрочем, и «волосатой лапы» в высших эшелонах власти. Родители обычные учителя. Спасибо, выучили, забрали бабушку к себе жить и дали сыну собственное жилье. Всё.

Однажды приехал товарищ из-за границы, куда уехал с родителями сразу после школы. Рассказывал, какое там житие – бытие. Не сравнить с нашим, отечественным. Со знаком качества на этикетке. Посидели дома, понесло в ресторан, потом товарищ затащил в казино. Андрей попал туда впервые и был поражен до глубины души. Сидел рядом с другом, таращился без зазрения совести на игроков с тугими кошельками. Не играл, хотя друг предлагал. И не хотелось. Игра не его конёк, не азартный человек, только и всего.

Друг был знаком с управляющим казино, и когда тот появился в зале с охранником, подошёл и о чём-то минут пять говорил, тыча пальцем в Андрея. Управляющий позвал парня и долго с ним беседовал за чашкой кофе, расспрашивая об учёбе, семье. Образование парня, как впрочем, и внешний вид, понравились управляющему, и, недолго думая, он предложил Андрею работу в казино. Это почему-то не удивило парня. Наоборот, он почувствовал себя в новом амплуа, как начинающий актёр перед эпизодической ролью. Яркая новая жизнь притягивала, словно «запретный плод», сладкий и всегда желанный. Плюс эта жизнь давала неплохую перспективу и приличную зарплату. Деньги он любил особой, никому не ведомой страстью. Любое казино предпочитает взять на работу новичка. Обучить «под себя», так сказать, натаскать, словно «сторожевого пса». Здесь пригодились математические способности Андрея. Кажется, что всё просто: быстро и правильно раздавай карты, принимай ставки, запускай шарик и раскручивай диск рулетки. Ан, нет! От крупье зависит создание психологического комфорта посетителя, также усыпление его внимания, дабы игрок не концентрировался на игре, не считал карты и как можно больше проигрывал. Ведь сорванные крупные джек-поты создают лишь видимость лёгких денег. Основная масса посетителей выигрывает крайне редко.

Опять – таки, не без «помощи» крупье, который должен сочувствовать проигравшему и, проявляя искреннее сожаление в случае проигрыша, приглашать отыграться. Дилер, умеющий делать игру в казино, на вес золота. Андрей был именно таким. Зубастым и умеющим располагать к себе людей.