Когда он выходит из ванной, с волос его всё ещё капает, а полотенце небрежно наброшено на плечи. Джордж чувствует себя как-то иначе. Словно обновленным. И ноющий узел в груди уже не так давит.

- Доброе утро, - голос за спиной заставляет его остановиться.

- Привет, Гарри.

Джордж оглядывается на Поттера и замечает, что тот не в пижаме и вовсе выглядит так, словно давно встал. В его глазах ни капли сна, а уголки рта опущены так сильно, что почти образуют складки. Это странно.

- Чего не спишь? – спрашивает Джордж. Капля воды повисает на кончике прядки на лбу, а потом вдруг стекает по коже, вдоль носа, бежит, торопится. Джордж не стирает её. Отчего-то ему нравится.

- Не хочется, - отвечает Гарри, пожимая плечами. – Плохой сон, наверное.

И Джордж вдруг вспоминает, что этот мальчик напротив него, тоже умер. Но вернулся. Смерть отпустила его. Не потому, что он был с кем-то так сильно связан, а из-за чего-то другого. Он остался жив, побывав на другой стороне. Его мир тоже перевернулся. После такого невозможно остаться прежним. И кошмары – только вершина айсберга. Кто знает, что там, в глубине. Со всем, что произошло с этим парнем, у него должно быть пожизненное ПТСР.

Джордж поражен этой мыслью. Все так сильно трясутся над ним, что никто, казалось, не замечает, что есть ещё один человек, которого той ночью тоже сломали. Разбили на миллион осколков, а потом собрали заново. Только вот шрамы от сколов всё равно остались и никогда не перестанут причинять боль.

От этого Джордж почти задыхается. Он вдруг чувствует себя старшим братом этого мальчика, лучшего друга его настоящего братика. И Гарри со своими зелёными грустными глазами выглядит так, словно нуждается в защите больше всего на свете. Он так искривлен. Он только что потерял последнего человека в этом мире, которого мог бы считать своим отцом. И ему только семнадцать. В его возрасте Джордж кидался навозными бомбами и взрывал фейерверки в школе. Он же не взрослый! Но… разве он когда-то был ребёнком? Со всем, что выпало на его судьбу.

И они стоят сейчас в коридоре, напротив друг друга, но каждый в своем собственном изменившемся мире. Так близко, но в то же время невозможно далеко. Но правда в том, что в безумии Джорджа Фред всё ещё рядом с ним. А Гарри…

- Эй, хочешь чего-нибудь поесть? – внезапно даже для себя самого предлагает Джордж. Он устал быть тем, кого жалеют. Он сильный. Он может помочь тому, о ком все забыли.

Гарри выглядит удивленным не меньше Джорджа. Но кивает.

- Подождешь? Я только оденусь.

Снова кивок.

Джордж спешит к себе. Фред всё ещё спит, подушка упала на пол, а пальцы сжимают скомканное одеяло, будто обнимают игрушку. Это так мило, что Джордж не сдерживает улыбку. Бедный брат, он, должно быть, сильно измучился с кошмарами своего близнеца. Одевшись, Джордж поднимает подушку и кладёт её рядом с головой Фреда.

- Я внизу, - шепчет он зачем-то, прежде чем покидает комнату. Его волосы всё ещё сырые, но он едва ли обращает на это внимание. Но каждая упавшая с них на тёплую кожу капелька заставляет его сердце пропускать удар. И это приятно. Словно подтверждение того, что он жив.

Гарри ждёт его там же и, не мигая, смотрит вперед. Завидев Джорджа, он неловко улыбается, но плечи его сразу же опускается. Думал ли он, что всё это шутка, и Джордж не придёт?

На кухне действительно мама и Флер. Они разговаривают, и Джордж, прислушавшись, понимает, что обе сетуют на то, сколько теперь проблем, из-за которых отцу, Биллу и Перси приходится чуть ли не ночевать на работе. Что Министерство, что Банк – всё в раздрае. Ах, да, Гарри ведь ограбил Гинготтс, нужно будет расспросить его позже.

- Джордж?

- ‘Арри?

Мама и Флер восклицают почти одновременно. Джордж переглядывается с Гарри и замечает в его глазах то же самое желание исчезнуть, что чувствует сам. Он ощущает, что и мама, и Флер смотрят на него. И на Гарри тоже, но в основном на него, и ему хочется закричать: «Вы что, не видите? Он умер за вас! Он умер, а вы жалеете меня!»

Билл был прав. Когда уходит опасность, героев забывают.

- Мы только возьмем что-нибудь перекусить и прогуляемся по саду, - произносит Джордж. И быстро оглядывается на Гарри. – Да?

- Ага, - соглашается тот.

Мама подозрительно смотрит на них, с тревогой, которой быть не должно. Флер же внезапно улыбается, как будто понимает. А, может, и правда? Ведь она умная и внимательная. И она – не Уизли. Точнее, лишь недавно стала частью семьи. Гарри же она знала прежде, и у неё особые чувства к этому человеку. Она может видеть его на самом деле, пока все другие возятся с Джорджем.

- Вот, пожалуйста.

Она протягивает им блюдо с ещё тёплым печеньем и сэндвичами.

- Может, вам что-нибудь приготовить? – как всегда суетится мама. – Завтрак ещё не готов, я не ожидала, что вы встанете так рано, а твой отец, Билл и Перси уже поели…

- Не нужно, миссис Уизли, - мягко перебивает её Гарри, и лицо его светится благодарной улыбкой. – Спасибо. Нам этого хватит. А после – мы позавтракаем со всеми.

Джордж, конечно, не собирается выполнять последнее, но сейчас не лучший момент, чтобы это озвучивать. Гарри с улыбкой берёт тарелку, и Флер заботливо гладит его по плечу, прежде чем отступает. Джордж может её понять. Если бы кто-то спас его брата, он бы тоже любил этого человека до конца своей жизни. Но никто не сделал этого для Фреда.

Солнце кажется тёплым только из окна. На самом деле воздух ещё по-весеннему свеж и прохладен, а листья и трава покрыты росой. Джордж вздрагивает, когда очередная капля воды с волос попадает под футболку и сбегает по спине. Наверное, ему стоило высушить волосы, прежде чем соваться на улицу. Потому что сейчас даже влажное полотенце на плечах быстро становится ледяным. Но он и не думает что-то исправлять.

Вместе с Гарри они в молчании шагают по саду, жуя печенье. Джордж знает, что это не было бы нормальным ни в одной реальности. Кроме той, что у них есть. Всё должно было быть не так. Рядом должны шагать Фред и Рон, и их смех должен заполнять воздух, весёлый, живой.

- Гарри, - Джордж не уверен, может ли спрашивать о том, что его интересует, но никто не запрещает ему попробовать.

Гарри останавливается и выжидающе смотрит на него из-за стекол очков.

- Что там? – Джордж сжимает кулаки. – Что там было, когда ты умер?

Лицо Поттера становится расстроенным. Джордж без труда представляет, как он рассказывал всё Рону и Гермионе, но как всегда отмахивался от ответа перед другими. И он опасается, что так же будет и в этот раз.

- Я не знаю, - произносит Гарри и хмурится. – Там… был Дамблдор. Он сказал, что я могу вернуться или сесть в поезд и отправиться дальше. Он не говорил о том, что будет там. И я… я здесь.

Он разводит руки в стороны, словно извиняясь, и едва не роняет тарелку с печеньем. Джордж молчит. Почему Гарри, тот самый Гарри, всегда убегающий от лишних откровений перед другими, в этот раз честно ответил?

- Ты спрашивает об этом из-за Фреда, да? – мягко интересуется Поттер. И пока все другие ходят на цыпочках, боясь упоминать погибшего близнеца рядом с Джорджем, Гарри делает это так просто, так естественно, что это именно то, что нужно. Никакой жалости. Всего лишь вопрос.

- Нет, - отзывается Джордж. – Не совсем.

Он сам не уверен, зачем завёл этот разговор. Ведь Фред здесь.

- Почему ты вернулся? Ты очень хотел жить, да? – спрашивает он. Гарри глядит на него, без особых эмоций, и кажется таким изможденным, измученным, что его хочется просто обнять и защитить от того зла, что с рождения следует за ним.

- Нет.

Его голос такой равнодушный, чужой. Да, он изменился. Как все вокруг могут этого не замечать?

Джордж не ужасается от такого ответа. Он может это понять – то чувство, когда тебе плевать на собственную жизнь, когда действительно всё равно, есть ты или нет.

- Тогда почему?

Ему зачем-то нужно услышать ответ. Узнать. Гарри задумчиво смотрит на тарелку, а потом неторопливо отвечает: