- Так несправедливо, что они не могут видеть меня, - Фред замирает у окна и смотрит вниз, на сад. Джордж, надевающий футболку, поспешно вытаскивает голову и глядит на брата.

Он знает, что что-то не так. И это звучит глупо, потому что на самом деле всё не так. Но что-то ещё. Помимо основного. Фред, кажется, окончательно пришёл в себя после похорон и даже снова шутил, но в глазах его дрожали какие-то чужие тени.

Джордж проводи ладонью по волосам, приглаживая их, и подходит к близнецу.

- Фред, - его голос тихий, но твёрдый, - что-то случилось ночью?

Он не смог бы объяснить посторонним, как пришёл к такому выводу, просто это было в его голове, как и всё, связанное с Фредом. Они жили в мыслях друг друга.

- Я… – Фред сглатывает, и на миг лицо его искажается. – Я спускался в гостиную и видел папу. Он сидел там один, и я вспомнил, как его покусала змея, и мы так же сидели ночью на площади Гриммо, в креслах, и ждали.

Джордж сжимается. Но он прогоняет холодных призраков прошлого прочь и произносит:

- Мы скажем ему, что ты здесь. И маме. Всем. Как только поймем, что произошло. Они поверят, вот увидишь. Если что, слопаешь тарелку картошки. Против этого им будет нечего возразить.

Маленькая улыбка трогает губы брата, и Джордж довольно выдыхает. Это так привычно – быть поддержкой друг для друга, проще, чем дышать. Самое знакомое и естественное чувство из всех.

- Пойдешь со мной на завтрак? – спрашивает Джордж, отходя к кровати, чтобы надеть брюки. – Или подождёшь здесь?

- Конечно, с тобой, - фыркает Фред и стряхивает с себя апатию. – Вперёд.

Джордж едва успевает застегнуть молнию и бежит за братом.

За завтраком они снова сидят рядом.

Джордж без особого аппетита раскручивает завитой пирожок, превращая его из пышной булочки в мучное подобие серпантина, и прислушивается к тихим разговорам. И почему все голоса такие приглушенные, слабые? Словно доносящиеся из-за тяжелого театрального занавеса.

- Кингсли говорит, большинство из них уже задержаны… – Билл, как всегда, спокоен и сдержан, когда разговаривает с отцом.

- Дементоры вернулись в Азкабан, но не знаю, как им теперь будут доверять, - со вздохом бормочет Перси на другом конце стола. Чарли слушает его и даже что-то отвечает.

- Я собираюсь найти своих родителей, как только всё здесь немного устроится, - информирует деловитым тоном Грейнджер, глядя на Джинни. – Рон обещал мне помочь.

- Ты же не освободишь Кикимера, верно, Гарри? – голос Рона как всегда эмоционален. – Он скончается от такого удара. Будет жалко, он славный малый.

- …Допросы уже в самом разгаре… такой хаос…

- Мы с Перси сейчас отправляемся в Министерство, ты можешь поехать с нами…

- Флер, голубка, поставь это блюдо, оно слишком тяжелое. Пусть кто-нибудь из ребят тебе поможет. Рональд!

- Гарри, вы говорите про Кикимера?

- Полумна прислала мне письмо сегодня утром…

- Джордж, ты не голоден?

Джордж мигает и содрогается, когда, наконец, понимает, что во всем этом безумии разговоров кто-то обратился к нему.

Он поднимает глаза и встречается взглядом с отцом.

- Нет, папа, - он качает головой, стараясь выглядеть убедительно. Отец смотрит на него в ответ, и глаза его кажутся прозрачными. Джордж едва снова не вздрагивает.

- Пап, - снова говорит он, - я хочу съездить в Лондон сегодня.

- В ваш магазин? – отец даже не удивляется, словно утратил способность проявлять эмоции. Или, может, потому, что его горе настолько сильно, что просто задавило всё остальное. – Не слишком рано?

Джордж хочет улыбнуться, но не может. Не тогда, когда на него смотрят эти пустые глаза.

- Нет. Мне это нужно, папа.

Отец кивает.

- Кому-нибудь пойти с тобой?

«Фред, - думает Джордж, - Фред пойдет со мной».

- Нет.

- Ладно.

И Джордж благодарен отцу за его понимание, даже если тот на самом деле понимает не до конца. Но он не навязывается, не копошится и не суетится. Он позволяет сыну поступать так, как тот считает нужным. Он ему доверяет. Это качество всегда восхищало Джорджа. Поэтому, во многом, он и Фред так сильно любили отца и всегда были к нему привязаны.

- Спасибо, папа, - и на этот раз близнецы хором благодарят его. Но вместо привычных двух голосов он слышит один, и сердце его в тысячный раз разбивается.

Отправление в Лондон внезапно становится проблемой.

- Ты еще можешь трансгрессировать? – задается вопросом Джордж. – А летучий порох? Создать портал я не смогу, и машины у нас нет. Сомневаюсь, что Кингсли сможет предоставить для нас министерскую без каких-либо вопросов, а нам сейчас это не нужно.

Внезапно у него перехватывает дыхание и он затыкается. Фред, до этого мирно сидящий на кровати, сразу же поднимается на ноги, словно улавливает мельчайшие изменения в атмосфере.

Джорджу неловко от того, какой вопрос вспыхивает в голове, но он знает, что должен его задать:

- Фред.

- М? – сразу же реагирует близнец.

- Как ты попал сюда? То есть… – Джорджу даже говорить тяжело, - что произошло? Как… как ты это помнишь?

Он морщится, но не отводит от брата глаз. Эта тема не поднималась прежде – слишком оба они были придавлены происходящим и слишком рады, что сумели остаться вместе. Но на самом деле это то, о чём им давно следовало поговорить.

Фред неуютно топчется на месте, а после снова опускается на кровать. И Джордж сразу же садится напротив него. Он не торопит, не подталкивает. Просто ждёт. Фред проводит пальцами по волосам, лохматит их, закусывает щеку изнутри, после облизывает кончиком языка губы и, наконец, отвечает:

- Помню, я сражался вместе с Перси. И он пошутил о чём-то, и это было так нелепо, а потом…

Джордж чувствует, как останавливается сердце в груди. Болезненно. Отчаянно. Хрупкое. И осколочки, мелкие, острые, впиваются в легкие, поднимаются выше, к горлу, мешая дышать.

…А потом Фред умер.

Фред потирает пальцами виски.

- Я очнулся в Большом зале, - тихо говорит он. – Лежал на полу, и вы все были рядом. Мама плакала. И ты сидел с таким странным лицом, что я испугался. Позвал вас, но никто не услышал. Я хотел обнять маму, но не смог, и тогда понял. И когда забрали меня… моё тело… я переместился сюда вместе с ним. О! Джордж!

Внезапно тон брата меняется, становится криком. Глаза его широко распахиваются, и он ошарашенно смотрит на Джорджа. Джордж снова слышит своё сердце в ушах.

- Что?

- Ты не видел меня, - тем же новым, шокированным голосом поясняет Фред. - Когда я очнулся мертвым, ты тоже не мог меня увидеть.

Джордж не помнит ничего из того, что случилось после того, как он увидел тело близнеца. Кажется, в те часы, ставшие вечностью в аду, он не видел не только дух Фреда, но вовсе ничего, кроме тьмы. Но сейчас речь шла совсем не об этом.

- Что же случилось, что потом смог? – задумчиво спрашивает он. Фред хмурится, пытаясь вспомнить.

- Я… я лежал на своём теле, когда вдруг понял, что не прохожу сквозь него. А потом пошел к тебе, и ты знаешь, что случилось дальше.

- Может, тебе просто нужно было время, чтобы… не знаю, сформироваться? – не совсем уверенно предполагает Джордж. Фред смотрит на него.

- Сформироваться? – повторяет он.

- Д… да? В этом состоянии. Знаешь, как бабочка, прежде чем становится собой, бывает куколкой, где она формируется.

Короткий смешок срывается с губ Фреда и повисает в воздухе маленьким солнцем.

- Так я бабочка? – он улыбается, и Джордж фыркает:

- Могу сравнить с ящерицей. Они вовсе из яиц вылупляются.

- Даже не хочу знать, почему ты в курсе всего этого.

- Просто я всегда был умнее.

- А я красивей.

Фред скалит зубы и ослепительно улыбается, словно позирует на камеры перед толпой журналистов и фанатов. Джордж игриво хлопает в ладошки, изображая из себя его почитателя, и знает, что улыбается в ответ.

- Трансгрессируем, - наконец, объявляет он, когда игра прекращается. – Я задам направление, а ты будешь за меня держаться. И всё получится.