Вспышки фотокамер стали все чаще, назойливо зарябив в глазах. Осознание того, что задумал Эвклиф, заставило Люси замереть на месте, прекращая плавные движения. Страх быстро распространился по ее телу, сковав его на месте.

«Нет»

Она была готова к чему угодно: улыбаться, смеяться весь вечер, танцевать, даже принять от него обручальное кольцо, но не это. Ей и в голову не пришло, что Стинг может потребовать у нее ее первый поцелуй. То, что она годами берегла для одного, для того самого. Но не для него. Только не сегодня, она не была к этому готова.

Даже музыка стихла, акцентируя внимание на их паре. Из зала послышались ахи и вдохи умиления. Время замедлило свой ход, когда губы Стинга неумолимо приближались к ее покрасневшему лицу. Она уже могла чувствовать на своих губах его ровное дыхание с ароматом ментола и алкоголя. Не сдержав рвущихся наружу эмоций, Люси отчаянно дернулась, но руки парня крепко сковывали ее, сжав свои тиски еще сильнее, лишь заподозрив сопротивление.

Люси сжалась в комок, пытаясь нашарить глазами хоть какое-то спасение. Но спасение, как ему и свойственно, пришло оттуда, откуда его не ждали.

Один из официантов, видимо, о чем-то сильно задумавшись, споткнулся всего в паре сантиметров от их пары о платье одной пожилой женщины и опрокинул поднос с напитками прямо на светлый костюм Стинга. Опешивший Эвклиф выпустил одеревеневшую девушку из своих объятий и приглушенно зарычал, безуспешно пытаясь отряхнуть свой пиджак от разлитого по нему шампанского. На Люси попало совсем немного напитка, забрызгав ей руки, и она не сразу смогла понять, что спасена.

- Ой, я такой неуклюжий, пожалуйста, простите, мистер, - запричитал официант с растрепанными темными волосами, выглядывающими из-под шляпы, поднимаясь с пола.

- Идиот, пошел вон, с глаз моих, - зарычал блондин и спешно удалился из зала, чтобы найти, во что переодеться.

Джуд, дабы сгладить ситуацию, раздраженно замахал руками в сторону оркестра, который тут же продолжил свою игру, сменив мелодию на более веселую. Гости, перешептываясь, начали расходиться по своим делам. Только тогда Люси смогла выйти из оцепенения, поняв, что спасена, и заметить, что нерадивого официанта за шкирку уводит в сторону выхода охрана.

Ей хватило не больше секунды, чтобы сообразить, что к чему. Пусть неосознанно, но этот несчастный неуклюжий парнишка спас ее. И она не могла остаться перед ним в долгу.

Ей удалось нагнать стремительно удаляющегося охранника уже у выхода из зала. Мужчина, на плечо которого она требовательно опустила руку, требуя к себе внимания, сначала грубо скинул ее ладонь с плеча. Но лишь завидев, кто стоял позади него, виновато обернулся, потупив взгляд.

- Прошу прощения, госпожа Люсьена. Чем я могу вам помочь? – низким басом обратился к ней широкоплечий мужчина, продолжая сжимать в кулаке ткань одежды официанта. Брюнет же, лишь завидев ее, спешно отвернул лицо в сторону, поправляя на лице маску.

«Наверное, стесняется из-за случившегося» - подумала девушка, улыбнувшись скуксившемуся охраннику.

- Я лишь хотела попросить вас, простить этого молодого человека на этот раз, - Люси старалась придать голосу властных ноток, чтобы произвести должное впечатление на мужчину. – Пожалуйста, позвольте ему продолжать работу, я не держу на него зла.

Широкоплечий мужчина неуверенно покосился в сторону Джуда, который обсуждал что-то с компанией статных мужчин и не смотрел в их сторону. Наконец, взвесив все «за и против», он отпустил брюнета и вернулся на свой наблюдательный пост.

- Благодарю вас, госпожа Люсьена, - брюнет едва заметно поклонился ей и удалился, не позволив ей ответить ему. Девушка устало сморщилась, услышав и от брюнета это пресловутое «госпожа».

Ближайшие полчаса Люси смогла насладиться игрой оркестра и великолепными закусками. Она обнаружила укромное местечко сбоку от сцены, где она смогла укрыться за складками ткани от занавеса. В двух шагах от нее находился и стол-фуршет, к которому она периодически наведывалась. Несколько раз она замечала вдалеке Стинга, который, сменив пиджак, мило беседовал с какими-то барышнями и больше не предпринимал попыток найти ее в толпе. Оно и к лучшему.

- Прошу прощения за беспокойство, принцесса, - неожиданно к ней подошел очередной официант с подносом в одной руке. Люси удивленно подняла взгляд на его серо-зеленые глаза, видневшиеся через прорези маски. Он что, назвал ее принцессой? – Я просто не мог не предложить вам фирменный коктейль от нашего шеф-повара. Он приготовил его по особенному рецепту и велел угостить им именно вас, - голос парня был бархатным и ласкал слух, а в глазах она заметила озорной огонек. Видимо, парень улыбался, чего нельзя было сказать наверняка из-за маски.

- Интересно, - Люси благодарно улыбнулась, принимая изящный хрустальный бокал с протянутого ей разноса. – Что же это за особенный коктейль, если не секрет?

- О, уверяю вас, вы будете просто в восторге, - парень слегка наклонил голову, изображая некое подобие поклона. – Он называется «Свобода».

С этими словами официант удалился, оставив ее наедине с ее напитком. Задумчиво покрутив бокал в руке, девушка сделала первый неуверенный глоток, смакуя малую часть напитка, пытаясь понять его вкус. Внезапно появившееся перед глазами воспоминание яркой вспышкой прошлось по ее телу электрическим зарядом.

Показалось?

Следующий глоток был уже более уверенным. Она с наслаждением перекатывала теплый напиток на языке, подозревая, что вкусовые рецепторы ее обманывают. Но нет. Вкус был точно таким же, как и у «скумы», которую она так часто пила в «Хвосте феи». Тогда она думала, что в реальной жизни никогда не сможет повторить тот незабываемый вкус груш и корицы на кончике языка. Забавно, что этот напиток нашел ее именно сегодня.

Он согревал ее так же, как горячие ладони Саламандра когда-то. Или ей следует называть его Нацу? Нет, пускай, хотя бы в ее воспоминаниях, он останется для нее самым близким другом, а не ненавистным Драгнилом.

Напиток вызывал в ее теле приятные мурашки, разливаясь теплом в каждой ее клеточке. Как он назвал этот напиток? Свобода? Это название, как никакое другое, подходило этому напитку. Этой «скуме». От нахлынувших воспоминаний девушка глупо заулыбалась, возведя глаза к потолку. Ей не хотелось видеть всех этих людей в сочетании с этим чудесным напитком. Они были из разных миров и не имели права пересекаться друг с другом.

Вместе с теплом в ней зарождалась уверенность, взявшаяся из ниоткуда. Внезапно, на нее свалилось осознание всего, что здесь происходило. Всей глупости своего поступка. Быть может, если она покажет отцу синяки от грубых прикосновений Эвклифа, он одумается? Быть может, он лишь блефовал, грозясь сломать жизнь Мари? Ей было стыдно за такие мысли, но сейчас, почувствовав контраст между этим напитком, напоминающим ей о ее свободной жизни в Хвосте феи, и этими фальшивыми людьми, она осознала, что не сможет дальше так жить.

Свобода.

Такое привычное слово, а как много в нем смысла. Такое привычное слово, а только лишь его ей не хватало, чтобы быть счастливой.

Движимая неведомым ей порывом, она уверенно направилась к сцене. Эта мысль уже давно, призраком, металась в ее голове, но только после напитка обрела четкую форму. Она написала эту песню три дня назад. В этой песне была вся ее боль, все ее мысли, она вложила в нее душу. И ей хотелось, хотя бы напоследок, чтобы отец услышал этот крик ее души.

Долго уговаривать оркестр уступить ей одну песню, не пришлось. В этом доме она являлась хозяйкой, а ее слово было законом. Ее боялись так же, как и ее отца.

Едва ее пальцы неуверенно коснулись прохладных клавиш пианино, вся неуверенность куда-то улетучилась. Она больше не видела любопытных гостей, которые придвинулись ближе к сцене, желая понять, что же задумала «невеста». Она больше не видела яркие вспышки фотокамер, которые старались запечатлеть каждый ее вдох на этой сцене. Она больше не видела сердитый взгляд Джуда, который с силой сжал бокал в своей руке, заметив своевольный поступок своей дочери. Она не видела четверых официантов, которые, настороженно переглянувшись, постарались продвинуться ближе к сцене.