— Что?

Он усмехнулся и покачал головой.

— Ты весь вечер отвлекаешься. Я спросил, хочешь ли ты пойти во двор и поиграть с нами в футбол.

«С каких пор я играю в футбол?»

— Эм… нет, спасибо. Но я могу посмотреть…?

Бедный папа. Готов поспорить, он хотел бы, чтобы я больше был похож на него, увлекался футболом, мужскими вещами и всем остальным. К счастью для него, Джей Джей уже включился во всё это.

— Достаточно справедливо, — он начал выходить из кухни, но вернулся, чтобы быстро поцеловать меня в макушку. Затем он ушёл, и стало неловко. Я был дураком, да? Может, мне следовало подыграть. Притвориться, что мне это нравится. Папе это определённо понравилось бы.

— Эй, пап? — позвал я, и он просунул голову в дверной проём. — Одна игра.

Он широко улыбнулся.

Если бы только десерт длился вечность. Папе и дяде Ноа не терпелось выйти на улицу, как и Джей Джею, так что я был обречён. Я сидел на старых качелях на заднем дворе и завязывал шнурки, пока Ноа и мама выбирали команды. Я оказался с мамой и папой, и мы играли против дяди Ноа, Джей Джея и дедушки.

— Мы победим, дядя Ноа! — крикнул Джей Джей.

— Конечно, победим, — Ноа как раз научил его стукаться кулаками, так что они делали это через каждую минуту, когда Джей Джей подбегал к нему с поднятым кулаком. Дядя Ноа усмехнулся и повернулся к маме. — Какого чёрта они меняют свой акцент?

— Что? — нахмурилась мама.

— Джей Джей говорит скорее как британец, чем американец, и Джулиан… — Ноа кивнул подбородком в мою сторону, — … недалеко ушёл.

— Я не говорю как британец, — сказал я. Это было сумасшествие.

— Они ходят в международную школу, пока не начнут бегло говорить на немецком, — сказал папа. — Большинство учителей из Великобритании, так что вполне объяснимо, что их акцент немного меняется.

— Я не говорю как британец! — повторил я.

— Британец, — поддразнил Ноа.

Я нахмурился, и он рассмеялся.

Дедушка покашливал и ворчал.

— Вы все говорите как американцы, которые слишком долго прожили в Англии. Вам в Берлине явно нужно больше учителей из Питтсбурга. Знаешь, я могу стать добровольцем. Научу этих европейцев нескольким вещам об Америке.

Я вздохнул, а мама сказала, что хватит болтовни, потому что она хочет уничтожить своего брата в футбольном матче.

От этого Ноа захохотал.

Я был слабым звеном нашей команды, чем Ноа пользовался уж слишком часто. Джей Джей сосредоточился на маме и папе, а дедушка просто играл ради забавы, но Ноа был намерен победить.

Я понятия не имел, какой счёт. Может, мы вели? В любом случае, это пробуждало в Ноа дух конкуренции, и он отчасти забыл о Джей Джее. Вместо этого он толкнул папу, пробежал мимо мамы, которую блокировал дед, а затем я услышал только несвязные крики. О боже. Между Ноа и воротами был только я.

— Ты с ним справишься, милый! — кричала бабушка.

«Я действительно, совсем не могу!»

Я быстро взглянул на папу, на лице которого было выражение надежды. Я ненавидел игру, которую он любил, но полагал, что в каком-то смысле мне хотелось дать ему хотя бы это. Чёрт возьми, я быстро слягу, но нашёл в себе внутреннее мужество и приготовился к столкновению.

На лице Ноа была мрачная улыбка, пока он бежал ближе. Я был трупом. Совсем трупом. Но если повезёт, может быть, я мог затормозить его достаточно, чтобы догнали мама и папа. И через секунду из моей головы вылетели все мысли. Я перекрыл дорогу Ноа, и он врезался в меня. Мяч отскочил и укатился далеко от него, и я простонал, когда моя спина ударилась о траву.

Меня охватила боль, вызывая у меня стон, и я не особо хорошо мог дышать, когда Ноа лежал прямо на мне. Я не знал, что мои глаза закрыты, но мысль о том, что он лежит на мне, заставила их распахнуться.

Слава богу, не одному мне было больно. Он тоже стонал, и я болезненно осознал всё, что не было больно. Его тело было твёрдым, больше моего, и это было… приятно. О боже, это было крайне приятно, и от него исходил потрясающий запах.

Я смутно заметил, как мама со злобным смехом схватила мяч, что заставило Ноа выругаться и ударить кулаком по траве. После этого он опустил взгляд на меня и хохотнул, наполовину раздражённый, наполовину развеселённый.

— Ты в порядке? — спросил он.

Я покачал головой, потому что вот-вот бы запаниковал. Я не мог остановить реакцию своего тела.

— Спина, — соврал я.

— Вот чёрт, прости, малой, — он быстро встал с меня и схватил за руку, чтобы помочь подняться. Это было головокружительно, и я был в ужасе.

Оставив между нами немного расстояния, я надеялся, что никто не увидит, насколько я взволнован, или как крайне смущён. Или то, что у меня отчасти был стояк. Я ненавидел себя.

Я снова пошёл к качелям и сел, облегчённый тем, что это скрывало моё возбуждение. Когда мама и папа поспешили ко мне, чтобы убедиться, что я в порядке, соврать было легче.

Через пять минут суеты, я остался один, пока они заканчивали игру без меня. Я выдохнул и наклонился вперёд. Моя эрекция к счастью спала, но ужас не прошёл.

От мужчины, который предположительно был моим дядей, у меня был стояк, чёрт возьми. Мне нужно было выкопать яму в земле я лечь в неё. Чёрт, чем больше я думал об этом, тем ужаснее всё становилось. Что, если он это почувствовал? Почувствовал ли? Нет, это вряд ли. Ну а вдруг? Я бы себя прибил. Я только начинал этот адский период, когда мной управляли гормоны. Дальше могло быть только хуже.

Я тихо простонал в свои руки и ругал себя за то, что приехал на семейную встречу. А впереди была ещё целая неделя, прежде чем я мог вернуться домой и подавить это воспоминание.

«Ты хочешь снова с ним столкнуться, идиот».

Это была не грёбаная фаза. Я был чёртовым геем. Ещё один пункт к списку дерьма, которое отличало меня от всех остальных.

Хотел бы я хотя бы раз быть нормальным.

НЕ ЧИТАЙТЕ ДАЛЬШЕ, ЕСЛИ НЕ ЗАКОНЧИЛИ КНИГУ «НОА».

Я помнил время, когда хотел быть нормальным. Прожив в ЛА несколько лет, я не был уверен, что такое норма, и это как-то не имело значения. Я так долго смотрел на то, что есть у других, что забыл смотреть на то, что внутри. Вместо создания собственного места в этом мире, я пытался вписаться в существующие маленькие коробки, которые никогда не казались правильными.

Теперь я знал своё место. Я не совсем создал его сам. Мне во многом помог Ноа, не говоря уже о наших друзьях, докторе Кендалл и киноиндустрии в целом, когда я начал свою карьеру. Но Ноа утверждал, что так или иначе стороннюю помощь получают все, когда делают что-то для себя, будь то связи, помощь друзей, обращение к религии, попытки нового образа жизни — действительно, что угодно.

Хотя я мог бесконечно спорить, что получил слишком много помощи, я полагал, что в его словах есть смысл, и у меня больше не было энергии над этим задумываться. Жизнь была слишком коротка. Жизнь была слишком замечательна.

Мои губы растянулись в улыбке от этой мысли, и я перевернулся и обхватил Ноа рукой за пояс. Он что-то промычал во сне и притянул меня ближе.

Было ещё рано, а мы поздно легли в кровать. Вчера была премия БАФТА. Ещё один мой нереальный первый опыт. Я получил свою первую номинацию, а Ноа выиграл свою вторую бронзовую маску. Сказать, что я им гордился, и близко не описывало мои чувства. Я даже собой гордился.

Наша семья была бы счастлива за нас. Я должен был в это верить.

Мы такого достигли, и мне хотелось, чтобы они это видели. Мне хотелось, чтобы мы могли поделиться этим с ними.

Ноа нахмурился во сне, так что я провёл пальцем по морщинке между его бровями. Он издал очередной сонный звук, и она разгладилась.