— У меня может закружиться голова от столь цветистой лести.

— Если вам так дорога эта женщина, почему бы 232 не съездить туда и не повидаться с ней? Скажите ей, кто вы такой на самом деле. Будьте с ней честны. Если она полюбила вас, считая, что вы жалкий домашний учитель, она непременно обрадуется, узнав, что вы маркиз и наследник герцога.

— Она возненавидит меня за то, что я ей лгал, — сказал Стивен бесцветным голосом и глотнул бренди. — Больше всего Хейли уважает честность. Поверьте мне, Джастин. Ей будет лучше без меня.

— В этом можно не сомневаться, учитывая ваше теперешнее состояние. Но при этом не менее очевидно, что вам без нее никак не лучше.

— Даже если бы я хотел снова увидеть ее, я не могу. В моем теперешнем состоянии, — проговорил Стивен устало и невнятно. — Моя жизнь в опасности. Если Хейли будет со мной, это коснется и ее. Если я сейчас вернусь в Холстед, я подвергну риску все семейство Олбрайт. Если за мной будут следить, я приведу убийцу прямо к дверям их дома.

Джастин смотрел на него, и в глазах его медленно забрезжило понимание.

— Боже мой, Стивен, она не просто дорога вам — вы ее любите! Вы любите Хейли Олбрайт!

Стивен потряс головой и тут же пожалел об этом, потому что у него немилосердно застучало в висках.

— Это смешно. Любовь — не более чем красивые слова, которыми так любят бросаться люди вроде лорда Байрона.

— Может быть, вы думали так раньше, но я готов держать любое пари, что теперь это не так.

Стивен с трудом приподнял отяжелевшие веки и уставился на огонь. Перед глазами у него плясали картины, забыть которые он старался в течение двух последних недель. Но ничто не помогало. Как бы он ни старался, сколько бы ни пил, он не мог изгнать из своих мыслей Хейли. Он видел, как она смеется, как играет с детьми, читает книжку Келли, а с мальчиками — Шекспира, как прыгает в озеро, добродушно поругивает своих жутких псин, закутывает Памелу в траченное молью одеяло, чтобы спрятать ее мокрое платье от Маршалла Уэнтбриджа. Мысли его вернулись к времени, проведенному в Олбрайт-Коттедже, и он понял, что то было самое счастливое время в его жизни. Олбрайты его полюбили. Его, а не его богатство и титулы. Они включили его во все, что составляло их жизнь, делились с ним всем, что имели. Никогда прежде ему не было так чертовски хорошо. И вот теперь все это в прошлом. В прошлом. И ему этого всего, черт побери, не хватает! Не хватает шума, неразберихи, вечного кавардака, царившего в доме Хейли. Не хватает смеха и дружеских улыбок за столом во время завтрака. Не хватает маленькой ручки Келли… которую он держал во время молитвы перед вечерними трапезами. И больше всего ему не хватает Хейли.Видит Бог, как ему не хватает ее. Ее доброты и приветливости, прикосновения ее рук, вкуса ее поцелуев, ощущения ее тела, прижимающегося к нему вплотную. Любви и восхищения, сияющих в ее выразительных глазах.

— Вы скучаете по ним.

Слова Джастина так точно выражали его чувства, что Стивен не смог удержаться от горького смеха. Сглотнув, он кивнул:

— Да.

Это одно-единственное слово признания он едва сумел произнести, потому что в горле у него застрял огромный ком, Допив свое бренди, он осторожно поставил графин на столик рядом со стаканом. Потом наклонился вперед, уперся локтями в колени и уронил голову на руки. Он чувствовал себя пустым, несчастным, страшно виноватым и перепившим.

— Она сказала, что любит меня, — проговорил он грубым и невнятным голосом, будучи не в состоянии молчать. — Она сказала, что мне не нужно уезжать, что я могу найти место учителя в Холстеде и стать членом их семьи. — Он провел руками по лицу, потом зажал их коленями и понурил голову, жалкий и несчастный. Внезапно он поднял голову и устремил мутный взгляд на Джастина. — Вы знаете, что я сделал, когда она сказала, что любит меня? Вы знаете, как я отплатил ей за всю ее доброту? За спасение моей жизни? За любовь? — Горький, невеселый смех сорвался с его губ. — Я скажу вам, что я сделал, как я ей отплатил. Я лишил ее невинности, а наутро уехал. Не сказав ни слова. Нет, не совсем так. Я оставил записку, в которой посоветовал ей найти и полюбить другого.

Джастин смотрел на него, лишившись дара речи.

— Вы скомпрометировали мисс Олбрайт?

— Да, я это сделал.

Джастин широко раскрыл глаза. Потом открыл рот, но ничего не сказал.

— Вам нечего сказать? — с невеселой улыбкой спросил Стивен. — Неужели мне удалось вас удивить?

— По правде говоря, удалось, — согласился Джастин. Немного помолчав, он спросил: — А вы подумали о том, что она может оказаться в положении?

Стивену показалось, что из комнаты выкачали весь воздух. Хейли в положении? Господи, почему же он об этом не подумал? Потому, что был слишком несчастен, чтобы рассуждать здраво.

— Нет, об этом я не подумал.

— А если все так и есть?

Под воздействием бренди Стивен быстро пьянел.

— Не знаю. Я тайком наведу справки через некоторое время и узнаю, как она…

— Боже мой, Стивен, я считал вполне вероятным, что мисс Олбрайт влюбится в вас, но признаюсь: мне в голову не приходило, что вы можете полюбить.

— Она ангел, — сказал Стивен; язык у него заплетался, и он едва мог говорить. Глаза сами собой закрывались. — Прекрасная Хейли, с покосного луга. Боже, как я скучаю по ней… — Стивен умолк, голова его свесилась на грудь.

Джастин смотрел на него в изумлении. Невероятно, чтобы Стивен дошел до такого жалкого состояния. А то, в чем ему только что признался захмелевший друг, действительно потрясло его. Нужно привести его в чувство и не давать больше пить, иначе убийца наверняка преуспеет в своем замысле. Джастин схватил Стивена за руки и поставил на ноги. Господи, да он весит целую тонну! Когда Стивен немного пришел в себя, Джастин, поддерживая друга за плечи, повел его вверх по лестнице. Наверху он завел Стивена в одну из гостевых спален и без всяких церемоний толкнул на кровать. Джастин смотрел на друга, и сердце у него ныло от сострадания. Судя по словам Стивена и его нынешнему, несвойственному ему поведению, можно было заключить, что он действительно влюблен. Интересно, сколько времени потребуется, чтобы Стивен понял это? Оставалось только надеяться, что это произойдет не слишком поздно. Виктория Мэллори не могла уснуть. Она ушла к себе вскоре после обеда, надеясь, что в ее отсутствие Джастин, вероятно, сумеет вызвать Стивена на разговор и выяснить, что его тревожит. Брат сильно беспокоил ее. Он разительно изменился с того времени, как вернулся в Лондон. Прежний Стивен был циничен, пресыщен, надменен, но при этом умел быть очаровательным и беспечным, и у него всегда находилось для нее доброе словечко. Теперь же он почти не разговаривает с людьми, а если это и случается, то фразы его отрывисты и немногословны. Если он и произносит больше трех-четырех слов кряду, они сопровождаются таким холодным взглядом, что разговор тут же обрывается. И он много пьет. Но больше всего беспокоило Викторию выражение усталой покорности в его взгляде. Казалось, его абсолютно не интересует никто и ничто. Пролежав в постели почти целый час, Виктория больше не могла вынести бездеятельности. Она про-

сто обязана узнать, что происходит. Накинув халат, графиня тихо выскользнула из комнаты. У входа в гостиную она остановилась и приложила ухо к двери. Тишина. Она осторожно повернула ручку и увидела, что в комнате никого нет. Тогда она пошла по коридору к библиотеке. Она ступала бесшумно, потому что шаги ее заглушала толстая персидская дорожка. Остановившись у двери, она, не испытывая никаких угрызений совести, опустилась на колени и заглянула в замочную скважину. Темнота. Проклятие! Наверное, ключ не вынут из замка. Она прижалась ухом к двери, но слова, доносившиеся из библиотеки, звучали глухо и неотчетливо. Виктория не собиралась сдаваться. Она поспешила в кабинет. Между кабинетом и библиотекой была дверь. Если ей повезет, дверь окажется незапертой. Войдя в кабинет, она осторожно прошла по нему, стараясь не опрокинуть какой-нибудь столик. Подойдя к двери в библиотеку, она затаила дыхание и чуть-чуть повернула ручку. По счастью, ручка повернулась. Виктория осторожно приоткрыла дверь и прижалась ухом к щели. До нее донесся . голос Джастина: