– Очень много вопросов, – поморщилась она. – Никакого бардака не было, я поэтому и думала, что он просто куда-то вышел. Бумажек у него тоже никаких не видела. А где он что хранит? Понятия не имею. Меня это никогда не интересовало.

– А деньги как же?

– Я говорила, сколько мне надо, он сам давал. Дома, во всяком случае, он денег не держал. Имел карточки… «Виза» там, еще что-то.

Турецкий обратил внимание на то, что она заговорила о муже в прошедшем времени. Вероятно, отсюда у нее и такая откровенная свобода поведения: нет опасения, что кто-то может неожиданно явиться.

– Давай мы так сделаем, дорогая. Я тебе сейчас сам напишу соответствующее заявление в милицию, а ты его аккуратно перепишешь завтра с утра, как я говорил, мы с тобой заскочим, тут, по-соседству, на Усачевку, в первое РУВД, и ты подашь заявление его начальнику. Зовут его Николаем Ивановичем Зотовым, он толковый мужик. И я с ним поговорю тоже. Остался неясным еще один вопрос. Если вы с Татьяной все-таки навоображали себе бог весть чего и Силин твой жив и здоров – относительно, конечно, куда бы он мог спрятаться? После возвращения домой его кто-нибудь доставал?

– Он куда-то ездил, нервничал, нет, не знаю…

– Друзья, дачи – есть у него что-нибудь такое?

– Я как-то с его друзьями не очень… А дача? Есть, как же! Который год все собирался до ума довести. Но жить там можно только летом. Да и какая дача! Садовый участок. Терпеть его не могу!

– Почему?

– Дача нужна, чтоб отдыхать! А сорняки полоть – это не моя стихия!

– И где же этот ваш участок?

– По Калужскому шоссе. Деревня Каменка. Вот в том районе.

– Когда вы там были в последний раз?

– Он – не знаю. Да он тоже смотрел на это дело сквозь пальцы. А я – прошлым летом. Шашлык жарили.

– Там есть какая-нибудь связь?

– Откуда! Только «мобильник». Но его аппарат не отвечает.

– А зимой проехать туда можно?

– Что, сейчас? Ты с ума сошел! Откуда я знаю?

– Ладно, тогда вали пока отдыхать. Я напишу, что надо, но с утра мы с тобой все-таки смотаемся туда. На твоем вездеходе. И если там окажется все в порядке, сразу понесешь заявление. Вопросы есть? Вопросов нет!

– А ты?

– А я закончу писанину и сбегаю домой. Поставлю машину. Это рядом, на набережной. И утром позвоню, договорились?

– Ох! – тяжело и обреченно вздохнула Элина. – Ну и наградил же Господь кавалером… Пойду накину что-нибудь, холодно!

– Вот это ты правильно сделаешь. Разве это одежда? Иди, иди, не бойся, твое от тебя никогда не уйдет…

Татьяна была искренне удивлена, когда, вернувшись домой, застала на кухне ужинающего в одиночестве мужа. Она не лукавила, говоря Вячеславу Ивановичу, что ее супруг в отъезде, в командировке где-то на Урале. Это все было так. Больше того, она и возвращения-то его ожидала никак не раньше следующей недели, и это обстоятельство ее очень устраивало, поскольку ей меньше всего хотелось, чтобы Иван Игнатьевич принимал какое-то участие в розыске пропавшего Силина.

Муж ничего ей не говорил, но она интуитивно чувствовала, что его что-то связывает с Силиным, и даже догадывалась, о чем могла бы идти речь. Естественно, как и во всяком бизнесе, деньги. Наверное, даже очень большие. Но, в отличие от младшей сестры, не знающей им цены и живущей по принципу: раз с собой не унесешь, значит, надо успеть потратить, – Татьяна предпочитала жизнь скромную и закрытую для других. Зачем, скажите, сотруднице уголовного розыска выставлять напоказ свои перстни и шубы? Чтобы у кого-то вызвать зависть? А вместе с нею и вопросы: почему да откуда? Муж хорошо зарабатывает. А кто он, чем занимается, где ворует? Естественно, разве у нас можно что-то заработать честным трудом? Поди докажи…

У нее есть машина – не новая уже «хонда», которая ее вполне устраивает. У мужа есть «ауди». И квартира неплохая – на двоих много не надо. Это Силины, неизвестно на что рассчитывая, отгрохали себе апартаменты, и что дальше? Вот он исчез, а на чьи плечи теперь лягут заботы? На Элку? Так она ж ничего не умеет в жизни, кроме как перед мужиками задницей вертеть. Тоже, конечно, профессия, но пристойного в ней мало. Особенно когда становится известно, где работает ее старшая сестра.

Подозревала, что новость с Силиным может крепко испортить настроение и без того мрачному мужу – вон ведь, даже и дожидаться ее не стал, сам ужинать уселся, как бы укоряя хозяйку за это свое одиночество. Но объяснить все в конце концов просто: пошла на прием к начальнику по личному вопросу. Какому? А вот тут как раз и есть самое неприятное. Однако делать нечего, от разговора не уйти…

– Я рада, что ты приехал раньше, – мягко сказала Татьяна. – Но отчего такой мрачный? Устал? Или на меня сердишься? Так я была вынуждена на службе задержаться. Генерал вызвал.

Но Иван лишь отмахнулся, продолжая вяло жевать сосиску. Нет, значит, не это волновало его. Тогда что? Увидев в глазах жены немой вопрос, Иван как-то зло сплюнул, резко отодвинул от себя тарелку и закурил.

– Что там у них случилось? – спросил хриплым голосом. Простыл, что ли?

Татьяна спросила, хотя знала, о чем речь:

– С кем случилось?

– Да с Фимкой вашим! Не понимаешь?

– Плохо с ним, Ваня. А тебе-то откуда известно?

– Откуда… От верблюда! Звонил! А меня, извини, на хер послали! Открытым текстом. И сказали, что такой больше там не работает!

– Когда ты звонил?

– Какое это имеет значение? Два дня, три тому назад! Решил, не туда попал, перезванивал… У меня ж горит под ногами! А мне: ничего не знаем и вас тоже не знаем, соображаешь?

– Я почему спросила? Мы с Элкой постоянно звоним на базу, может, объявился или поступили какие-нибудь новые сведения. Но с нами разговаривают вежливо. Они действительно там ничего не знают. Хотя это совсем не повод для грубости, как ты рассказываешь…

– Не знаю – повод или не повод, но, если Фимка немедленно не появится, у нас могут быть серьезные осложнения.

– В каком смысле? – насторожилась Татьяна.

– В самом прямом! – как отрубил Иван. И вдруг спросил ехидно: – А чего это я никакой радости в твоих глазах не наблюдаю? Муж все-таки вернулся из командировки! А в доме – шаром покати. И жены нет. И работа ее не отвечает. Дежурный говорит: все давным-давно ушли. Загуляла, что ли?

– Ах, перестань!.. Я же сказала, что была занята. Вон, полную сумку привезла, как чувствовала, что появишься. Если голодный, доставай, что хочешь, а мне дай прийти в себя. Хочу душ принять.

Муж, не глядя на нее, мрачно пробурчал нечто, похожее на «катись» с матерной добавкой. Перестал он себя сдерживать в последнее время. А сейчас, проходя мимо него, Татьяна не в первый уже раз почувствовала запах терпких духов, какие отродясь не употребляла. Знала, откуда может быть такой запах, посетила однажды фирму мужа, где всего и работало-то трое: коммерческий директор Куприянов и бывшая Иванова супруга Лилия Михайловна. Это ее духи. Значит, не сегодня вернулся с Урала Иван или успел уже навестить свою бывшую благоверную. Что ж она его даже не накормила толком?..

Стоя под горячим душем, Татьяна плакала, не скрывая слез, которые тут же смывались тугими струями воды. О чем рыдала? Да о себе в первую очередь… О несчастной своей судьбе. О том, что всем вокруг постоянно везет, а ей – ни в какую. Что у всех – мужики как люди, даже у Элки, хоть и неизвестно, за какие заслуги…

Нет, не любила своего мужа Татьяна. А с некоторых пор и уважать перестала. Да, впрочем, она и замуж-то выходила не от большой любви, а от ревности, от зависти к младшей сестре, у которой, несмотря на блядский характер, почему-то все всегда складывалось легко и удачно. А что сейчас с Ефимом беда – так это не в счет, на том, как известно, в России и бизнес держится: не ты, значит, тебя. Издержки…

Чем Иван тогда приглянулся?.. Старше на десяток лет, но выглядел совсем юношей кудрявым. Опять же юрист, только что разбежавшийся со своей первой женой-ровесницей. Убеждал, что гулять не собирается, мечтает о прочной семье… Много чего говорил. А потом она случайно узнала, что бывшая его жена продолжает работать у него на фирме. Уверял, что поступил так из человеколюбия: не выбрасывать же на улицу! А оно вон чем оборачивается…