– Во имя богини Иас-Марои, милостивой, милосердной, – затянул Иск Тоно противным тонким голосом. – Хвала Иас-Марои, повелительнице миров, богине милостивой, милосердной, Владычице дня Страшного суда. Тебе поклоняемся и к тебе взываем, направь нас на истинный путь.

Во как шпарит. Как по писаному. Вызубрил случайно завалявшийся в бортовой библиотеке Коран от корки до корки. Не зря, знать, таскал за собой кавторанг трофей, привезенный из Афгана. Такие малоформатные книжонки на арабском и русском языках подбрасывали душманы нашим солдатам соблазну для. Пригодился священный текст, приспособленный к новым реалиям.

– Слава богине! – вознеслись ввысь слова, завершающие службу. – Мир всем!..

Кавторанг-адмирал уже привык к здешним водам с их необычной живностью. Не то что тогда, когда впервые пересекал Океан. Шарахались от каждой гигантской медузы, ожидая от комка слизи какой-нибудь подлянки.

Впрочем, тогдашнее его судно мог потопить любой мало-мальски приличный шторм. Как только выжили, до сих пор остается для него загадкой. Не иначе, впрямь помогала Прародительница Иас-Марои. Или родной земной Бог…

Теперь иное дело. Стоит на капитанском мостике трехмачтового красавца, оснащенного десятью пушками – по пять с каждого борта. Адмиральский флагман «Хозяйка Воли» – гордость эрикантского флота, любимое детище шарускара.

Сколько сил на него положено, но ведь не зря.

Тамерлан Ахмедович с любовью поглядел на реющее на флагштоке знамя. Синяя, красная и желтая полосы. Ракеты этих цветов выпустил Каиров в день, когда его нога ступила на землю Эриканта. И надо же так совпасть, что они оказались священными цветами Прародительницы Иас-Марои. Потому и приняли пришельцев как посланников богини. Вот уж случай помог. Потому как эти ракеты были последними в арсенале отважных мореплавателей.

Отсалютовал флагу.

– Товарищ капитан второго ранга, – поднялся к нему на мостик Митин. – То есть товарищ адмирал… То есть сиятельный шарускар…

Бедный старшина, вконец запутавшись в званиях командира, стушевался.

– Вольно, вольно, Коля, – похлопал его по плечу Каиров. – Чего нам чинами мериться, достойный кам-шарух?

Названный им чин соответствовал примерно земному капитану первого ранга. Николай удостоился его после Большой Войны с Сахоттом. Но по привычке они именовали друг друга своими старыми званиями: кавторанг, старшина. От этого веяло чем-то родным, забывать которое не хотелось, да и нельзя. Как и родной язык, на котором общались земляне между собой.

– Что там, Коля? Далеко еще до этого острова, будь он неладен?

– С полтыщи кабельтовых будет.

– Полета миль? – наморщил лоб Тамерлан Ахмедович. – Что барометр показывает?

– Ясно.

– Ясно, – хмыкнул кавторанг. – А чего виски ломит?

– Да и у меня поясница ноет, – почесал затылок старшина. – Верный признак надвигающейся бури.

– Вот за что не люблю местные воды, – начал Каиров, – так это за их полную непредсказуемость. Не подчиняются никаким законам природы. Тут тебе полный штиль, а через минуту может такой штормяра подняться, что мама не горюй.

– И так же внезапно сгинет, – поддакнул Митин.

– Ладно, Коль. Ты иди, делом займись. На всякий случай еще проверь пушки, снаряжение. Чего-то тяжко на сердце. С самого берега давит.

– И у меня, – признался морпех. – Только говорить не хотел. Чтоб чего не накликать…

Он сошел с мостика, а Каиров прильнул глазами к биноклю.

Где там этот остров?

Боунг был настоящим островом сокровищ. Чего только не водилось на этом большом, с земной Мадагаскар, клочке суши посреди Океана. И драгоценные камни, и золото с серебром, и корабельный лес. Но главное медь и селитра, необходимые для нужд армии. Именно из боунгской меди плавилась бронза, идущая на изготовление пушек, а из боунгской селитры производился порох.

Как ни странно, материковая империя не обладала запасами ни первого, ни второго. Проведенные Каировым геологические исследования показали, что Эриканту вообще не повезло с полезными ископаемыми. Удалось отыскать уголь, небольшие залежи нефти и железных руд. Ну, соляные и нефритовые рудники не в счет.

Так что Боунг был для империи настоящим подарком судьбы, который следовало беречь как зеницу ока. Понятно стремление Чаг Рао Сина разобраться в причинах того, что с острова давно нет вестей. Конечно, экспедиция нужна.

Но как же не хотелось выходить в поход. Это, пожалуй, впервые за его морскую карьеру.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, принялся смотреть за борт.

Воды Южного океана всегда удивляли Каирова.

Из всех явлений, связанных с ними, больше всего поражался непонятному свечению. Сначала возникали длинные волны света, шедшие почему-то всегда с запада на восток. Постепенно они превращались в длинные лучи, исходящие из неведомого центра где-то за горизонтом, и начинали вращаться – сперва медленно, потом все быстрее, как будто изгибаясь, подобно спицам в колесе нагруженной повозки. Световое действо длилось иногда по нескольку часов, а потом прекращалось.

Бывали и не столь впечатляющие зрелища – вращающиеся в глубине вод светящиеся колеса – сияющий обод и расходящиеся спицы, диаметром всего с полкабельтова.

Вот и сейчас одно такое «колесико», светящееся пурпурным цветом, наблюдалось в полукабельтове от правого борта.

Интересно, оно живое или это какое-то оптическое явление?

Внезапно что-то горячее обожгло щеку шарускара. Остро запахло испражнениями.

Тамерлан Ахмедович покосился на левое плечо. На золотом адмиральском погоне белел какой-то шарик. Недовольно вздев очи горе, Каиров заметил в небе стайку крупных птиц, напоминающих альбатросов.

Достал из кармана носовой платок и, смачно выматерившись, утерся.

Однако появление некультурных пернатых означало, что уже близко земля.

И впрямь через несколько мгновений сверху раздался громкий крик впередсмотрящего:

– Прямо по курсу земля!

И сразу на смену ему пришел второй, оглушительный и полный ужаса:

– По левому борту! Смотрите!! Хозяйка Воли, смилуйся над нами!!!

Шарускар направил туда линзы своего бинокля и, пораженный до глубины души, замер.

Так вот отчего ныло сердце.

Предчувствовало, вещая птаха…

Волна жути накатила на Каирова. Как тогда, много лет назад. Беспричинный ледяной ужас, перехвативший горло, и стук крови в висках…

Из океанских вод, поднимая огромные волны, один за другим стали появляться гигантские острые рифы бледно-серого студенистого цвета.

Все, что попадалось на их пути, было тут же сметено. Камнем пошел на дно замыкавший экспедиционный караван шестипушечный «Император Чаг Рао Син», государев тезка и любимец. На поверхности остались плавать несколько человек команды, но спустя считаные мгновения и они подались вслед за своим кораблем, угодив в воронку, образованную вращением большущего рифа.

Ибо никакие не камни это были, а щупальца исполинского спрута, с которым (или с одним из его сородичей?) уже как-то довелось повстречаться шарускару.

«Нельзя дважды обмануть судьбу», – пронеслось в голове у Каирова. Тварь, как уже понял Каиров, была сродни Ужасу Моря, хотя тот был намного крупнее, но был ли это детеныш кошмара здешних океанов или родственник – было не понять. Да и неважно, наверное…

Но вслух, схватив в руки изготовленный из большой раковины рупор, кавторанг скомандовал…

– Орудия – к бою!

Хотя, конечно, понимал, что тому, что поднимается из вод, его снаряды, как слону дробина.

Приказ командующего подхватили на всех оставшихся кораблях.

Пять посудин. Тридцать четыре пушки. Примерно по полсотне зарядов на каждую – около семисот. Да еще ручные гранаты (хотя по сути – глиняные горшки с фитилем). Надолго ли хватит этого снаряжения, если подмоги ждать неоткуда?

Но что тут думать, как говорится в земном анекдоте о прапорщике, тут трясти надо.

Когда из воды следом за щупальцами показался бледно-серый чешуйчатый холм, на вершине которого открылись глаза, жуткие и страшные, как и он сам, на чудище обрушился шквальный огонь.