Монстр, наверное, не ожидал ничего подобного. Вряд ли в тех местах, где он обитал, ему приходилось сталкиваться с артиллерией. Поэтому спрут застыл на месте, и впрямь превратившись в скалу. Размышлял, видать, если это создание способно было мыслить. Пара особенно метких выстрелов угодила прямо в бездонные глазищи. Чудище моргнуло, пустив очередную гигантскую волну. Вода вокруг живого острова из сине-сапфировой стала мутно-серой, во все стороны расплылось облако мерзкого цвета. А затем послышался жуткий вой.

Ни разу до этого не приходилось Тамерлану Ахмедовичу Каирову слышать ничего подобного. Звук напоминал одновременно шум ниспадающего водопада и грохот рушащихся от взрыва скал, завывание шквального ветра и бурлящее извержение лавины из недр вулкана.

Оглушенные адской какофонией люди, зажав уши, попадали на ходящие ходуном палубные доски. Обстрел спрута прекратился.

Тщетно взывали шарускар, кам-шарух и капитаны к своим командам. Моряки были не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Не зря же говорили, что Ужас Бездны способен топить в пучине целые острова и лишать людей разума.

Спрут всплыл еще чуток, и из воды показался чудовищных размеров острый клюв. Монстр шумно втянул в себя воздух и распахнул пасть, показавшуюся Каирову бездонной пропастью.

Океан поколебался. Вода полилась в разверзнутый зев, попутно захватывая с собой все, что было на поверхности.

Скрежеща зубами от бессильной ярости, кавторанг наблюдал, как в эту жуткую бездну, словно малые рыбешки, один за другим свергаются корабли его флотилии. Его кровное детище.

Каиров зарыдал. Но предпринять что-либо был не в состоянии.

Вот пришел черед и «Хозяйки Воли». Адмиральский флагман устремился вниз в бездну – и тут огромные щупальца вцепились в корпус и потащили корабль к пасти.

– Русские умирают, но не сдаются! – выкрикнул природный азербайджанец Каиров и устремился к крюйт-камере.

«Только бы получилось, – билась в разгоряченном мозгу одна и та же мысль, – только бы получилось!»

Оказавшись в пороховой каморе, адмирал трясущимися руками достал из кармана зажигалку и ударил по кремню. Жгут ни в какую не хотел загораться.

Раз, другой, третий.

Корабль сотрясло от сильного удара.

Вспыхнул и весело запылал огонек.

Тамерлан Ахмедович с диким хохотом швырнул зажигалку в ближайшую бочку с порохом, а затем запел:

Последние слова песни оборвал мощный взрыв…

Аргуэрлайл. Западно-Эльгайский хребет

…Хотя ты можешь быть уже зрелым мужем по здешним меркам – двадцать седьмой год, хоть в руках у тебя оружие, какого в здешнем мире нет ни у кого, хоть ты не новичок в схватках, но когда чужая ночь смешивает воедино свист ветра в скалах и дальний вой пещерных гиен или еще каких явно хищных тварей… Когда при каждом шорохе рука стискивает магазин АК-74… Последний, между прочим, магазин…

Да, тогда поневоле пожалеешь, что соблазнился пайком солдата сил самообороны и не подался в свое время в Артмастерские или не женился на дочке соседа-лавочника – она так на тебя смотрела!

Но ведь нельзя выдать усталость и тоску ни жестом, ни вздохом, ибо рядом с тобой идет девушка, которую ты любишь и которая не ноет и не падает духом.

Кири, замедлив шаг, обернулась в его сторону.

– Все! Устала, больше не могу! – сообщила она на смеси всеобщего и недавно выученного русского. – И Луна скоро заходить. Пойдем дальше – свернуть обе свои шеи! И вообще, как говорил мой дядя, который шахратт загрыз: «Ночью по горам ходить – в Нижний мир ходить».

Все правильно. Но что поделаешь, если нужно было как можно дальше уйти от разоренного врагами селения, оторваться от возможной погони и избегнуть встречи с похитителями людей? Но теперь им требуется и в самом деле перестать убегать и найти безопасное место, чтобы приткнуться до рассвета.

Хорошо бы выискать уютную пещерку, поросшую мохом, куда можно натаскать веток, на которые ляжет плащ девушки. А потом можно будет окликнуть Кири… Нет, лучше не окликать. Лучше будет молча подойти, положить руки на плечи, повернуть к себе лицом, припасть губами к губам…

Резкий толчок в плечо вырвал его из сладостной мечты.

– Не шевелися! – прошипела девчонка прямо в ухо. – Там впереди – нехорошее.

Минут пять он всматривался из-за кустов в ночной мрак, прежде чем в лунном свете смог рассмотреть человека, сидящего на корточках у каменной груды. Ага, не просто сидящего, а разжигающего ударами кресала маленький костерок в нише, словно в печурке. Становится, кстати, видно, что камни эти не простые – плоская плита, положенная на четыре валуна, и два отдельно стоящих высоких острых обломка, ребристыми гранями отражающие лунный свет. Кажется, похожие камни в его мире называли кромлехами.

Вот между ними и полыхает костер, куда незнакомец что-то сыплет, отчего пламя становится неприятно зеленоватым. Видимо, творит какой-то обряд в честь одного из сонма богов, каким молятся в мире, куда занесла землян уже скоро как восемь лет лихая судьба и приказ…

Спутница судорожно сжала запястье солдата. Осторожно повернувшись, он встретил расширившиеся глаза, в которых отражался страх. Да она, кажется, расплачется сейчас! Неутомимая и отважная охотница испугана!

Один человек жжет костерок – что тут особенного? Сдались ей эти боги и черти? Но если Кири страшно – это очень, очень серьезно!

А вокруг ведь и в самом деле происходит что-то не то. Свет ущербной Луны как-то сгустился, стал тягучим, налился зеленью и странно мерцает в такт ударам крови в висках.

Нет, конечно, примерещилось…

А вот это… это уже не мерещится!

Из-за кустов появляются и медленно, беззвучно начинают скользить вокруг камня с языком пламени между двумя столбами и неподвижно сидящим человеком – молчаливые фигуры в темных плащах с низко надвинутыми капюшонами. Они движутся нарочито неспешно, кружась в хороводе, не останавливаются ни на миг, но и не убыстряют шаг. Танцуют? Молятся неведомым богам? Заклинают каких-то демонов? Занимаются непонятным чародейством?

Кири осторожно прикоснулась к плечу. Глаза ее расширены, белки блестят. Как бы не увидели «черные»…

Эта мысль тут же исчезает: одна из фигур, не нарушая общего ритма движения, направляется к кустам, где укрылись беглецы.

Быстрый взгляд на Кири – та держится молодцом, хотя глаза расширены в неподдельном ужасе.

Она что-то прошептала. Что – Смагин не разобрал, но ему показалось, она поняла, что это за типы. И они явно не нравились его женщине, а в этом мире за такое и убить не грех.

То ли шепот Кири выдал их, то ли ночные колдуны почуяли чужаков, но коловращение мертвого танца остановилось.

– Хаар-хайраррын-гур!!! – выкрикнул с ненавистью и отвращением старший из них – широкоплечий, крупноголовый, с лохмами волос, ниспадавших на плечи.

Он единственный из всех был не в капюшоне и воздел руки к черным небесам. Как показалось Анатолию, вокруг его кистей промелькнул сиреневый отсвет…

– Паргу-уум! – взвыли остальные.

Язык был незнаком солдату – даже похожего слышать не доводилось. Но и без перевода было понятно – ночные гости явно недовольны появлением чужаков в месте их поклонения и твердо намерены покарать святотатцев.

Как по команде рассыпанные в замершем хороводе люди выстроились в шеренгу, в руках появились короткие широкие кинжалы.

С промелькнувшим облегчением боец обнаружил, что врагов меньше, чем казалось, – всего полдюжины или около того.

Как ни странно, Анатолий не испугался. Вернее, почти не испугался. Как-никак он был солдатом! И сейчас спокойно и быстро прикидывал их шансы.

То, что это маги или кто-то вроде того, понятно. Но маги обычно не творят свои заклятия тайно и толпой! Жрецы или шаманы? Это, пожалуй, ближе к истине.