Уснуть он долго не мог. Ворочался. Кряхтел. Думал. Удивлялся. Ожидал ли он когда-нибудь, что судьба занесет его на старости лет в Москву? Никогда не ожидал.
И вот довелось. Занесла судьба. Он живет в Москве. Москва шумит за его окнами. Звенят последние, ночные трамваи.
Матвей Кузьмич потушил свет и долго смотрел в окно. Потом усталость сморила его. Он лег на спину и мгновенно уснул.
Проснулся он чуть свет. Все еще спали. Матвей Кузьмич умылся, причесался и на цыпочках потихоньку вышел на улицу.
Дворник, вытягивая длинную резиновую кишку, поливал асфальт. Матвей Кузьмич поздоровался с дворником, присел на лавочку.
Ни цветов, ни деревьев вокруг не было. Дворник поливал голый асфальт.
- Это зачем же, - спросил удивленно Матвей Кузьмич, - поливаете-то?
- Исключительно для гигиены, - с достоинством ответил дворник. - Пыль же ужасная. Это для здоровья нехорошо.
Помолчал, сколько надо, и спросил:
- А вы откуда?
- Из Сызрани я...
- А-а... Не поливают у вас?
- Нет.
- По-настоящему-то, - сказал философически дворник, зажимая пальцем рвущуюся струю, - и здесь поливать не надо. Это лишняя, как бы сказать, морока. Но велят. Что сделаешь?
- А кто велит-то?
- Милиция. Раньше-то тоже не поливали...
- Не поливали? - как бы удивился Матвей Кузьмич.
И они разговорились.
Дворник сообщил, какую зарплату он получает, сколько у него семьи, где учатся дети и как учатся.
Матвей Кузьмич рассказал, что он приехал к сыну, что сын его директор треста.
- Это что же, товарищ Волков, что ли, ваш сынок будет? - почтительно спросил дворник. - Виктор Матвеевич?
- Он самый, - подтвердил Матвей Кузьмич.
- Ну как же, знаю, - сказал дворник. - Уважительный человек. Завсегда шапку первые сымут. Здравствуй, мол, дядя Левонтий... Видать, человек не гордый, несмотря, что такую самостоятельную должность занимают...
- С детства приученный, - заметил Матвей Кузьмич. - Это многое значит.
- Ну как же! - сказал дворник. Он завернул вентиль, намотал на руку резиновую кишку и сказал как бы небрежно, к слову: - У меня тоже дочка медик. Я это сам вижу на факте. Собственными глазами.
Матвей Кузьмич сказал:
- У многих теперь дети, слава богу, ничего. Я одного мужика знаю, так у него сын теперь командующий войсками.
- Ничего удивительного нету, - сказал дворник.
Положив кишку на тротуар, он подошел к лавочке и сел рядом с Матвеем Кузьмичом.
Матвей Кузьмич вынул папиросы.
- Закуривайте.
Они закурили и продолжали разговаривать о разных делах. О детях, о погоде, о жизни. Потом в первом этаже открылась форточка, и Матвей Кузьмич услышал голос Нинки:
- Дедушка, чай пить!
- Сейчас я, сейчас, - сказал Матвей Кузьмич и подмигнул дворнику. Зовут...
После завтрака Виктор Матвеевич сейчас же уехал в трест. Татьяна Федоровна ушла на дежурство к себе в клинику.
Дома остались Ольга Михайловна и Нинка.
Матвей Кузьмич разговаривал с ними.
Потом и Нинка ушла.
- На сбор, - сказала она важно.
Ольга Михайловна стала готовить обед.
Матвей Кузьмич зашел к ней на кухню. Он рассказал ей про Сызрань. Она слушала его. Но через каждые две минуты, как нарочно, говорила:
- Пересядьте, пожалуйста, вот сюда. Мне эта табуретка нужна.
Матвей Кузьмич покорно пересаживался и продолжал рассказывать. Он говорил:
- Вот посмотрите, я не сегодня завтра получу багаж. Какие у меня там вещи! Весь, например, кухонный набор, ведра там, кастрюли...
- Посмотрим, посмотрим, - скороговоркой говорила Ольга Михайловна. Увидим.
Она спешила. Он ей мешал. Наконец он это понял и вышел из кухни. Делать ему было нечего. Он придумывал себе дела. И не мог придумать.
В Сызрани у него была служба. Он не бросал ее, несмотря на то что давно уже получал пенсию. Было у него свое хозяйство - коза, куры, кролики. А здесь у него ничего не было.
Побродив по квартире, он вышел на улицу.
Знакомый дворник куда-то ушел. Матвей Кузьмин хотел пройтись по Москве. Но грохочущие трамваи, вереницы автомобилей напугали его с непривычки, и он вернулся домой. Зашел к себе в комнату, прилег и заснул.
Разбудила его Нинка. Она пришла из школы, веселая, озорная.
- Дедушка, - кричала она, - обедать! - И тянула его за ногу.
После обеда сын вызвал автомобиль и пригласил отца кататься.
- Покажу тебе Москву, - сказал он.
В машине они сидели рядом. Виктор Матвеевич просил шофера останавливаться в наиболее интересных местах. Отец и сын выходили из автомобиля и осматривали достопримечательности.
- Это Аэропорт, - говорил сын. - Вот отсюда самолеты улетают в разные стороны...
И они видели пролетающий самолет.
Потом сын показывал отцу Москву-реку, Парк культуры и отдыха, кремлевские стены и Красную площадь.
Были они и в Планетарии. Матвей Кузьмич долго и внимательно смотрел на звезды, на луну, удивлялся, ахал и вдруг озабоченно сказал:
- Витя, а пенсия-то как же у меня, пропадает, раз я уехал из Сызрани?
Виктор Матвеевич был удивлен таким внезапным вопросом и даже немного обижен, но все-таки сказал спокойно:
- Документы ведь у тебя все в порядке? Дай их Тане, она тебе все устроит. Будешь и в Москве получать пенсию...
- А звезды-то какие, господи! - сказал Матвей Кузьмич. И снова заинтересовался космосом.
Утром на следующий день старик опять проснулся раньше всех. Умылся, оделся. Прошел на цыпочках в спальню сына. Взял его костюм, штиблеты, платье и туфли невестки. Проходя через детскую, захватил ботинки внучки.
Все это вынес на лестницу и принялся чистить.
В несколько минут он вычистил всю одежду и обувь и так же на цыпочках внес их в спальню.
Все еще спали. Проснувшись, все были удивлены. Потом Виктор Матвеевич вдруг покраснел и рассердился.
- Что за холуйство! - закричал он. - Кто тебя просит это делать?
- А как же, Витенька! - смиренно сказал отец. - Помнишь, когда ты гимназистом был, я всегда тебе всю форму чистил. Или я, или мама.
- Это другое было дело, - сказал сын уже спокойно. - А теперь этого не надо делать, папа. Я сам могу себе почистить и костюм и ботинки. Ты, пожалуйста, не трогай их.
Завтрак прошел в молчании.
Опять Виктор Матвеевич сейчас же уехал в трест, а Татьяна Федоровна ушла в клинику. Опять дома остались только Матвей Кузьмич, Ольга Михайловна и Нинка.
