Литмир - Электронная Библиотека

Служба нашла более широкое применение, цементируя новое государственное образование. Московское государство приобретало целостность за счет проведения комплексных преобразований и организации «правильной» службы с привлечением нескольких тысяч служилых людей – детей боярских. При неразвитости общественных институтов и горизонтальных связей ориентация на военно-политическую модель развития, как и во многих других исторических примерах, обеспечивала быстрый и достаточно эффективный результат.

Положение служилых людей ставило их в прямую зависимость от государственной власти. В отличие от других социальных групп, получая поместья или сохраняя вотчины под условием обязательной службы, они попадали в прямую зависимость от центрального правительства и теряли при этом определенную степень своей свободы. Эта особенность отразилась в их самообозначении при обращении к «государям всея Руси». А.А. Горский заметил, представители московской аристократии, не говоря уже о более низких по рангу лицах, уничижительно называли себя его «холопами». Выходцы же из податных слоев населения были их «сиротами»[4].

Присоединение той или иной территории и ее последующее закрепление сопровождались приемом на службу местных «служилых землевладельцев», по определению С.Б. Веселовского. Лучшие из них попадали в состав Государева двора и получали доступ к должностям в системах центрального и местного управления. При возникающих сомнениях в благонадежности потенциальных новых детей боярских, как это было в случаях с Новгородской землей или землями, отторгнутыми от Великого княжества Литовского, в ход шли принудительные перемещения и раздачи освободившихся земель более лояльным «вассалам» из центральных уездов.

Получив в свое распоряжение несколько тысяч исполнителей различного уровня и решив вопрос их материального обеспечения, великокняжеская (затем царская) власть могла задействовать их как по прямому назначению – для ведения активной внешней политики, так и для внутреннего использования (в качестве судей, писцов, разъездчиков по земельным спорам, недельщиков, приставов, городовых приказчиков). Лица более высокого ранга, представители аристократических фамилий, входили в состав Боярской думы, занимали должности воевод, больших послов и получали в кормления наместничества в крупнейших городах страны. Использование этого кадрового ресурса дало внушительный импульс для развития. Рост делопроизводственной документации конца XV в., создание для них единообразных шаблонов (писцовые описания, посольские книги, вероятно, также дворовые списки) свидетельствуют о создании общегосударственного аппарата, получившего стимулы для дальнейшего саморазвития и вмешательства в различные стороны общественной жизни.

Обратной стороной медали стала необходимость постоянного контроля службы. Запущенный механизм должен был исправно функционировать. Сбои в его работе грозили нарушить, а временами и действительно нарушали созданный баланс между центральным правительством и местными сообществами. Проблема усугублялась тем, что благоприятные десятилетия конца XV в. уже не повторялись в последующее столетие. Ввязавшись в затяжную и разорительную войну с Великим княжеством Литовским, Московское государство ожидаемо получило обострение отношений с Казанским и Крымским ханствами. На протяжении всего XVI в. ему постоянно приходилось вести военные кампании сразу на нескольких направлениях. Далеко не все они были успешными для русской армии (сражение под Оршей). Высокими были потери среди служилых людей, быстро восполнить которые было достаточно проблематично.

В этой связи трудно переоценить значение заложенного ранее военного потенциала. Несмотря на постоянный рост численности детей боярских, их не хватало для решения текущих задач. Уменьшение земельного фонда в центральных уездах страны, нарастание проблем, связанных с передачей статуса и должностей по наследству, резкое увеличение числа местнических столкновений между воеводами, несоответствие между номинальными окладами и фактическими размерами имеющихся земельных наделов и, как следствие, снижение боеспособности армии – эти проблемы имели жизненно важное значение. Очень быстро вопрос полноценного выполнения своих обязанностей массой рядовых служилых людей стал головной болью для центральной власти. От его решения зависели вопросы текущего управления, не говоря уже о перспективах будущего развития.

Необходимо понимать, что не существовало какого-то единого шаблона, который мог быть взят за основу при создании и дальнейшем совершенствовании различных аспектов службы. Все изменения были обусловлены текущими потребностями, их введение осуществлялось методом проб и ошибок, без учета будущих последствий того или иного решения. Процесс постепенного доведения действующей организационной структуры до кондиций, устраивающих московское правительство в долговременной перспективе, занял длительное время. Его окончание условно можно связать с организацией самоуправления служилых «городов» в 1570-х гг., хотя и после этого вопрос о том, как бы службу «устроити», продолжал сохранять значение в жизни страны.

Глава 1. У истоков службы

Традиционная система службы в княжествах Северо-Восточной Руси XIII–XIV вв. развивалась по модели, сходной для многих европейских стран. В ее основе находились две основных составляющих: немногочисленные княжеские дворы и территориальные ополчения, включавшие в себя широкие слои населения, в том числе и представителей боярства. Первые упоминания о княжеских дворах (малых дружинах) относятся к последней трети XII в. Их появление было отражением общего процесса феодализации и трансформацией распространенных в более раннее время княжеских дружин[5]. Получая кормления, а позднее и вотчины, в разных частях того или иного княжества, дружинники лишь эпизодически находились в непосредственном окружении князя. Распространение получили городовые дружины, которые нередко проявляли себя как самостоятельные участники политических процессов. В междоусобном противостоянии Юрьевичей и Ростиславичей «дружина Ростовская и переяславци» поддерживали Ярополка Ростиславича, в то время как владимирцы – князей Михаила и Всеволода Юрьевичей[6].

Двор составлял непосредственное окружение князя и выступал вместе с ним в походы, участвуя в разделе военной добычи[7]. В составе двора находились бояре, занимавшие места в княжеском совете и присутствовавшие на судебных разбирательствах. Численно преобладала «молодшая дружина»: отроки, пасынки, детские, мечники, получившие в конце XII в. общее имя – дворяне (позднее слуги). Эти дворяне, «милостники», в том числе, возможно, и лично несвободные, тесным образом были связаны с княжеской властью. Они не только сопровождали князей в походах, но и выполняли различные судебно-административные поручения на подвластных им территориях. С течением времени дворяне вслед за боярами стали получать в награду за службу кормления и земельные пожалования, превратившись в одну из категорий феодалов-землевладельцев. С середины XIII в. вместо термина «дворяне» в источниках начинают фигурировать слуги (меньшие бояре), которые, в свою очередь, с середины XV в. стали обозначаться как дети боярские[8]. Существенной трансформации подвергся со временем и термин «боя рин», который стал употребляться сразу в нескольких смыслах: как крупный «вассал», член совета одного из князей (митрополита), и одновременно как землевладелец-вотчинник, иногда не слишком высокого ранга. В последнем случае «бояре» далеко не всегда были связаны с княжескими дворами[9].

Дальнейшее развитие института службы проходило в условиях распада прежнего единства Владимиро-Суздальской земли и вторжения монголо-татарских войск. Сразу следует оговориться, что при анализе эволюции служебных отношений приходится опираться по большей части на комплекс источников, отражающих внутреннюю жизнь территорий, находившихся в сфере влияния московских князей. Принципы социальной структуры в других землях и княжествах Северо-Восточной Руси могли иметь свои особенности. Именно московская модель, однако, стала основой для дальнейшей эволюции служебной организации в рамках будущего единого государства.

вернуться

4

Гоский А.А. Русское Средневековье. М., 2010. С. 210–222. Подобным образом и сам Василий III обращался к строптивому И.Н. Берсеню Беклемишеву: «пойди, смерд, прочь, ненадобен ми еси».

вернуться

5

Назаров В.Д. «Двор» и «дворяне» по данным новгородского и северо-восточного летописания (XII–XIV вв.) // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978. С. 121–123.

вернуться

6

В 1186 г. упоминается «володимерская дружина». Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь. Л., 1987. С. 102–103; Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988. С. 239–245.

вернуться

7

В 1214 г. после удачного похода новгородцев на Чудь Мстислав Удалой «взя на них дань, и да новгородьцем две чясти дани, а третью чясть дворяном» (Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов М.; Л., 1950. С. 52–53).

вернуться

8

Тихомиров М.Н. Древняя Русь. М., 1975. С. 233–239; Назаров В.Д. «Двор» и «дворяне»… С. 116–123; Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь. С. 160–161, 169; Свердлов М.Б. Дворяне в Древней Руси. С. 56–59; Кузьмин А.В. На пути в Москву: Очерки генеалогии военно-служилой знати Северо-Восточной Руси в XIII – середине XV в. М., 2014. Т. 1. С. 48; Назаров В.Д. «Дворянин» в актах и грамотах Северо-Восточной Руси и Новгорода XIV–XV вв. // Russian history / Histoire Russe. 34. Nos. 1–4. 2007. P. 145–147.

вернуться

9

Ивина Л.И. Иерархическая структура правящей элиты в княжествах Северо-Восточной Руси и Русском государстве (конец XIV – первая половина XVI века) // От Древней Руси к России нового времени: Сб. статей: К 70-летию А.Л. Хорошкевич. М., 2003. С. 93–95; Корзинин А.Л. Государев двор Русского государства в доопричный период 1550–1565 гг. М.; СПб., 2016. С. 93–94.

2
{"b":"640145","o":1}