Он поймал себя на трусливой мысли, что это ему за Нину наказание. Не захотел жить на одной территории с привычной, в общем-то, достойной женщиной….Стоп. Или захотел и не помнит?!

Но напрягать память, чтоб восстановить целостную картину, ему не пришлось, так как внимание переключилось на человеческий ручеек, начавший вытекать из зоны прилета.

Наметанный глаз сразу выхватил нужную парочку. Ничего нового в облике провожатого он не увидел, а при виде той, которую ему придется охранять, его сердце болезненно сжалось.

Определенно, в его жизни началась черная полоса. Он поспешил навстречу итальянским гостям, честно пытаясь изобразить радость на лице. На тот пожарный случай, если мафия уже выслала свой ночной дозор. Просто увиделись родные люди!

Приблизившись, он обнял их обоих за плечи и прошипел яростно:

– В какую сумасшедшую голову пришло так замаскироваться? Улыбаемся и за мной след в след.

Вычислив самого алчного таксиста, который мог быть засланным казачком прибывших примерно на одну тысячную процента, он его и зафрахтовал.

Усадив парочку на заднее сиденье, Глеб едва не забыл указать направление. Вид барышни его ошарашил. Длинная серая юбка в складку, бесформенный коричневый свитер, серая косынка на голове, повязанная на манер банданы, и огромные очки, похоже без диоптрий. Ну конечно, вот точно никто не обратил бы внимания на такую серую мышку, которая ни разу не выделялась из толпы своей несуразностью.

– Мы приехали! – неожиданно сказал Штольцев водителю, когда они подъезжали к торговому центру.

– А вы же другой адрес называли? – недовольно отреагировал тот, понимая, что часть заработка уплывает, как парусник, подгоняемый ветром непредсказуемости клиента.

– Возьмите, сдача пусть идет в счет компенсации за изменение планов,– Глеб расплатился с таксистом и скомандовал:

– Выходим, господа интуристы, и следуем за мной.

Достав из кармана брелок, он нажал кнопку. Серебристый «Ниссан» приветливо моргнул. Распахнув двери, он жестом пригласил грузиться, взял небольшой чемодан барышни и положил его в багажник.

«Интуристы» послушно уселись на заднее сиденье в ожидании дальнейших указаний. Глеб развернулся лицом к пассажирам и произнес:

– Давайте знакомиться. Штольцев. Глеб Платонович.

– Анна Викторовна, – представилась девушка и добавила, словно сомневаясь в правильности своих слов, – Градова.

– Антонио Скоробини, – на чистом русском произнес юноша.

Не успела бровь сыщика взлететь вверх от такой вычурности, как молодой человек поспешил прояснить ситуацию, однако соблюдая необходимую, по его мнению, долю церемонности.

– Я бипатрид. Мама у меня русская, вышла замуж за итальянца, и у меня двойное гражданство.

– Очень познавательная информация, но меня интересует на данный момент другое. – Глеб продолжил, обращаясь к девушке. – Кто вас так надоумил одеться? Верх – рокерша, низ – монашка, середина нет слов! Вы что, этот свитер у бомжей на распродаже купили?! Мы с вами не в поле кукурузном, чтоб ворон пугать.

Девушка вспыхнула, но мгновенно взяла себя в руки:

– Вам, кажется, деньги платят за мою безопасность. И вы не Эвелина Хромченко, а я не на программе «Снимите это немедленно», поэтому замечания в таком тоне я считаю элементарным проявлением невоспитанности.

Тут Штольцев уже собирался ответить этой итальянской барыньке соответственно ситуации, но все же погасил свой костер злословия.

Он осознавал, что ведет себя, как мент, переполненный чувством превосходства по отношению к гражданским. И в последнее время часто ловил себя на мысли, что род деятельности все-таки начинает накладывать свой отпечаток.

То, что он так ненавидел в бывших коллегах, сейчас раздражающе липло к нему. Хотя, может, некой развязностью многие прикрывали ранимую душу и под маской бравады прятали боль от одиночества, загнанности в рамки дурацких приказов типа «стой там, иди сюда», необходимости выражаться на протокольном эсперанто, порой забывая человеческий. « Телесные повреждения получены по месту жительства на помойке», «Со слов освидетельствуемой, при падении ударилась головой о землю. Заключение: ушиб мягких тканей левой ягодицы», «Он был задеpжан за то, что идя по улице, нецензуpно удивлялся шиpине впеpеди идущей женщины…» и тому подобные перлы.

Перейдя в частный сыск, Штольцев, наконец, избавился от необходимости писать ерунду и еще от огромной массы других прелестей. И мог уже вздохнуть свободно. Всех своих подчиненных приучил вести себя предельно корректно. А себе позволял дурачиться только с Рогозиным.

Сейчас он ловил себя на мысли, что его безумно раздражает полученное практически комсомольское задание «Если не я, то кто же?!» Поэтому он напомнил себе, что он профессионал. И на службе в полиции не позволял себе проявлять некорректность. Он выдохнул. Сосчитал до десяти. И нейтральным голосом ответил.

– Моя задача – обеспечивать вашу безопасность. Ваша задача – не привлекать к себе внимание. У вас есть обычные вещи? Просто джинсы, просто свитер или водолазка. Очки можете оставить. Если нет, пойдем сейчас купим.

– У меня есть, только достаньте мой чемодан, – сдержанно ответила девушка.

Штольцев скрипнул зубами. Начались трудовые будни… Чемодан подай, потом чего-нибудь принеси.

После того, как нужные вещи были найдены, Глеб скомандовал:

– Выходим. Вы, Анна Викторовна, в дамскую комнату. Я закажу кофе и буду ждать вас с …. – Штольцев запнулся. Это уже было выше его сил. Как этого юношу со взором горящим – то называть?! Синьор Антонио? Сразу вспомнились слова богатырского коня Юлия: «Не смешите мои подковы!» К девушке понятно – синьорина, дама – синьора, мужчина – синьор. А молодого человека – синьорин? Синьоретто – никоретто, тьфу! – С вашим сопровождающим в кафетерии, – вышел он из положения.

Анна молча кивнула.

Глеб не успел выпить и чашечку бодрящего напитка, как взор его выхватил из толпы что-то нереальное. Мимо витрин…манекенов… фотографий актрис…Голос Барыкина вдруг ни с того ни с сего зазвучал в голове, будто из динамиков… незнакомка …

Девушка, словно прекрасное видение, не шла, а, кажется, скользила по сверкающему полу. Она была похожа…Прочно теперь засевшая мелодия старого хита не давала возможности дооформить мысль. Невероятная грация, легкость поражали воображение. И только когда она направилась к их столику, Штольцев чуть не хлопнул себя по лбу. Это ж его подопечная, сбросив с себя хламиды, явила миру точеную фигурку. Голубые джинсы обтягивали стройные ноги, а черная водолазка подчеркивала тонкую талию. Под унылой косынкой скрывались роскошные волосы, забранные в высокий хвост. И хотя, точно следуя указаниям Штольцева, она оставила в качестве маскировки очки, они не могли спрятать нежную красоту лица. Метаморфоза была столь неожиданной, что старый сыщик, по его собственному выражению, едва не раскрыл рот.

Гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя.

«Ага, вот и Андерсена вспомнили. Штольцев, а что это у нас за литературно-музыкальная гостиная?» – одернул он сам себя. Однако последняя мысль, не относящаяся к делу, все-таки упрямо пробралась сквозь рационализм и скептицизм. Непонятно почему, Глеб быстро окинул взором присутствующих – что-то похожее на ревность промелькнуло в душе. Он подумал, что такой красотой хотел бы любоваться один. Не делясь ни с кем.

Сейчас он пожалел, что велел переодеться. В таком виде девушка привлекала намного больше внимания, чем в тех одеждах. Пусть хоть очки не снимает. Потому что они немного скрывают магнетизм синих глаз-озер. «Все-все! На сегодня с поэтикой покончено!» – пообещал он сам себе.

– Вас в самолете хорошо кормили или что-нибудь заказать?– обретя пошатнувшееся было душевное равновесие, сухо, по-деловому, спросил Глеб.

– Я не голодна, – ответила Анна.– Тоник, подержи пакет, я в аптеку зайду, мне пластырь нужен, – тепло обратилась она к своему спутнику.

– Анна Викторовна! Давайте я буду принимать решения, куда вы зайдете!– почему-то разозлившись на это милое «Тоник», одернул Глеб девушку.