Незнакомка не останавливалась, лишь усилила напор, ее движения стали резче, яростнее, быстрее. Глеб захлебнулся криком, сжался как пружина и излился ей в рот.

Тут же накатила слабость, мелькнул запоздалый страх. Смирнов широко открыл глаза, успев увидеть мерзкие жгуты, выходящие из спины женщины, затем его сознание погрузилось во тьму.

Вскоре жилка на шее мужчины в последний раз дернулась и перестала биться. Алая царапина затянулась. Таинственная незнакомка нехотя отстранилась. Критически осмотрела результат своих трудов, и удовлетворенно усмехнувшись, растворилась в воздухе.

***

Телефонный звонок прозвучал рано утром в пятницу.

Олеся только-только выбралась из-под одеяла и жаждала одного – чашку крепкого кофе. И особо страстно, чтобы сделал ее кто-нибудь другой, например, муж. Но Дмитрий продолжал дрыхнуть и категорически отказывался вылезать из постели без веской на то причины.

Повздыхав, Смирнова поставила ступни на пол, поискала ногой тапки и чертыхнулась. Обожаемых пушистых зайчиков, героически спасающих от холода ее вечно мерзнущие лапки, не было на месте. Скорей всего дражайший супруг опять пнул их под кровать, когда в темноте шастал по комнате.

Олеся потянулась, смачно зевнула и почесала затылок, мечтая, что тапочки войдут в ее положение и выползут из укрытия самостоятельно. Однако прошла минута, ноги медленно, но верно леденели, а тапки не показывались. Горестно вздохнув, Олеся полезла под кровать. Увидев искомое практически около противоположной стены, легла на живот и гусеничкой протиснулась глубже. Протянула руку и, наконец, сцапала зайцев за мохнатые уши. Победно крякнув, стала выбираться обратно. Именно этот момент и выбрал невидимый доброжелатель, чтобы позвонить.

От неожиданности Олеся дернулась и пребольно стукнулась затылком о деревянный каркас. В глазах потемнело. Вспомнив еще с десяток выражений, приличествующих ситуации, она, кряхтя, выбралась наружу. Мобильник продолжал надрываться, грозя разбудить не только злобного по утрам мужа, но и еще более нервных соседей справа, не так давно родивших первенца.

Потирая будущую шишку, Олеся поспешила заткнуть орущий телефон. Схватила трубку и раздраженно посмотрела на экран.

Галка! Что ж ей неймется-то с утра?! В курсе ведь, что до десяти им лучше не звонить. Да и болтали вчера, Димка с боем телефон выдрал, никак не могли наговориться.

– Ну, – буркнула она, выходя из спальни и плотно закрывая за собой двери. – Что случилось, дурында?

Ожидая в ответ не менее лестное определение, была неприятно удивлена молчанию. Застыв посреди гостиной, осторожно уточнила:

– Ау, Галина, ты на связи?

В трубке жалобно всхлипнули. Олеся закатила глаза – балбесы опять поссорились.

– Галка, хватит рыдать! – рявкнула она в телефон. – Собирай чемодан и дуй к нам, под пиво перемоем все кости твоему благоверному.

– Леся…, – голос подруги дрожал. – Леська… он умер… Глебка умер!

– Что?! – Олеся подумала, что ослышалась.

– Только полиция уехала, все расспрашивали, – шептала подруга. – А я ведь недавно приехала, ничего не знаю. А он в кровати лежит…не дышит…холодный. Я в скорую, а они говорят, поздно…давно мертвый. Леськааа! Как же теперь, а…

Галина заскулила, будто побитая собака. Постепенно тихие всхлипывания переросли в вой, а Олеся все молчала, не зная, что сказать.

– Галя, – собственный голос показался ей не родным. – Мы приедем, сегодня же. Два часа, и мы у тебя. Я помогу, сама все сделаю, ты слышишь? Никуда не ходи!

Подруга не реагировала.

– Галка, ты слышишь?! – закричала Олеся. – Мы скоро!

– Его забрали…а я боюсь одна…боюсь без него, – сквозь слезы проговорила Галина. – Я буду ждать, никуда не денусь.

– Милая, – как можно более уверенно произнесла Олеся. – Сейчас я отключаюсь, совсем на чуть-чуть, только соберусь. И сразу же тебе наберу. Ты поняла?

– Да.

– Вот и отлично, вот и ладненько. Я скоро.

Отключившись, Олеся в изнеможении стекла на пол. Обхватила руками голову и стала качаться из стороны в сторону. Навернулись слезы, кислотой разъедая глаза.

Скрипнула дверь, послышался звук шлепающих по линолеуму босых пяток.

– Леська, ты почему сидишь на голом полу и ревешь? – строго спросил Дмитрий.

Олеся подняла заплаканно лицо и единым порывом, боясь, что по-другому просто не сможет, проговорила:

– Глеб умер.

Дима замер. Его лицо вытянулось, губы безмолвно зашевелились. Плечи поднялись, а спина сгорбилась. Олесе даже показалось, что он сам стал как будто бы ниже.

– Почему? – невпопад спросил он.

– Я…я не знаю, – Олеся и не думала, что может так заикаться. – Я не поняла.

Она и вправду была не в курсе причины смерти Глеба, сбивчивые объяснения подруги только запутали.

Кивнув, Дмитрий вновь замер молчаливым истуканом.

– Нужно собираться, предупреди на работе! – воскликнула Олеся. – Галка ждет!

Муж перевел на нее пустой взгляд. Затем поднял голову и принялся сосредоточенно рассматривать потолок.

– Пожалуйста, любимый, пойдем собираться, – прижавшись лбом к его плечу, попросила Олеся. – Прошу.

Димка со свистом выдохнул и прижал ее к себе. Так сильно сдавил, что на мгновение она подумала, хрустнут ребра. Но все обошлось, муж нехотя отстранился и шаркающей походкой направился в сторону ванны.

Автомобиль было решено оставить дома. Олеся не могла доверить вождение мужу. Он или цепенел, полностью уходил в себя, не реагируя на внешние раздражители. То вдруг неестественно возбуждался, понося бранными словами и врачей, и полицию, рассказывая, как затаскает их по судам за ошибку. Ведь всем ясно, что брат не умер, а находится в коме, и его еще можно успеть спасти.

Сама она опасалась садиться за руль – дрожащие руки слушались плохо.

Такси прибыло раньше времени. Олеся только-только успела побросать в чемодан кое-какие вещи и дозвониться до шефа, всунуть в руки мужа бутерброд с сыром, как затрезвонил телефон. Бодрый голос оператора отрапортовал номер и марку машины.

До города, где обитали Смирновы-младшие, было около двух часов пути. За это время Олеся успела несколько раз связаться с подругой, выслушать от Димки сто пятьдесят сценариев возможной гибели брата. Столько же раз попыталась его успокоить, в конце не выдержав, наорать на мужа. Уже подъезжая к дому, она приготовилась принять любую версию случившегося, даже если виноваты инопланетяне или американские спецслужбы. Все оказалось гораздо прозаичнее. На первый взгляд.

Галина встретила их на пороге квартиры. Осунувшаяся, бледная почти серая. Она зябко куталась в старый халат и, казалось, подрагивала от холода. Рыжие волосы, обычно шикарной гривой струившиеся по плечам, сейчас были кое-как собраны в хвост. Яркие карие глаза потухли и будто бы полиняли.

Махнув рукой, подруга пригласила их внутрь. Зайдя, Олеся поморщилась – в нос шибанул малоприятный букет запахов: лекарства, бытовой химии и еще чего-то неизвестного. Бросив чемодан в коридоре, они с Дмитрием потопали в гостиную и, как обычно, уселись на диван. Олеся невольно повернула голову в сторону того места, где всегда устраивался друг в моменты их частых встреч. От вида пустующего кресла стало тошно.

Она быстро перевела взгляд на мужа – тот сидел на самом краешке дивана, чуть наклонившись вперед. Что было силы сжатые в замок пальцы, побелели.

Галина заперла входную дверь и в молчании уселась рядом.

– Расскажи, – попросил Дмитрий.

Подруга скривилась, готовясь разразиться новой порцией рыданий, но справилась с собой и практически спокойно начала говорить:

– Я приехала рано. Самолет сел в четыре, в пять утра я была уже возле дома. Своим ключом открыла дверь и сразу пошла в душ. Взопрела в самолете, ощущала себя тухлой мышью.

Галя говорила таким тоном, будто извинялась за то, что не вошла в спальню, как только приехала. Потеряла драгоценное время.

Олеся успокаивающе сжала ее ладонь.

– После душа заглянула на кухню, пить очень хотелось, – продолжила подруга. – Там задержалась немного, убрала в холодильник кастрюлю с супом. Потом пошла в спальню. А там он лежит.