«Дребезжали стекла от грохота орудий. Чекисты с посеревшими лицами, трясущимися руками вытаскивали из шкафов кипы дел, тащили во двор, где среди грязи полыхал костер… Чекисты бежали. Папка осталась. На ней следы шипов от сапога немецкого солдата. Должно быть, он ногой гасил тлеющую бумагу».[388]
Для немецкой пропаганды были характерны так называемые «лозунги дня», помещавшиеся на первых страницах всех газет. В них резюмировались основные тактические цели и задачи, стоящие перед Третьим рейхом. «Дело № 18» рассматривалось как «капля, но в этой капле отражается весь злобный мир большевизма с его террором, слежкой, доносами и предательством».
Определяя место органов государственной безопасности в советском обществе, нацисты писали:
«За советскую родину идут бесславно умирать гонимые под огонь немецких пулеметов толпы красноармейцев. Они знают, что где-то там, в тылу, притаились с пулеметами чекисты из “заградительных отрядов”, что в Красной армии есть уполномоченные НКВД и это, пожалуй, все, что им известно о кровавой сталинской охранке… Но они не знают, какой густой чекистской паутиной опутан каждый из них…»
Чекистская сеть нужна для того, чтобы вылавливать красноармейцев и командиров, которые после этого исчезают из части, «пропадают в тюрьмах, концлагерях, либо в ямах, наспех вырытых на месте торопливого расстрела».
У многих людей, оказавшихся на оккупированных немцами территориях, родственники и знакомые служили в Красной армии. Им необходимо было внушить мысль, что красноармейцы продолжают вооруженную борьбу с Вермахтом только потому, что они оболванены советской пропагандой, и за каждым их шагом и словом следят сотни и тысячи доносчиков. Что касается штатных сотрудников НКВД, то их задача «не только руководить сворой доносчиков, но и следить за следящими, доносить на доносчиков, предавать предателей». На вершине же этой лестницы стояли «жирные и звероподобные майоры и капитаны госбезопасности иудейского происхождения».
Немецкая печатная пропаганда рассматривала членов верхушки большевистской партии, евреев и сотрудников органов государственной безопасности в качестве примера абсолютного зла. Все они, как утверждали немцы, патологически ненавидят русский народ и являются абсолютно чужеродной силой для России.
«Каждый, опутанный тенетами доносов, погубленный русский человек — это возможность чекисту получить награду, повышение в чине, быть отмеченным в приказе. На муках сосланных в концлагеря, на крови расстрелянных зиждется шкурное благополучие и карьера любого чекиста».[389]
Одной из форм печатной пропаганды была публикация выдержек из советских газет (иногда и из довоенных), которые сопровождались соответствующим комментарием. Так, информация о награждении ряда сотрудников органов государственной безопасности орденами СССР завершалась следующими словами:
«“Социалистический рай” Сталина — это единственное в мире государство, где доносчики, тюремщики, шпики и палачи перед лицом всего народа украшаются наивысшими наградами и орденами за свои “мокрые” дела. С каждого “ордена Ленина”, повешенного на грудь лейтенанта госбезопасности, сочится кровь расстрелянных рабочих и крестьян».[390]
При подборе лексического ряда для своих материалов сотрудники пропагандистских служб Рейха стремились выбрать слова, которые могли бы вызвать подсознательную негативную реакцию у русского населения. Очень часто это были слова и штампы, использовавшиеся в советской довоенной пропаганде. Так, серия статей, опубликованная в 1942–1943 годах в ряде коллаборационистских изданий, получила название «В кольце шпиков». В статьях использовалась терминология, которая активно употреблялась в советских фильмах о Ленине. При этом понятие «царская охранка» заменялось словосочетанием «сталинская охранка», а чекисты именовались «сталинскими жандармами».
В нацистской пропаганде наблюдалось двоякое отношение к антисоветской борьбе в довоенные годы. С одной стороны, усиленно прославлялись люди, павшие «в борьбе с проклятым жидо-большевизмом», с другой — утверждалось, что «из кровавой истории ОГПУ мы хорошо знаем, что организаторами и, вероятно, вдохновителями многих антисоветских групп и заговоров чаще всего были сами чекисты».[391]
Практически все немецкие газеты и листовки заканчивались воззваниями, обращенными к русскому населению. В них обычно говорилось:
«Благодаря немецкому солдату рушатся застенки “Всесоюзной тюрьмы народов”, кончается власть шпиков и агентов НКВД, которые почти четверть века держали вас днем и ночью в страхе».[392]
Кроме газетных публикаций на оккупированной территории России распространялось огромное количество книг о советских органах государственной безопасности. Это были как научные исследования, так и воспоминания бывших узников ГУЛАГа. В 1942 году берлинское издательство «Бера» опубликовало на нескольких языках, в том числе и на русском, книгу о содержании заключенных в трудовых лагерях системы ГПУ — НКВД. Книга была написана Кайтаном Клюгом и называлась «Самое величайшее рабство в мировой истории». Издатели пообещали, что это произведение будет продаваться во всех магазинах и станет сенсацией во всем мире. Тираж достиг нескольких миллионов экземпляров. Как вспоминали подпольщики, большой популярностью данная литература пользовалась в немецкой контрразведке. Она являлась необходимой составляющей в обработке задержанных с целью привлечения их к сотрудничеству с немецкими спецслужбами.[393]
Особо можно отметить акции, с помощью которых нацисты апеллировали к международному общественному мнению и привлекали к сотрудничеству граждан нейтральных стран. Так, весьма активно освещались события, связанные с катынским делом. Члены международной комиссии в мае 1943 года ознакомились с «преступлениями цепного пса жидо-болыпевистского режима НКВД».[394]
Из газеты «Новый путь»:
Евреи — убийцы польских офицеров
Смоленск, 16 апреля.
Данные следствия дают основание утверждать, что убийство пленных польских офицеров произведено еврейскими работниками — ГПУ. В добавление к этим данным выяснились еще следующие подробности.
Согласно показаниям бывших служащих ГПУ в Смоленске, массовым расстрелом 12 000 польских офицеров в марте и апреле 1940 года в Катынском лесу руководило несколько крупных работников минского ГПУ. Согласно показаниям этих служащих, смоленское ГПУ выдвинуло в качестве участников расстрела польских офицеров также несколько своих работников. Из четырех названных смоленских работников ГПУ три, бесспорно, евреи. Им было поручено встречать на вокзале прибывавших пленных и сопровождать их на место расстрела. Дававшие показания агенты ГПУ сообщили об оргиях в так называемом «Днепровском замке Борок», знаменитом доме отдыха ГПУ, вблизи Катынского леса, такие страшные подробности, что невозможно передать их на бумаге. Они характеризуют беспримерное бесстыдство и порочность еврейских палачей.
[Без автора]
Останки 12 тысяч польских офицеров, попавших в плен к советским войскам в 1939 году и позднее расстрелянных войсками НКВД, демонстрировались в кинохронике, этой теме посвящались книги и международные конференции. Широко распространялась книга «Массовые казни в Катынском лесу: документальный отчет». Наибольшее значение в ней имел протокол, подписанный европейскими экспертами из двенадцати европейских стран. В конце апреля 1943 года они посетили место, где производились расстрелы, и их доклад подтвердил обоснованность немецких обвинений в адрес органов НКВД. Нацисты со злорадством повествовали о евреях, сотрудниках НКВД, которые «с садистским удовольствием приканчивали польских патриотов своим излюбленным приемом — выстрелом в затылок».[395] На место трагедии были приглашены и представители польской общественности, которые прилетели в Смоленск на специальном самолете, предоставленном Люфтваффе.