Особыми льготами пользовались те, кто с оружием в руках боролся с советским сопротивлением, — полицейские и бойцы сил самообороны. Не только они, но и члены их семей освобождались от всех видов налогов и сборов.

Массовое возвращение из Синявинских поселений под Ленинградом «кулаков», выселенных туда в 1931–1934 годах, с одной стороны, способствовало расширению и укреплению пронемецки настроенного слоя граждан, но с другой — ухудшало положение их односельчан, так как все расходы по обустройству «пострадавших от жидо-большевистской власти» на местах были возложены на последних.

В Крыму во многих горных татарских деревнях немецким командованием были созданы из добровольцев отряды по борьбе с диверсантами во главе с немецкими и румынскими инструкторами. Все лица, входящие в отряды, получали зарплату, продовольствие, лучшие садовые участки, наделы виноградников, табачных плантаций, полностью или частично освобождались от налогов. Сельскохозяйственные угодья немцы обычно отбирали у нетатарского населения, в первую очередь у русских и греков.[347]

С 1942 года на оккупированной территории России взимались следующие налоги с населения:

а) подушный;

б) земельный;

в) с построек;

г) с собак.

Изначально они собирались как деньгами, так и продуктами питания.

Особое внимание уделялось сельскохозяйственной продукции. Так, сбор земельного налога проводился непосредственно немецкой комендатурой через земельное военное управление и старшин волостей, минуя самоуправление района.

Основным в сельской местности являлся подушный налог. Его сумма была фиксированной —120 рублей в год с человека. Лица, использовавшиеся немцами на вспомогательных работах для нужд германской армии, выплачивали более высокую сумму — 180 рублей в год. Налогом облагались все граждане от 18 до 60 лет. Собирался он в конце года. От этого налога могли быть освобождены инвалиды, имеющие соответствующее заключение медицинской комиссии (согласно немецкой инструкции для получения льгот ее нужно было проходить ежегодно), беженцы, не имеющие никаких источников дохода, безработные, а также фольксдойчи — лица немецкого происхождения. Все собранные налоги сдавались в районную кассу. За их неуплату несли уголовную ответственность как сами налогоплательщики, так и старосты.

С 1943 года количество налогоплательщиков было расширено и подушный налог стал взиматься с лиц от 14 до 65 лет. По представлению волостных старшин начальник района мог освободить от налога неплатежеспособных граждан, но это решение вступало в законную силу только с письменного разрешения немецкого коменданта.

Каждое хозяйство облагалось налогом в 100 рублей в год. Волостным старшинам предоставлялось право по согласованию с сельскими старостами увеличивать или уменьшать размер налога в зависимости от рентабельности хозяйства. 10 процентов от суммы собранного налога поступало в распоряжение волости.

С 1942 года немцы предоставили право новой русской администрации вводить дополнительные налоги, которые предназначались для местного бюджета. Однако это разрешалось лишь при условии полной сдачи всех налогов и сборов для нужд германской армии.

Основной упор в налоговой политике делался на различные натуральные сборы, в первую очередь продуктов питания. Они были гораздо ценнее, чем быстро обесценивающиеся деньги. В донесении из немецкого тыла в Центральный штаб партизанского движения осенью 1942 года говорилось о следующих налогах на русское население Смоленщины за год:

1. Хлебопоставки — 3 центнера с гектара.

2. Подушный налог — 120 рублей с взрослого, 60 рублей с ребенка (до 16 лет).

3. Поставка молока — 360 литров молока с коровы.

4. Поставка яиц — 30 яиц с одной курицы.

5. Поставка шерсти — 475 граммов с овцы.

6. Налог на собак — 200 рублей с собаки.[348]

В некоторых тыловых районах все взрослое население ежемесячно облагалось налогом «за обеспечение безопасности». Оккупационные власти взимали в ряде случаев даже особые налоги за окна, двери и «излишнюю» мебель.

Кроме официальных налогов существовали и различные виды замаскированных поборов. Так, в Смоленской области оккупантами через средства массовой информации было объявлено о том, что на всех мельницах отменяется взимание денег за помол. Но при этом было издано ведомственное распоряжение об обязательной бесплатной сдаче 10 процентов полученной муки в фонд германской армии.

По предписаниям немецких властей население было обязано сдавать мясо или скот, причем количество в каждом конкретном случае указывалось немцами. Пригоняя скот, иногда за десятки километров, крестьяне были обязаны доставлять и фураж. Например, в Невельском районе Калининской области было приказано доставлять до 30 килограммов сена на одну корову.

В конце 1941 года оккупанты начали кампанию по сбору теплых вещей для германской армии. У мирных жителей зачастую отбиралась последняя одежда. При этом в некоторых городах, например в Орле, население оповещалось о том, что собранная теплая одежда предназначается для пленных красноармейцев. Сбор одежды проводился следующим образом: городская управа по приказу германской комендатуры устанавливала, сколько теплых вещей должно быть собрано в каждом доме. Управдомы доводили эти сведения до жильцов, а затем путем поквартирного обхода собирали «добровольные пожертвования».

Во всех оккупированных областях немецкие власти при помощи русской полиции проводили реквизицию кроватей, постельных принадлежностей, посуды и мебели для военных госпиталей. В Таганроге, например, населению было объявлено о том, что эти вещи собираются для детских приютов и инвалидных домов, разрушенных Красной армией и восстанавливаемых немцами.

Летом 1942 года немцы начали повсеместное изъятие домашней утвари и посуды из цветных металлов. В Курске был издан приказ о том, что за сокрытие цветных металлов виновные подлежат публичной казни через повешение, а сдавшие наибольшее число медных вещей получат особые справки «об активном участии в борьбе против большевизма».

Сбор цветных металлов в оккупированных областях СССР являлся составной частью немецкого плана, согласно которому предполагалось получить к 1943 году во всех оккупированных странах Европы 200 тысяч тонн медного лома.

С помощью соответствующей наценки для дальнейшей продажи в Германию общество торговли с Востоком создавало особую категорию цен — «шлюзовые цены». При обязательной продаже русскими крестьянами части собранных сельскохозяйственных продуктов хозяйственная инспекция центральной группы армий установила в 1942 году следующие расценки (за 1 килограмм): рожь и овес — 2 рубля 50 копеек, пшеница — 3 рубля 40 копеек, ячмень — 2 рубля 30 копеек — 2 рубля 70 копеек, горох — 3 рубля, картофель — 60 копеек.[349]

К лету 1942 года в большинстве оккупированных областей были введены нормы обязательных поставок, объявлены заготовительные цены, за выполнение норм были обещаны боны на закупку промтоваров. Как доносила советская агентура, «нормы назначаются в каждой области по произволу местных властей, а плата настолько низка, что не имеет никакого значения. Во многих же областях ни деньги, ни боны вообще не выдаются».

Например, за корову представители тыловых служб выплачивали 400–500 рублей. В то же время на рынке она стоила около 25 тысяч рублей.[350]

В феврале 1942 года русскому населению было объявлено о том, что все приусадебные участки крестьян полностью освобождаются от налогов. Но через шесть месяцев было принято другое решение: