— Фонарики ставят на могилу, — пояснила Мелисанда.

Они купили два фонарика, красный и голубой. Отсчитывая мелочь, Форс непроизвольно косился на жвалы, нависшие у него над головой.

— При властителях он скорее всего работал на каком-нибудь целлюлозно-бумажном комбинате, — сказала Мелисанда, когда они расплатились и отошли от разносчика на безопасное расстояние.

— Кем? — изумился Форс.

— Станком, — ответила Мелисанда жестко. — А теперь торгует фонариками собственного производства. Мы поощряем частную инициативу, а то так недолго и диктаторами стать…

— Ты думаешь, что теперь он счастливее? — спросил Форс.

Мелисанда остановилась, возмущенно глядя в его светлые глаза под густыми черными бровями.

— Вот он, пресловутый имперский пафос, — сказала она. — Ты можешь думать все, что тебе угодно, Фосерри Дэззуо, но я верю, что да. Он стал счастливее. Раньше он спал и жил там же, где работал. Теперь у него есть дом и дети, и…

— Хорошо, хорошо, — сказал Форс.

Он прилетел сюда не для того, чтобы ссориться.

— Но я не понял — вместо того чтобы исследовать возможности, которые дает эта мутация, эти четыре бивня, бывшие властители… — миролюбиво сказал он.

— Да, — сказала Мелисанда. — Все должно идти по плану. Ненужная биомасса перерабатывается. Но Илина бежала. Как раз благодаря второй паре бивней — тогда она пронзила Время и Пространство в первый раз. Перетащить только себя, без дополнительного груза ей и тогда хватило сил. Она долго скиталась. Она была очень юна и напугана. И тогда произошло то, что произошло, — Блуждающая начала свое странствие. Не все на Нру хотели остановить Время. Не все хотели избежать перемен. В другом государстве, когда поняли, что не смогут остановить нас, строили противовес. Он-то потом и притянул Блуждающую обратно. Когда Время здесь расслоилось, тогда мои предки — инженеры, которые и строили этот чудовищный механизм и лучше других понимали, что произойдет, — бежали отсюда и высадились на Пэллан.

Форс молча слушал. Он уже понял, что ей давно хотелось рассказать все это ему, и он, собственно, был готов слушать. Гравий похрустывал под ногами. Они уже почти добрались до скромной серой плиты у самой ограды, под которой, как он догадался, и покоилась Илина.

— После того как ты инициировал нас… Понимаешь, слоны иногда трубят. Просто трубят в небо. И она услышала нас. Илина нашла вельче, общалась с нами, — продолжала Мелисанда. — Когда Илина узнала, что среди инициированных тоже есть слоник с четырьмя бивнями, она сразу нашла меня и научила всему, что знала сама. Вместе Илина и наши старейшины нашли ошибку в расчетах навигатора Блуждающей. Определили, где и когда она будет появляться. Илина уже не раз пыталась остановить Блуждающую. Твои родичи, эллориты, помогали ей в этом — дали яхту, деньги… Но вот только в этот раз, с нашей помощью, ей удалось.

Мелисанда покосилась на Форса.

— Эллориты никогда ничего не делали просто так, — продолжала она. — Илину снабдили всем необходимым в обмен на то, что на возвращенной Нру будут установлены ваши законы. А виновные — наказаны. И мы выполнили свою часть условий сделки, как видишь, хотя все, кто ее заключал, уже мертвы.

— Кстати, как так получилось, что Авенс высадился на Нру почти сразу после того, как она вернулась в общий поток Времени? — спросил Форс.

— Он с ребятами, лучшими из тех, кого ты инициировал, ждал здесь неподалеку, — невинно ответила Мелисанда. — Тут случилось что-то вроде временной бури, но Фолрэш, его навигатор, — один из лучших, хотя у него вообще бивней нет, и…

— Понятно, — усмехнулся Форс.

Плита была уставлена разноцветными бумажными фонариками так, что имени на ней не различить. Форс зажег фонарики, и они поставили их, с трудом отыскав свободное место.

Некоторое время они постояли в тишине. Было слышно, как где-то в парке весело трубит маленький элефантид. Форс обнял Мелисанду и поцеловал ее. Он сделал это потому, что перед лицом смерти, сколь угодно героической, ему всегда хотелось почувствовать себя живым; он был почти уверен, что Мелисанда оттолкнет его.

Но он хотел знать это, а не предполагать.

Она, к его изумлению, ответила на поцелуй и тоже крепко обняла его. Судя по тем решительным действиям, которые она произвела в следующие несколько мгновений, она помнила их объятия на огромной кровати, энергетические игры вне ее и была настроена повторить — и, возможно, даже разнообразить.

— Пойдем в твою машину, что ли, — пробормотал Форс хрипло.

* * *

За окном машины шелестели в темноте деревья. Кажется, опять пошел дождь. Мелисанда зашевелилась, сползла с его груди, и Форс понял, что она уже не спит. Он поцеловал ее.

— Так ты теперь властительница Нру? — спросил он.

— Нет, — с неподдельным ужасом в голосе ответила Мелисанда. — Нет. Властителей больше не будет. Никогда. По крайней мере, здесь, на Нру. Я — главная навигаторка, Авенс — мой первый помощник. Просто и понятно.

— Навигатор, — произнес Форс в задумчивости. — Тот, кто прокладывает путь… Почему нет? Это хороший титул.

Он провел рукой по ее обнаженной спине.

— Я тосковал по твоим бивням. Но я все-таки хочу знать, почему ты сменила гнев на милость, — сказал он.

Мелисанда полезла за своей кофточкой под сиденье, нашла ее и начала надевать.

— Я тогда поговорила с Авенсом, — сказала она, ловко застегивая кнопки. — Он был очень расстроен.

— Расстроен? — переспросил Форс. — Чем?

— Фригг не пыталась убить его, — пояснила Мелисанда.

— Вот как.

— Да. И он сказал… — Мелисанда произнесла, мастерски копируя интонацию брата: — «Даже Форса она хотела убить! Дважды! А он никогда не любил ее! Он спал с ней только из-за денег!» Я спросила: «А получил бы он эти деньги, если бы с ней не спал?» — и Авенс, знаешь, так поперхнулся вроде… и сказал: «Я думаю, нет».

— То есть ты проверила мои слова, — удовлетворенно произнес Форс.

Он в который раз подумал, что Мелисанда была бы отличным агентом. Но она выбрала спасти планету и править ей. Форс, впрочем, тоже с гораздо большим удовольствием правил звездной системой, чем занимался контрразведкой.

— Да, — ответила Мелисанда. — Ты сказал правду. Но почему ты не сказал правду сразу!..

Форс сел. Пошарил рукой вокруг в темноте, к своей радости, нашел некоторые части своей одежды и принялся надевать их.

— Послушай, — сказал он, разобравшись с трусами и натягивая рубашку. — С твоей точки зрения, омерзительность ситуации в том, что я, пользуясь своим служебным положением, изнасиловал Фригг.

— Я больше так не думаю, я же сказала тебе! — перебила его Мелисанда.

— А с моей точки зрения — в том, что я спал с женщиной за деньги, — не дал сбить себя с темы Форс. — В такой ситуации даже не важно, платишь ты или платят тебе!

Мелисанда расхохоталась и энергичным движением застегнула свои брюки.

— Вот она, эллоритская гордость! А по-простому говоря — невыносимый гонор!

— Да, но на ней держалась империя, в которой все разумные виды жили куда как лучше, чем сейчас, — заметил Форс сдержанно. — Где мои ботинки, хотел бы я знать… Самое странное — почему люди так быстро от этого отказались? Почему с каким-то, я не знаю, даже наслаждением откатились назад? Часть наших законов отменили, часть превратили в выхолощенные буквы? Ведь мы признавали даже анархию как способ государственного устройства!

— Правда? — с интересом спросила Мелисанда.

Форс тем временем нашел ботинки.

— Да, на Каэркасе было так, — подтвердил он. — И, насколько я знаю, они пережили трудные времена и теперь там анархия и сейчас. Слушай, да, я пафосный имперский придурок. Но мы несли науку, очень развитые общественные отношения и технологии. А люди отбросили все, что смогли, едва мы перестали им впихивать это железной ложкой. И поверь, тот продавец бумажных фонариков с радостью вернется на свою фабрику, если властители снова цыкнут хоботом. Хотя сейчас он живет действительно лучше!