Фосерри Дэззуо, вспомнил он имя пассажира, которое называла Илина за обедом, объясняя пустующее кресло.

В этот момент Форс сказал:

— Нет. Они искали меня. Я думаю, они просочились в корабль при погрузке. Гетейне — мастера гипноза, умеют отвести глаза любому, вот их никто и не заметил…

Голос у него оказался низкий, с той хрипотцой, от которой млеют женщины.

— Зачем? — спросил Тарисс резко.

— Я проигрался в казино, — пожал плечами Форс. — Отдавать было нечем.

— Если ты спустил все в казино, — сказал Тарисс. — Откуда у тебя деньги на билет?

Он перевел взгляд на Илину:

— Вы же говорили, что он заплатил вам кругленькую сумму?

Илина энергично кивнула:

— Очень круглую!

— Этого не хватило бы, чтобы отдать долг, — расслабленно сказал Форс.

Кожа у основания хобота Тарисса сморщилась — так элефантиды выражают свое презрение.

— Это — ваше? — махнув кончиком хобота в сторону прислоненной к стулу дрели, спросил он.

Но ответила Мелисанда:

— Нет, этот урузур — мой.

Было слышно, как взволнованно зашипели паучихи, наблюдавшие за происходящим через дверь.

— Как ты умудрился завести его? — насмешливо поинтересовалась Волна. — Да ведь его в любом музее оторвут вместе с хелицерами!

Форс поднял голову на звук и с интересом уставился на паучих — точнее, на их головы, свисавшие с притолоки.

— Дело мастера боится, — сказал он вежливо.

— Да и миксером можно отбиться, было бы желание, — заметила Факел.

При этих ее словах на нее покосился Аррит.

— Но миксеры все-таки такими крупными кусками не кромсают, — заметила Грустный Смайлик. — Они в основном перемешивают…

— Урузур — излюбленное оружие гетейне, — сказал Ахшаш. — Собственно, это отбойный молоток шахтера, минимально модифицированный… Откуда он у вас?

Тарисс тем временем недоверчиво смотрел на Мелисанду.

— Вы не думайте, я совсем не умею им пользоваться, — оправдываясь, произнесла она. — Я взяла его, чтобы сделать фотосессию на фоне того храма, к которому мы идем. Я подумала, что должны получиться очень хорошие снимки. Я хочу сыграть Королеву Гетейне. Сейчас как раз собираются снимать фильм об этих смельчаках, свергнувших эллоритов. А режиссер не хочет меня брать! Даже пробовать отказывается! Говорит, у меня слишком миловидная внешность, а бывшая рабыня, которая разбила оковы и повела остальных своих братьев и сестер за собой, должна быть резче и харизматичнее. Представляете? — Мелисанда возмущенно фыркнула. — Я хочу доказать ему, что он ошибается!

Глядя на ее нежную мордашку, Тарисс мысленно согласился с режиссером — и он не думал, что здесь может спасти положение пара-тройка фотографий на фоне старинного храма. Тем более, фотографии этого храма не должны были попасть в широкий доступ ни в коем случае.

Мелисанда продолжала:

— Я, правда, не знала, кто меня будет фотографировать… Мы так неудачно поссорились с Форсом… Но теперь ты здесь, и снимки обязательно получатся. Да, дорогой?

Она чмокнула его в заляпанную кровью щеку. Тарисс снова поморщился от отвращения.

— Конечно, котенок, — прогудел Форс в ответ.

— А что еще умеешь, кроме как орудовать урузуром, играть в карты и ублажать баб? — спросил Ахшаш.

Очаровательное личико Мелисанды сложилось в трогательную гримаску обиды. Слезы заструились по щекам.

— Что вы себе позволяете! — одернула Ахшаша Илина.

— Я много чего умею, — пристально глядя на Ахшаша ответил Форс, и выражение лица у него было очень, очень неприятным. — Какое твое дело, хуенос?

Уши Ахшаша вздыбились от гнева и больно хлестнули товарищей.

— Ладно, пусть этот идет с нами, — бросил Тарисс.

Он царственным жестом хобота успокоил рвущегося в бой Ахшаша. Тот немедленно опустил уши.

— Пойдемте отсюда, здесь все ясно, — закончил Тарисс.

Троица элефантидов покинула каюту Мелисанды. При виде их Энеб в коридоре снова вжался в стену и стал такого же темно-бурого цвета, как она. Элефантиды не заметили его.

— Бардак, — свирепо сказал Тарисс. — Я, кажется, просил организовать секретную экспедицию?

Ахшаш виновато поджал уши.

— И что же я вижу на борту? — продолжал Тарисс неприятным тоном. — Какая-то актриска, ее жиголо, за которым гонятся какие-то бандиты… Она собирается показать режиссеру снимки храма!

— Брось, Тарисс, — заступился за товарища Аррит. — Ты отлично умеешь все планировать, никто не отрицает. Но ничего и никогда не происходит по плану.

— Ты слишком перфекционист, Тарисс, — добавил Ахшаш, ободрившись. — Ты не должен держать под контролем все, понимаешь?

— Это утомляет, — сладким голосом добавил Аррит.

В его темных глазах полыхнули опасные огоньки.

— Да и куда они денутся? — миролюбиво добавил Ахшаш, заметив, что уши Тарисса уже подергиваются от гнева. — Ну и пусть эта девочка сделает свои снимки. Все равно их никто не увидит.

— Да и ее саму тоже, — дополнил Аррит и весело зафыркал. — Отсюда никто не вернется, кроме нас.

Это смягчило Тарисса. По крайней мере, продолжать выволочку он не стал.

Когда Илина вышла в коридор, спины удаляющихся элефантидов маячили в дальнем его конце разноцветными пятнами попонок. Но вот ученые свернули за угол и окончательно исчезли из поля зрения.

— Я немедленно пришлю сюда робота-уборщика! — крикнула Илина Мелисанде на прощание.

Увидев Энеба, по лицу которого текла густая желтая кровь, она только всплеснула руками. Взволнованно пискнула Грустный Смайлик, тоже заметив это.

— Час от часу не легче! — воскликнула Илина. — Кто это вас так?

— Поскользнулся, упал, — ответил Энеб угрюмо. — Скользко здесь. Где у вас медотсек?

— Пойдемте, я покажу, — предложила Илина.

Энеб с трудом отлепился от стены. Прекрасные разводы его разноцветного тела на спине теперь тоже были не видны, их покрывала корка засохшей крови. Но эта была чужая кровь, а Энебу надо было как-то остановить собственную, хлеставшую из носа. Да и вправить его неплохо бы. Грустный Смайлик спустилась на пол.

— Помочь тебе добраться? — спросила она заботливо.

— Было бы неплохо. Но как?

— А ты заберешься мне на спину, — предложила паучиха.

Тронутый ее неуклюжей заботой, Энеб мягко улыбнулся. Он слышал, как насмешливо застрекотали жвалами остальные паучихи. Но ему было все равно.

— Спасибо. Но я же испачкаю твою чудесную густую шерстку, — сказал он. — Да и вы же безумеете от запаха крови, разве нет? — добавил он осторожно.

— Только от крови съедобных видов, — прошелестело с потолка.

— Ничего страшного, — заверила его Грустный Смайлик, стреляя ему всеми восемью глазками и делая вид, что не услышала бестактной реплики напарниц. — Я как раз собиралась принять душ.

Энеб кивнул, соглашаясь. Грустный Смайлик согнула ноги, опускаясь перед ним. Энеб перекинул было ногу через бронированную связку, соединявшую головогрудь Грустного Смайлика с брюшком. Паучиха недовольно засвистела. Какой бы мощной ни была эта ее связка, она не рассчитана на вес взрослого сидда. Однако Энеб, тут же поняв свою ошибку, сместился назад, на покрытую той самой густой и жесткой черной шерсткой спину. Он растянулся там во весь рост, уткнув лицо в шерсть, а за бронированную связку осторожно, но крепко взялся руками.

— Мне нужно держаться за что-то, — выдохнул он в шерсть. Голос его звучал глухо. — Если тебе так неприятно, скажи мне, где можно.

— Нет, так нормально, — сказала Грустный Смайлик и поднялась. — А что случилось в вашей столице, когда ты был маленьким? — спросила она тихо.

Энеб усмехнулся в шерсть. У пауков очень тонкий слух. Он это знал, а вот организаторы экспедиции, троица элефантидов, кажется, позабыли, когда обсуждали свои планы.

— Эпидемия, — ответил он. — Эпидемия случилась. Люди блевали собственной кровью. Врачи тоже все были больны. Никто не мог нам помочь.

Грустный Смайлик сочувственно вздохнула.

— Ну вы идете? — нетерпеливо крикнула Илина из-за поворота.