Наконец, долгий час подходит к концу. Лиза укладывает Луку, расправляет его одежду и вешает ее на спинку стула рядом с его кроваткой. Лиза идет в душ, а я подхожу к компьютеру, сам не зная зачем, проверяю почту.

«Кто не сдал на книгу по чтению – завтра последний день, когда еще можно сдать. Деньги приносите утром к школе. Поторопитесь. Покупаем на тех, кто сдал. В кассе денег нет!!!!».

Я не хочу, чтобы Лиза расстраивалась. Нажимаю «Спам», потом «Удалить». Переодеваюсь и укладываюсь в кровать с непроницаемо-глупым лицом. Наконец, она выходит, усталая, красная. Я отодвигаюсь от стены, давая ей лечь.

Я уже не помню, как случилось, что мы не можем прикоснуться друг к другу, ее прикосновения все во мне переворачивают, все во мне противится. Сладкое электричество напряжённо набухает внизу живота. Сначала я пугался этого, но потом понял, что это говорит долго подавляемое желание.

В плотном молчании пристраиваю локоть в пустоты слежавшейся подушки. Сухое перышко царапает мне глаз. Матрас продавлен тяжестью наших тел, он помнит наши очертания. Меня трясет, когда я чувствую тепло, которое исходит от нашего белья.

Поток машин за окном становится все тише. Люди возвращаются к родным. Весь вечер будут говорить, смеяться, кто-то будет благодарно восхищаться. А кто-то даже займется любовью. 23:45, мы ложимся спать, не сказав друг другу ни слова.

Папа, папа, мы в лесу,

Нам здесь темно и страшно.

Как нам твой выполнить наказ?

Папа, папа, помним мы

Дорогу, но напрасно

Сторож злой не пускает нас.

Старая еврейская песня

Черные руки и ноги смотрят на меня через монитор. Неестественно широко раскрытые, застывшие глаза, сведенные судорогой мышцы. Сначала я не понимаю. Показалось, меня выбросило на порно, мелькнула мысль о вирусе, что я каким-то образом заразил Лизин компьютер. Что Лиза меня убьет. Потом я вижу маленькие приписки под этими фотографиями. Я фокусирую взгляд. Знакомый дизайн сайта. Это чат. Чат Лизы с неким Master_K.

Master_K: Не бойся непонятного. Оно манит тебя, я же чувствую. То, что непредсказуемо, на самом деле и приносит наивысшую радость. Радость наказания. Тебе нравится?

Лиза: Я не знаю.

Master_K: Я чувствую, что тебе нравится. Знаю, что ты вся напряглась. Ты боишься. Мне хорошо, когда ты немного боишься. В этом азарт и новизна, понимаешь? Мне интересно и тебе интересно. Ты нужна мне, я хочу отдавать тебе свою теплоту и заботу, хочу видеть, как твои глаза горят благодарностью ко мне, а из глаз текут горячие соленые слезы.

Мы все живем порочно, скучно. Скука на самом деле есть грех. Я хочу разбить твою скорлупу, Елизавета. Хочу освободить тебя, твою Душу из обители скуки. Ты чувствуешь это? Если да, потрогай себя, Лиза. Сделай мне приятно. Не отвергай поток, слейся с ним в единое целое, пропусти через себя.

Я хочу показать тебе высшее наслаждение. Ты узнаешь, как это, когда твое сознание раздваивается, ты одновременно находишься «здесь» и «там», а твоего тела не существует. Боль. Искупление. Прощение. В конце ты полетишь, подпрыгнешь, тебя будет плющить, распирать во все стороны. Доверься мне, малышка, будет о-о-очень хорошо. Ты хочешь быть со мной? Хочешь попробовать?

Лиза: Как ты заметил это во мне, как смог разглядеть? Я чувствую в себе необходимость быть слабой и беззащитной в руках Того Самого. Без тебя жизнь теряет краски. Я вроде живу, но как бы не в реальности. Все сереет… События теряют свою ценность, даже самые близкие люди не могут завладеть моим полным вниманием. Но эмоции рвутся иногда наружу, когда ни с того ни с сего срываюсь вдруг на невинном ребенке или на работе и понимаю, что они-то точно не виноваты в моем состоянии!

Сидит внутри крошечный жучок, жучок-древоед. Он медленно жует мои недра, где-то в районе солнечного сплетения. Оно все время в напряжении. Такое сосуще-ноющее чувство, которое пищей не заглушишь. Водой не зальешь. Когда я представляю твои глаза, удовлетворенные, довольные, «сытые», я понимаю, что это я дала тебе это.

«Какие глаза? Если это переписка с той свиньей, что я видел на Маросейке, какие могут у него быть глаза? Как ты вообще их видишь, Лиза?!».

Для меня это неописуемые ощущения. Когда мы переписываемся здесь, это дает возможность мне существовать среди обычных людей, искать, жить, дышать. Общаться и не думать о постоянной боли, которую невозможно унять.

Master_K: Это голод. Ты говоришь о состоянии, которое вызывает желание бросаться на стены, царапать в кровь плоть. Горишь изнутри.

Я научу тебя получать удовольствие не от боли, а через нее. От предвкушения и сладкого страха. От эндорфинов. Я подарю тебе массу положительных эмоций: мою нежность, парадоксальность ситуаций, свободу внутри, полет и оргазмы. Главное, не терпи боль, не выдерживай ее, а пропусти через себя, окунись и плыви. Не сопротивляйся ей, тогда и удовольствие не заставит себя ждать. Поверь мне, сладкая, ты должна мне верить.

Я листал омерзительные картинки. Женщина, связанная, как ощипанная курица, губы застыли в сардонической улыбке. Еще женщина, ей в рот засунули что-то квадратное, похабное, пластмассовое. Руки перетянуты пластиковой стяжкой. Остекленевший взгляд, в центре кляпа пластмассовая круглая дыра. Еще одна, с бескровным лицом, раздетая, привязанная к андреевскому кресту. Я отвернулся. Открыл профиль Мастера К: морда не вмещается в рамку аватара – это несомненно он. Спортивные мотоциклы, мрачные лофты с битым кирпичом, в друзьях сплошные блондинки, 40 лет, из Павлодара, Мухаметшин Кирилл. Вот так я узнал его имя.

Мне нужно было выплеснуть из себя все, что я увидел. Чем-то равно шокирующим. Ледяная ванна подойдет. Не резать же руки, в самом деле! Я пошел, набрал холодной воды и высидел в ней десять минут. Тело кололо, жгло холодом, я понемногу успокаивался. Когда я вылезал, залил пол. В мокрых тапках была непривычная мягкость, будто боковины и подошвы состояли из морских немного колючих губок, нашпигованных водой. Мне было неприятно в них ходить. Я погрузился в тишину, я потонул в ней и понял, что никогда не хочу возвращаться.

Как ни в чем не бывало, Лиза стояла в коридоре, оттирала газетой с зеркала следы от ладошек Луки. На её пальце кольцо. То ли серебро, то ли белое золото. Она проследила мой взгляд. «Купила». Я вижу, она врёт.

– Приезжает мама, – сказала она вот так просто, – на Старый Новый год.

Смотрит мне в глаза, румянится лицо, глаза прозрачные.

– Слава, чего ты молчишь? Перед матерью хоть не позорь нас. У нас остались с зарплаты деньги, ты хоть что-нибудь отложил? Когда ты в последний раз покупал ребёнку фрукты? – Она переходит на визг.

Я ничего не отвечаю, думаю о вишне. Худшее лето в моей жизни. Я не мог купить Луке фруктов и ободрал на улице дикую вишню. Стоял жаркий ветреный июль. Я рассовал вишню по карманам и пошел к своему подъезду, не глядя на недовольную собачницу в брендовом спортивном костюме с дорогой белошерстной собачонкой. Наперерез прошел бродяга в остроносых мраморно-голубых туфлях. На его плече болталась экологичная авоська для продуктов. Он наверняка думал, что неплохо упакован. Я понял, что завис где-то посередине.

Зашел домой, руками освободил от косточек тугую мякоть и сложил ее в чашку.

– Кислые, – сказал Лука, – мне нравится.

Он все понял и простил меня. Я был готов отдать весь мир за его "мне нравится".

В интернете я читал, что изменщики агрессивны. Они чувствуют себя виноватыми и срывают злость на муже или жене. А еще у них появляются новые вещи.

До этого мне выдали предновогоднюю премию, сжалились – три тысячи. Одну тысячу тут же заставили скинуться на новогодний корпоратив. Когда тишина ослабевает, я думаю, что на оставшиеся две тысячи куплю Луке конструктор, и мне становится легче.

Я еду в маршрутке, спускаюсь в метро мимо бабки, просящей деньги на коленях . Я даже не уверен, что она старая, но ей охотно подают. Иногда мне кажется, что это загримированный военный – какая нужна выдержка стоять по 10 часов на коленях!