Мы только-только заканчивали первый вариант, как японцы нам представили на согласование свою версию. Это была полная чепуха – они лишь слегка подредактировали старую конституцию Мейджи, оставив за императором всю полноту власти. Мак-Артур обозлился, церемониться не стал, велел, чтобы их с этой «конституцией» послали в одно место и приказал подать им наш вариант. Японцы сначала было задёргались, занервничали, но им напомнили, кто сейчас правит бал, и они должны быть довольны тем, как деликатно и уважительно к их традициям мы всё написали. Но это народ упёртый, и приходилось воевать с ними за каждый пункт, за каждое слово. Они уверяли, что мы не понимаем их ментальность и хотим всё сделать на американский лад. Например, они яростно сопротивлялись против женских прав, говорили, что это не в их традиции, что простой народ это не примет. Но когда им сказали, что эти статьи написала мисс Сирота, которая хорошо знает местные традиции и уж точно понимает их ментальность, они сразу стихли, подняли лапки вверх и сказали О-Кэй – её очень уважали.

На 10 апреля было назначено голосование в новом японском парламенте, и впервые в истории благодаря Беате женщины могли голосовать. Прошло несколько месяцев и после целого ряда бюрократических рассмотрений и голосований в японском правительстве, конституция была утверждена близко к тому тексту, как мы написали.

В благодарность премьер-министр Яшида послал каждому участнику нашего комитета подарок – серебряную чашечку для саке. На ней выгравирована хризантема – символ императора. Нам это показалось не слишком подходящим и даже вызывающим – при чём здесь императорская эмблема, если мы написали демократическую конституцию? Ну да ладно, что придираться? Эта чашечка и сейчас стоит у меня на серванте…»

Получив это письмо, я позвонил Лари чтобы уточнить некоторые детали, но он лишь вздохнул и сказал, что кроме того, что он написал в письме, ничего больше не помнит – было и так удивительно что в свои 97 лет он смог рассказать эту давнюю историю. Добавил лишь, что в апреле 1946 года он вернулся домой в Америку, поступил на работу в Госдепартамент и вскоре получил назначение консулом в Рио-де-Жанейро. Так началась его полувековая дипломатическая служба.

Чашечка для саке

Как-то был я в командировке в Японии вместе со своим сослуживцем Джо. Это был типичный американец из глубинки, который никогда не выезжал дальше, чем за сто миль от своего города. А тут – Япония! Джо был выше средней упитанности, носил на себе пивной животик, постоянно жевал картофельные чипсы и запивал их пепси-колой. Вот прилетели мы в Токио, поселились в гостинице, слава богу, не-японского типа, и Джо сказал, что он голоден и надо идти в ресторан. Мы стали ходить по окрестным улицам, где было множество маленьких ресторанчиков, и заглядывать в витрины, чтобы найти место, где Джо может насытиться. Со мной в этом плане проблем никогда не бывает – приезжая в новую страну, я всегда ем местную еду, а тем более в Японии, кухню которой я ценю и люблю. Но Джо сразу заявил, что никакую рыбу и вообще ничего из моря он не ест, и ему надо найти что-то мясное. Мы легко нашли ресторанчик, где в у входа были выставлены с невероятным искусством изготовленные пластмассовые образчики их меню, и там оказалось сукияки – блюдо из говядины в чугунном горшочке. Мы зашли, сели за столик, я заказал себе сашими (набор сырой рыбы), а для Джо этот самый сукияки.

Когда нам принесли еду, Джо вытаращился на тонкие кусочки говядины поверх белых кубиков тофу и на японские тушёные овощи. Он заявил, что ни этот «сыр», ни эти странные овощи он есть не будет, но с опаской сунул себе в рот кусочек мяса. Однако он его тут же выплюнул, сказал, что у него какой-то противный сладко-солёный вкус, и он лучше умрёт с голоду, но эту гадость есть не станет. Запас чипсов у него закончился, и в этот вечер Джо остался голоден.

На следующее утро он выпил в отеле кружку кофе, а затем, перед тем, как ехать по нашим делам, мы опять побродили вокруг отеля, но ничего съедобного для него найти не смогли. Бедняга не ел весь день, только пил кофе. Его пивной живот стал увядать, в глазах мерцал огонь каннибализма, и я нервно вздрагивал, когда он на меня оценивающе смотрел. После рабочего дня нас повезли на машине обратно в отель. Джо сидел на заднем сидении в забытьи, уткнувшись носом в окно. Вдруг, на одном перекрёстке, он истошно завопил «Стоп!!!» и вцепился в плечи водителя. Тот с перепуга резко тормознул, не говоря ни слова Джо выскочил на улицу и кинулся через дорогу, невзирая на мчавшиеся вокруг машины. И тут мы увидели большую вывеску McDonald’s. Мы ждали его у обочины. Он появился через пять минут с тремя пакетами гамбургеров. Я в жизни не видел более счастливого лица, чем у Джо в те минуты его блаженства.

Эту историю я вспомнил для затравки моего увлекательного повествования, к которому я сейчас и перейду. Кратко расскажу вам про то, что я понял о кухнях некоторых стран, где мне довелось побывать. Кратко – потому, что тема гастрономическая необъятна, а рассказ – это жанр малогабаритный, так что мы лишь полетаем над верхушкой айсберга.

Раз уж мы заговорили о Японии, начнём с неё. У японцев есть замечательный талант – они фантастические улучшатели. Многое из того, что мы знаем японского, на самом деле не было изобретено японцами, но ими адаптировано и сильно улучшено. Вот несколько примеров. Их письмо было взято у китайцев и упрощено. Фотоаппараты были изобретены во Франции и Германии, но сейчас лучшие камеры японские. Или возьмите автомобили, копировальные машины, рояли, строительное оборудование, мотоциклы, вообще массу других вещей – все эти вещи были придуманы в других странах, но мало кто их делает лучше японцев. Да что там техника, даже самые казалось бы традиционные японские вещи тоже пришли из других стран. Например, кимоно японцы не придумали, а переняли это одеяние у корейцев, и делают его куда наряднее и интереснее. А в еде – знаменитая темпура, то есть продукты жареные в кипящем масле, пришла из Португалии, а суши и сашими – из той же Кореи, сильно в Японии изменившись и, на мой вкус, став куда заманчивее и на вид, и на язык.

Для японца еда – в первую очередь это не пища и не калории для насыщения, а услада для глаз. Еду в Японии начинают кушать глазами, а уж потом отправлять в рот. Почти всё, что делают японцы, они доводят до совершенства, и к еде это относится в первую очередь. Однако, не всякий иностранец может это сразу понять и оценить. Для этого требуется время и терпение. Хотя я могу есть любую разумную еду, мне пришлось перепробовать много японских блюд, прежде чем я выбрал для себя самое подходящее. Больше всего мне нравится сырая рыба с зелёным «хреном» васаби и соевым соусом. Однако, я не большой любитель риса, а потому суши, то есть рыбный кусочек завёрнутый в рис и нори (с у шёные водоросли), я обычно не беру, так как там больше риса, чем рыбы. В японском ресторане мой выбор прост – это почти всегда рыбный донбури, который иначе называется «чирáши суши». На самом деле, это просто сашими – кусочки разных сырых рыб, осьминога, кальмара, и креветок, изящно уложенные поверх слоя риса. То есть, море-продукты отдельно, рис отдельно. Так я могу есть рис, а могу и не есть – как захочу. Очень удобно, красиво и разнообразно.

Многим нравится запивать японскую еду пивом (кстати, первым в Японии пиво варил американец где-то лет 150 назад), но я предпочитаю саке, которую кое-кто по незнанию называет японской водкой. На самом деле саке это разновидность пива, хотя и заметно крепче – в ней может быть до 20 % алкоголя. Считается, что холодное саке благороднее и деликатнее, чем подогретое, но я люблю тёплое, где-то около 41°Ц, то есть температуры тела человека в лихорадке.