- Отлично! Ручку на плечо, - я с удовольствием коснулся твоей руки, отметив мягкость и некоторую сухость кожи. – Готово. Теперь можно взбираться.

Широкая улыбка даже не пыталась исчезнуть с моего лица – да и зачем? За смехом проще прятать истинные намерения. Ты скривилась и всем своим видом показала, что не собираешься идти на большие уступки и уж тем более отвечать на мои заигрывания. Ничего, любимая, я умею ждать.

- Чтобы забраться мне нужны две руки, - как бы между прочим, заметил я.

С тяжелым вздохом, будто я взвалил на тебя всю тяжесть мира, ты оглянулась на своих соратниц в поисках поддержки и с все тем же обреченным видом приговоренного к повешению достала мой крюк.

Странно было увидеть его в твоих руках. За столько лет я настолько привык к нему, сроднился, что перестал считать чем-то чужеродным. Он стал частью меня. Важной, определяющей. Люди давно забыли мое настоящее имя и из уст в уста передавали кровожадное «Капитан Крюк».

Ты держала в руках часть меня, а я не мог унять трепета, который охватил меня в это мгновение.

27

Затягивая зубами повязку на твоей руке, я старался не опускать взгляда, говорить глуше и надеяться, что ты увидишь не только дьявольский блеск и желание мести на дне моих глаз, но и нечто большее. Я видел, как тебя смущал мой напор, моя откровенность на грани пошлости, мое поведение на грани фола. Я видел, что ты смотрела на меня с подозрением и настороженностью, и не видел ничего, чтобы говорило бы хотя бы о доверии.

И все же, что-то в твоем тоне, в наклоне головы, волосах, рассыпанных по плечам, позволило мне думать, что не все потеряно. И я начал касаться. Конечно, для этого нужен был повод. Растяжка оказалась очень кстати. А ты так удачно не позволила мне её задеть.

Твое тело прижималось к моему всего пару мгновений, но это было идеально. Словно мы – два идеально совпадающих кусочка мозаики. Я, впервые со смерти Милы, чувствовал себя целым, я жил, а не существовал, и это было пьяняще, пускай и продлилось немногим больше десятка секунд.

Когда ты ушла, бросив меня у великана, я действительно не мог поверить, что позволил себе так отвлечься. Я, правда, поверил, что ты начала мне доверять, но ошибся. Ты знала, как себя повести. Я слишком увлекся тобой, хотя не должен был. А ведь я действительно хотел предать Кору и отправиться в этот мир без магии с тобой.

Но ты не оставила мне выбора.

34

Ты лежала на песке, придавленная моим мечом и крюком, а я всматривался в твои глаза. Не в поиске ответных чувств – я прекрасно понимал, что сейчас им просто не на чем вырасти. Я любовался. Я видел, как ты сияла в драке, размахивая – пускай и неумело – клинком. При должной практике из тебя вышел бы потрясающий боец. Какую-то долю секунды я даже подумывал о том, чему мог бы научить тебя.

Я тщательно сохранил в памяти ту нашу стычку. Вот ты и твоя мать сотоварищи появились возле портала, и ты тут же устремилась ко мне. Соскучилась? Мне так хотелось тогда съязвить по этому поводу, но я не стал. Решила, что я для тебя достойный соперник? Тогда я был польщен. Как в прочем и сейчас.

Я помню, как спас сердце Авроры. Помню удивление и шок на твоем лице. Ты не верила, что я на это способен. Ты считала, что раз я – пират, как ты не уставала мне напоминать, то во мне нет ничего хорошего. Возможно, ты была не так уж и неправа… на тот момент.

Мне нравилось тебя дразнить, в твоих глазах в то же мгновение загорался самый настоящий огонь, мои слова тебя задевали, провоцировали, тебе хотелось бить в ответ, цеплять за живое – но ты не знала как.

Знаешь, я до сих пор с приятным удивлением вспоминал и, наверное, буду вспоминать потом, то свое поражение. Я снова чересчур сильно на тебя отвлекся. А ты снова не постеснялась этим воспользоваться.

42

В следующую нашу встречу шел дождь, я валялся в грязи, стиснув зубы от боли, и ликовал, видя, как маска непобедимого Крокодила треснула от потери любви всей его темной жизни. Ты была там за главную: вызвала помощь, быстро разобралась в том, что случилось, а потом увидела меня.

Не такой я представлял себе новую встречу.

Я пытался съязвить, но ты быстро прервала мои попытки, быстро диагностировав мои переломы. Может быть, во мне говорила боль, но, как мне кажется, ты даже получила удовольствие от того, что я испытывал. Что-то вроде: за что боролся…

Честно говоря, до сих пор не понимаю, почему ты и твой папаша оттащили от меня Румпельштильцхена. Благородство? Жалость? Вера в то, что каждый достоин жить? Или просто нежелание пачкать руки? Какой бы не была истина я благодарен за то, что ты сделала возможным все, что случилось между нами после.

50

Когда я отошел от той бурды, что в меня влили в местной лечебнице, я увидел тебя. А потом понял, что был прикован очередными кандалами прямо к больничной койке.

- Здорово? Любимая игра?

И как всегда все было написано у тебя на лице. Ты сразу перешла к делу: суровый тон, деловые вопросы, - а я даже не пытался лгать. Зачем? Я почти добился своего. Осталось всего пара деталей. Можно расслабиться и получать удовольствие… кстати, об удовольствии.

- Где мой крюк? Или тебе интересны другие мои части?

Ты покраснела. Еле-еле заметно, но достаточно, чтобы я разглядел. Тебе шло. Румянец придавал тебе щепотку таинственности и налет остроты. В самый раз. Ты как всегда попыталась сделать вид, что тебе все равно, а я наслаждался очередным моментом жизни. В конце концов, какая жизнь без боли, идущей бок о бок с удовольствием?

- Ты слишком доволен собой, - заметила ты, подходя ближе.

«- Подойди ещё ближе, и я окажусь в раю», - хотел, было, сказать я, но поступил совершенно иначе, превратив наш разговор в очередной обмен намеками и сарказмом.

В этот раз снова победила ты.

Ты указала мне на изъян моей мести, показала мне мое слабое место, доказала, что я уязвим. Хорошо, что никто другой не был в курсе этого. Ведь играть со смертью гораздо проще, когда соперник думает, что ты его не боишься.

56

Я чувствовал себя немного виноватым, когда оттолкнул тебя со своего пути в Нью-Йорке. Впрочем, ты, напротив, не позволила такой ерунде огреть меня по голове. Опять. Честно говоря, иногда мне начинало, казаться, что это у нас такие брачные игры: я веду себя тише воды, ниже травы, а ты бьешь меня по голове тяжелыми предметами, чтобы потом оттащить в темный уголок и воспользоваться моей бессознательностью. К сожалению, отсутствием у меня сознания в реальности ты не воспользовалась ни разу. Но не в моих фантазиях.

В моих самых откровенных мечтах ты позволяла себе все. У тебя на лице постоянно мерцала дьявольская ухмылка, а глаза были темными от съевшего их желания. А я… я был рабом твоих желаний. Весь. Полностью. От кончиков пальцев до самых глубин моей очень черной души.

Но увы. Настоящий мир оказался куда более… разочаровывавшим. Сначала я умудрился заключить союз с ненормальными людишками, желавшими избавить мир от магии. Глупая и бесперспективная затея, честно говоря. Впрочем, это не помешало мне подставить Реджину. Но потом… стало понятно, что играть против тебя и твоей семейки героев просто бесполезно, да и не окупается.

Поэтому я сменил стратегию.

Мое появление было эффектным. Конечно, хук справа от твоего отца был неприятным, но, в целом, вполне закономерным сюрпризом. По мере того, как у вашей компашки начал вырисовывался общий план действий, у меня действительно появилась пара идей относительно того, как можно было бы использовать бобы. В конце концов, немного грубой силы – и ты без сознания на «Веселом Роджере», а я уж знаю, куда отвести корабль, чтобы нас никто не нашел. Твой папочка заставил меня внести пару коррективов, но в целом, я был готов украсть тебя.

61

Это первый раз, когда ты смотрела на меня так пристально. Твои голубые глаза, устремленные на мое лицо, сияли и переливались, а ты сама говорила то, что я понял, ещё поднимаясь по бобовому стеблю: мы похожи, да. Но главное мы отличаемся ровно настолько, насколько нужно чтобы быть идеальной комбинацией. Как виски с лимоном. Или ром с виноградом. Как корабль и его капитан.