Отец и так все время проводил в Майами. Я знал, что у него целая толпа любовниц. Мамаша все время орала об этом. Я бы тоже, наверно, завел себе любовницу, от которой, по крайней мере, не воняло спиртом, как из больницы. После этого того случая, он вообще перестал приезжать.
За день до того, как я поставил это проклятую печать, маму выписали из лечебницы. И она с радостью напилась.
Я спустился вниз, посмотреть, жива ли она. Мама сидела в луже собственной блевотины. Она то ли плакала, то ли скулила, то ли смеялась. Я не смог разобрать.
- О, вот и мой сын! - Она посмотрела на меня. - Такой красивый вырос. Что? Девки, небось, прям стелются пред тобой, раздвигая ноги?
- Ты пьяна. Давай я помогу тебе лечь в постель?
Она засмеялась.
- Тебя же только выписали. Почему ты опять напилась? - Я подошел к ней.
В нос ударил запах рготины, я готов был сам блевануть от этой вони.
- Ты тоже думаешь, что самый умный. Думаешь, что все знаешь? Да, они говорили, что у меня может быть счастливая жизнь, если я прекращу пить. Но и так счастлива!
Она снова присосалась к бутылке.
- Хочешь, я расскажу тебе, почему я пью?
Я насторожился. Раньше мама не заходила так далеко. Что это? Она собралась пооткровенничать?
- Ты слышал, что такое печать позора?
- Да, - кивнул я. Конечно, я слышал. Все об этом знают. Только сейчас в школе нет никого с этой печатью. Уже давно не было.
- В школе один самоуверенный придурок поставил мне печать.
Я аж рот открыл от удивления и шока. На маме стоит печать? Какого хуя?
- Да, я переспала с ним, а наутро проснулась с позором. - Она расплакалась. - Они смеялись, тыкали пальцами, называли шлюхой.
Неужели все, что сейчас происходит из-за долбанной печати? Мама заливает алкоголем то, что не может забыть?
Наверное, это было слишком большим испытанием для неё. Её психика не выдержала. И сейчас она пытается убежать от реальности. Туда, где она свободна. Но алкоголь не дает свободу, скорее уж затягивает в болото.
- Кто? - процедил я. - Кто поставил тебе эту печать?
- Гарри Томсон, - мама будто выплюнула его имя.
Отец Жаки Томсон?
- У него сейчас все хорошо. Идеальная жена, дочка-лапочка, а я вот такая...
Я уже не слушал, что она там говорила. В моей голове гудел пчелиный рой.
Жаки - синеглазая блондинка. Я не так давно заметил её, но она понравилась мне. Она улыбалась так искренне на совместной лабораторной работе. Её глаза будто заглядывали в мою душу.
Впервые с момента смерти бабушки, я улыбался. Я смотрел на неё издалека, наблюдал за ней, боясь подойти ближе. А сейчас я узнаю, что её папаша виновен в беспробудном пьянстве мой матери.
Я поднялся в свою комнату, лег на кровать. О Томсонах, и правда, говорят, как об идеальной семье. Отец - глава семейства, у него своя компания в Майами. Мать - добрая, заботливая, хозяйственная. И дочь. Она чиста и невинна - всегда веселая, доброжелательная - любимица всего города, отличница. Она росла в любви и ласке.
А я всю свою жизнь смотрел на бухую мать и на бесконечные ссоры родителей. Им всегда было плевать на меня. Мама никогда не заботилась обо мне. Она никогда не интересовалась, как у меня дела, не заболел ли я. Это за неё делали другие люди: бабушка, няньки, прислуга.
Если бы меня вдруг не стало, она бы обрадовалась, ведь больше никто не будет жужжать ей над ухом. Когда я был еще ребенком, то часто плакал, сидя возле неё и просил прекратить эти запойные вечеринки. Она злилась, кричала, затем силком тащила в мою комнату и закрывала меня в ней, чтобы я перестал надоедать ей.
Время шло, и я больше не плакал. Просто сам уходил куда-нибудь подальше.
Ненавижу родителей. Ненавижу алкоголь. А теперь еще я ненавижу Гарри Томсона.
Я провел руками по волосам. Так просто я все не оставлю. Моя жизнь такая из-за одного человека. Почему он должен быть счастлив, в то время как я нет.
Он наслаждается своей прекрасной семьей, а я вынужден блуждать в одиночестве. Конечно, я больше не маленький ребенок, что трясся от страха в темноте, захлебываясь слезами, не понимая, почему мама меня не любит. Но воспоминания еще живы. Раны не дают мне спокойно спать. А смотря на бухую, плачущую маму, сердце сжимается, будто загнанное в тиски.
Месть. Моя душа требует мести. Такой, что принесет этому мудаку столько же боли, что перенесла, но не выдержала мама, что испытываю я.
У этого человека есть только одно больное место - это его семья. А точнее его всеми любимая дочь. Она его гордость. И именно по этой гордости я собираюсь ударить. Мне даже думать не пришлось. Идея сама вплыла в мое сознание.
Печать позора.
Я поставлю эту печать на его доченьку. Тогда, глядя на её страдания, ему будет плохо. А мне станет легче.
Заманить её в мои сети оказалось проще простого. Я нравился - это видно.
И вот оно свершилось.
Месть. Я отомстил.
Должно было стать легче. Но не стало.
Мама продолжала пьянствовать. Отец не появлялся дома. Я все ждал реакции Гарри, но ее не последовало.
Какого черта? Разве он не должен прийти ко мне, поорать? Набить морду? Подать в суд? Сделать хоть что-нибудь?
Но время шло. Я не интересовался происходящим с Жаки. Она из всеобщей любимицы превратилась в изгоя. Все шло по плану.
Я видел, что Жаки все больше замыкается в себе. От неё отказалась её подруга. Эти девчонки были неразлучны когда-то, но сейчас Вики переметнулась на другую сторону. Сам я не собирался заниматься этой травлей. Я передал эту возможность Саре.
Блять, я же знал, что она наркоманка и у неё не все в порядке с головой!
С каждым днем Жаки все больше вязла в этом болоте. Я видел, что её глаза тускнели. Она начала шарахаться от каждого звука, вздрагивала, плакала, ходила бледная, как смерть. А потом вообще пропала на месяц. Никто не знал, где она.
И вот тут мне стало реально страшно. И тот страх, что я испытывал в детстве, враз померк. Я ждал. Ждал новостей. Хоть каких-нибудь. Я знал, что поздно беспокоиться, что не имею права переживать. Я же все это начал.
Разве я не этого хотел?
К чему её приведет моя месть? Она может запить так же, как моя мама. А что если у неё тоже будет семья, ребенок, и она будет вести себя как моя мать? И где-то в темном углу он будет так же плакать и спрашивать себя - за что?
Или еще хуже. Что если Жаки умрет? Может, она уже мертва?
Черт, я бил стены, рожи всяких мудаков. Я крушил все, что было можно и нельзя. Остановить меня мог только один человек - Марк.
- Что ты творишь, идиот?! - кричал он на меня.
Марк редко кричал. Только если его очень разозлить. Что я и делал практически ежедневно.
- Зачем ты это вообще сделал?! Зачем поставил ей эту долбанную печать?!
Я не отвечал. Что я мог сказать? «Я хуевый мститель»?
- Мог бы просто трахать эту девчонку, и все были бы счастливы! И ты, и эта блондинка!
Дни шли за днями. Неделя. Ещё одна. Я ходил в школу только чтобы узнать, не появилась ли она или новости о ней. Но все молчали. Казалось, даже начали забывать, что она существует. Возможно, это и к лучшему. Внутри я хотел, чтобы все это прекратилось, но не пытался остановить все это.
Когда Жаки появилась в школе, я думал, что умру от радости и облегчения. Она скользила по коридорам, притворяясь приведением. Но Сара все равно её заметила.
Жаки одевалась, как самый настоящий изгой. Темные джинсы. Мешковатые толстовки с капюшонами, причем всегда скрывающими её волосы. Я не понимал, зачем она это делает. Но наверняка причины были. И то, что произошло дальше, дало мне ответ на этот вопрос.
- О, Ник, - запищала она своим противным голосом. Сара считала, что имеет полное право касаться меня. Зря. Она коснулась губами моей щеки. Меня аж затошнило.
Чёрт, вот сучка!
Я никогда не был с Сарой. Она меня не привлекала. Слишком много силикона, слишком мало живого. Это просто кукла, пустышка. Конечно, для секса нужна просто её оболочка, но даже к ней было мерзко прикасаться.
