Николас положил правую руку на заднюю поверхность моей шеи, а большим пальцем надавил на скулу, после чего провёл им по ресницам левого глаза, опускаясь по носу к губам.
Господи, как же приятно.
Его левая рука прошлась по кружеву бюстгальтера. Я вздрогнула, когда он коснулся моих сосков сквозь тонкий материал. Дыхание Николаса учащённое. Его лицо было слишком близко, еще чуть-чуть, и его губы коснутся моих. Я прикрыла глаза, ожидая этого момента, понимая, что вновь пропадаю, подчиняясь его воле.
- Что это? - услышала я вместо поцелуя.
Я открыла глаза. Николас проводил рукой по шраму на моем животе.
- Откуда у тебя это? - выдохнул он.
Такое ощущение, что чья-то невидимая рука сжала сердце. Шрам снова заныл.
Николас посмотрел мне в лицо.
Нежели он не знал? Быть такого не может. Мне казалось, что все в школе знают об этом.
- Почему ты молчишь? Это шрам от достаточно глубокого пореза. Кто это сделал?
Я не собиралась ему отвечать. Николас игнорировал меня два года, а сейчас вдруг просит рассказать? Нет. Ни за что не доставлю ему такое удовольствие. Я не понимаю, что он задумал. Для чего это всё?
Какой-то новый способ издевательства? Буквально полчаса назад он говорил мне все эти гадости про мою доступность, и вот уже действует словно герой из сказки. И я тоже хороша! Вместо того чтобы уйти, сижу и даю ему возможность прикасаться ко мне. От осознания этого факта меня вдруг затошнило.
- Это не твоё дело, - выплёвываю ему в лицо, затем с силой отталкиваю его от себя.
Я выскочила из машины быстрее пули. Резко стянула с себя рубашку, затем швырнула её в открытое окно мустанга.
Я ненавидела его за то, что он действовал на меня как наркотик, несмотря ни на что, и презирала себя за то, что позволила ему это.
Я вошла в дом. Было темно, мама давно уже спала, но в темноте я увидела силуэт, вздрогнула.
Кто-то проник в дом?
Спустя пару секунд я узнала этого человека.
В холе стоял папа. Он ошарашено оглядывал меня. Представляю, что он видит. Дочь пришла поздно ночью лишь в кружевном белье, да еще и босая, хотя обувь, конечно, ситуацию нисколько бы не исправила.
Он же не ожидает от меня объяснений? Я лишь хмыкнула и криво улыбнулась. Я молча обошла его и стала подниматься по ступенькам.
- Это машина Николаса Свена?
Браво, папа! Вместо того чтобы спросить, как так вышло, что твоя дочь вдруг оказалась практически без одежды, ты спрашиваешь, чья это машина.
Я обернулась.
- Да, - незачем скрывать, его машину и так все знают.
- Почему ты в таком виде вылезаешь из его машины?
Я удивлённо вскинула бровь:
- Ты задаешь вопросы? С чего бы это?
- Что между вами происходит?
Я не собиралась отвечать. Папа знал, что между нами уже произошло: весь город знал. И всё, что происходило потом, тоже было ему известно. Но он ни разу не подошел ко мне, не спросил, не поговорил. Сейчас я считаю, что у них нет права вмешиваться в мою жизнь - ни у него, ни у мамы.
- Что ты делаешь дома? - Вопросы на вопрос - интересная игра. - Разве у тебя нет дел в Майами?
- Жаки! - Он слегка повысил голос.
Я, проигнорировав его, продолжила подниматься.
Я приняла душ, выкинула нижнее белье, чувствуя себя гадко. Я легла на кровать и разрыдалась, рука невольно коснулась шрама.
Боль - напоминание.
- Хватит! - крикнула я. - Хватит издеваться надо мной!
Почему им нравится загонять меня в угол?
Сару и её подруг я сравнивала со стаей гиен. Они не действуют по одному и нападают лишь исподтишка. Я всегда её недолюбливала, за Сарой не раз были замечены действия с ярко выраженным садизмом. Ей нравилось издеваться над слабыми - так она чувствовала себя всемогущей.
Лейла и Кэрол просто следовали за ней. Когда Сары не было рядом, они вели себя вполне сносно. Как к ним присоединилась Вики - мне не известно. Я думаю, что она решила встать на сторону тех, кто травит изгоев, чем самой, не дай Бог, стать жертвой.
- Ты думала, что Ник будет с тобой? - засмеялась Сара.
Я смотрела на них, не понимая, что происходит. Их зрачки были слишком расширены, и сами они выглядели как-то очень странно: то чересчур резко двигались, то были заторможены. Сара постоянно крутила головой, а её подруги жутковато скалились.
- Ты, похоже, надеешься, что он станет твоим? - вырвалось у меня прежде, чем я подумала. - Вы два сапога пара. Думаете, что деньги и власть ваших родителей позволяют вам издеваться над людьми? Как бы не так! Вы просто монстры! Монстры, в чьих жилах течёт не кровь, а желчь. Из тебя она прямо так и сочится!
Сара покраснела, как варёный рак.
- Ты еще и огрызаешься, тварь! - прошипела она.
Саре нравилось зажимать меня в раздевалке. Там я была наиболее беззащитна. Шкафчики мешали двигаться: я не могла убежать. Здесь можно было зажать в угол, и никто в школе этого не услышит, хотя я точно знала, что даже если и услышат, всё равно не помогут.
Их было трое, я - одна. Лейла занималась баскетболом, Кэрол - черлидерша. Я же никогда не увлекалась спортом. Мне было далеко до их физической формы.
Я не успела отреагировать, когда увидела замахнувшийся кулак Лейлы, затем почувствовала острую боль в носу. Вскрикнула. Ещё удар. Я не удержалась на ногах, упала. В носу защипало.
Кровь.
Мелкие капли на кафельном полу.
Кэрол пнула меня в бок, затем ещё и еще, к ней присоединилась Лейла, Сара же осталась в стороне. За неё всегда грязную работу делали другие.
Спина, живот, ноги - больно было везде. Они просто пинали, выплескивая на меня свою ярость. В раздевалке было тихо, если не считать звуков ударов ботинок о моё тело и мои вскрики, всхлипы, стоны. Я закрыла лицо руками, чувствуя горячую вязкую жидкость, что сочилась из моего носа.
Я ничего не могла поделать. Боль парализовала моё тело. Удар. Во рту появился металлический привкус, я заскулила.
Дверь со скрипом открылась. Я подумала, что сейчас все закончится. Кто-нибудь спугнёт их. По кафелю застучали каблуки.
Но вместо облегчения я ощутила лишь новую боль. Мои глаза были закрыты. Я не хотела еще и видеть происходящее.
Ещё кто-то. Ударов стало больше. Я подумала, что Сара решила присоединиться.
Майка давно уже задралась, оголяя живот. Я немного приоткрыла глаза и увидела золотистую шпильку слишком близко.
Ту боль, что я почувствовала в следующую секунду, я не забуду никогда. Резкая, быстрая, как молния - она разошлась по всему моему животу. Из моего горла вырвался такой крик, что в ушах зазвенело. Удары прекратились, и я услышала голос, но не поняла, кому он принадлежал.
- Блять, ты что, с ума сошла? Что теперь делать?
Скрипнула дверь. Они убежали. Я осталась в одиночестве лежать на холодном кафеле.
Я двинулась. Адская боль. Я коснулась живота, того места, где было больнее всего. Сыро и тепло. Кровь. Я кое-как пододвинулась к шкафчикам, с трудом села, опираясь на них. Подняла майку выше.
- Боже мой, - выдохнула я, увидев ужасный порез чуть выше пупка.
В длину примерно сантиметра три, в ширину один сантиметр. Это не порез ножа: слишком рваная и неровная рана.
Шпилька.
Неужели тонкий каблук-шпилька может так ранить?
- Чёрт. - Я сжала зубы, чтобы не закричать от боли.
Из раны сочилась кровь. Низ майки уже был весь крови, белые брюки тоже начинали пропитываться алой жидкостью. Я не могла позвонить: телефон мне давно уже не нужен.
Я не помню, как встала. Каждый шаг давался мне с трудом, но я стойко стискивала зубы. Я шла, держа руку на ране, оставляя за собой небольшие капли крови на полу. У меня кружилась голова, меня тошнило, в ушах стоял непонятный гул. Иногда я останавливалась, опираясь о стену, личные шкафчики учеников, стоявшие в коридоре. Везде оставались следы моей крови.
В школе уже закончились занятия, и не было никого, кто бы мог мне помочь. Я вышла из здания, сил уже не было, в глазах потемнело, и я провалилась в темноту.
