Кира в моем доме.

Святое дерьмо, она пришла ко мне?

Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами, а во взгляде — странная смесь беспокойства и гнева.

Она скрещивает руки на груди, закрываясь от меня.

— Ты в порядке? Похоже, ты чуть не сломал себе шею.

Ее тон говорит мне, что она очень, очень хочет, чтобы это случилось.

Вид того, насколько сильно она зла, заставляет меня беспокоится, потому что я знаю, почему она злится. Прошлой ночью я оставил ее в подвешенном состоянии, нас обоих.

И я намерен все исправить. Прямо сейчас.

— Да, я в порядке. — Я сбегаю вниз по последним ступенькам к ней.

Она разворачивается, не глядя на меня, и направляется в сторону гостиной. Я нахожу это странным, но слишком сосредоточен на том, что мне нужно спросить у нее.

Я замечаю только, что она уходит от меня, а так дело не пойдет.

— Нет. — Я хватаю ее за руку и разворачиваю обратно к себе.

Она спотыкается, ее голова поворачивается, и глаза пристально смотрят на меня.

— Что?

— Идем. — Я тяну ее в противоположную сторону, прочь от гостиной, вниз по небольшой лестнице, ведущей в бильярдную.

— Ты что, идиот? — шипит она, спотыкаясь на ступеньках и падая на меня.

Я смеюсь, разворачиваюсь, чтобы обнять ее за талию и сгрести в охапку, прижав к себе. Она что-то лопочет, лицо краснеет, и это заставляет меня смеяться еще больше.

Тем временем я прижимаю ее к стене рядом со входом, она так сердится, что практически плюется огнем на меня.

Я улыбаюсь ей и так чертовски счастлив ее видеть, что не могу это скрыть.

— Привет.

Она дуется.

— Отойди от меня.

Я улыбаюсь еще шире.

— Нам нужно поговорить.

Она немного раздраженно закатывает глаза и толкает меня в грудь, пытаясь заставить подвинуться.

— Тут не о чем говорить. Двигайся. Пока кто-нибудь не увидел, как глупо ты себя ведешь.

Ой, она злится. Безумно злится. По непонятной причине я нахожу это чертовски потрясающим, потому что это значит, что ей не все равно. Я всегда знал, что Кире не безразлично происходящее, но это другое.

Я все еще толком не разобрался с этим, но мне плевать. Эта девушка рвет мою силу воли в клочья. Я не могу больше устоять перед ней, так что сообщаю ей:

— Я собираюсь поцеловать тебя снова.

Она замирает на один стук сердца. Может быть, на два.

Я начинаю тянуться к ее лицу, готовый жадно впиться в эти надутые губки.

Кира снова начинает отталкивать меня, ее гнев снова разгорается в полную силу.

— Иди, найду шлюху, с которой был прошлой ночью. Уверена, она будет более чем счастлива дать тебе этот поцелуй.

Она ревнует.

Я хватаю ее за запястья, чтобы прекратить ее попытки вырваться, и улыбаюсь настоящей улыбкой. Щеки болят, все зубы на показ, торжествующая улыбка во все лицо.

Мой Котенок ревнует, и я не могу объяснить, почему это приводит меня в такой дикий восторг, но это так.

Ее рот приоткрывается, когда она видит мою улыбку.

— Что, черт возьми, с тобой не так, сумасшедший?

Я отпускаю ее запястья и обхватываю лицо.

— Ты. — Я наклоняюсь ближе к ней, глядя прямо в ее глаза. — Ты — вот что со мной не так.

Удивление мелькает в ее зелено-золотых глазах. Эта девушка настолько красивая, что это убивает меня. Я знаю, она будет еще горячее, когда станет старше. Понятно, почему все парни говорят о ней, почему хотят ее.

Никто из этих недоумков не получит ее. Я не допущу этого. Она будет только моей. Я позабочусь об этом.

Поглаживая большими пальцами ее щеки, я наклоняюсь, чтобы прижаться своим носом к ее подбородку. Ее запах заводит меня, посылая приглушенный гул по моим венам.

— Я ни с кем больше не был прошлой ночью.

— Ч-что?

Вокруг ее шеи замотан тонкий серо-белый шарф.

Черт бы побрал.

Меня.

Вся кровь в моем теле приливает прямо в член.

— Дай посмотреть, — говорю я ей, не отрывая глаз от шарфа и представляя, что находится под ним.

— Извини?

Она прячет след от укуса. Уверен в этом. Я понимаю почему, но мне нужно увидеть его.

У меня даже рука трясется, когда я тянусь, чтобы схватить тонкую ткань большим и указательным пальцами. Кира стоит совершенно неподвижно, ее грудь быстро поднимается и опускается.

Одно движение, крошечный рывок — и открывается фиолетовое доказательство, оставленное мною.

Это самая чертовски сексуальная вещь, которую я когда-либо видел, за исключением ее выражения лица, когда мы целовались прошлой ночью. Мне нравится это.

Если бы я мог, то раздел бы ее прямо сейчас и оставил еще пять или шесть таких же.

Тихо застонав, я наклоняюсь, чтобы поцеловать засос, который оставил. Она напрягается напротив меня и начинает задыхаться. Растворяясь в Кире, я опираюсь руками в стену рядом с ее головой, собираюсь с духом и наступаю, лаская языком ее шею снова и снова.

Прямо там, где мой след.

Я кусаю его, борясь с желанием укусить сильнее, сделать его глубже и больше.

Кира сжимает в кулак мою футболку, но не отталкивает меня. Кажется, она мечется между тем, чтобы притянуть меня ближе или оставить там, где я сейчас. Тихий стон достигает моих ушей.

«Это то, что я собираюсь однажды сделать с каждым сантиметром тебя»‎, — думаю я, пока кружу языком по ее коже.

Но не сегодня.

Не. Сегодня.

Я чувствую себя так, будто кто-то нарочно пускает яд по моим венам, заставляя медленно умирать. Я обещал себе подождать, но как, черт возьми, мне это сделать, если ее тело просто взывает ко мне?

Я найду выход. Я найду выход. Я найду выход.

К черту это дерьмо.

Каким-то образом мне удается оторваться от Киры, мягко поцеловать в щеку и взглянуть на нее.

По ее глазам ничего нельзя понять. Они поглощают меня. Заставляют задаться вопросом, каким образом я мог так долго отрицать все это.

— Я ни с кем не спал прошлой ночью, — снова повторяю я, говоря медленно, чтобы мои слова дошли до нее. Она до сих пор не верит мне. Сомнение в ее глазах бесит меня больше, чем я могу объяснить словами.

Обхватив пальцами ее подбородок, я смотрю ей в глаза:

— Я не хочу никого, кроме тебя, Кира. — Я хочу дать ей время переварить это, чтобы эти слова прочно засели в ее голове.

Но я не могу больше ждать.

Я наклоняюсь и касаюсь губ Киры своими губами, на этот раз заставляя себя действовать нежнее. Чтобы снова не накинуться на нее подобно какому-то зверю.

Одно лишь ощущение вкуса ее губ, дыхания напротив моего рта — и все мои планы катятся к черту.

Святой Бог, эта девушка словно наркотик для меня, ее аромат, ее тепло, влажная мягкость губ. Кира растворяется во мне. Ее маленькие ручки обхватывают мою шею и притягивают ближе.

С жадностью. Так же, как и прошлой ночью.

Мне чертовски нравится это. Я хочу большего.

Раздвигаю языком ее губы, и мой член напрягается от зависти. Я напоминаю себе, что нужно успокоиться, но маленький ротик Киры так жаждет меня, ее язык переплетается с моим, требуя всего, что я могу дать.

Прежде чем я подумываю остановиться, мы начинаем просто трахаться губами, мои руки скользят по ее спине и обхватывают попку, прижимаю ее к себе так сильно, чтобы она почувствовала, насколько твердым делает меня, как сильно я хочу ее. Каждый раз, когда она лижет мой язык, мне хочется упасть на колени, стянуть с нее трусики и захватить ее клитор ртом, одновременно скользнув в нее пальцами.

Я не должен так думать.

Но я не могу удержаться.

Кира стонет и прижимается своей маленькой грудью к моей. Гладит руками мое тело. Она будто умирающий, хватающийся за соломинку. Я сосу ее верхнюю губу, кусаю нижнюю, и когда она снова издает стон, именно в этот момент я даю себе обещание.

Возможно не сейчас, но однажды я заполучу ее обнаженной.

Однажды ее грудь будет в моих руках. У меня во рту.

Однажды я предъявлю свои права на каждый дюйм ее сладкой киски.