— Они все нахрен говорят об этом, Кира!

Ее имя останавливает меня от распахивания двери.

Его тон призывает меня послушать.

Будучи другом Райана одиннадцать лет, почти три года его братом и соседом по комнате, я никогда не слышал, чтобы он разговаривал таким тоном. Обычно спокойный Райан Рот не злится, он просто в ярости на свою сестру.

Каждая мышца напрягается, стук моего сердца почти заглушает голос Киры из динамика.

— А мне наплевать, что об этом говорят другие. Я хотела избавиться от этого. Я сделала то, что хотела.

Ее голос... О, черт, ее голос.

Я хватаюсь за дверную раму, сдерживаясь, замерев в напряженном ожидании. Мне нужно больше. Всего чуть-чуть и тогда я буду в порядке.

Я не понимаю, о чем она говорит. Я не знаю, что она натворила, чтобы так разозлить Райана. Все, что меня волнует, это слабое, призрачное ощущение присутствия моей девочки.

— Тебе всего семнадцать! — из-за вопля Райана я понимаю, что случилось нечто ужасное.

Всего семнадцать.

Мой желудок сжимает спазмом, когда медленный, гадкий страх скользит по моим венам, замораживая то немногое тепло, что еще осталось во мне. Понимание произошедшего накатывает на меня.

Я понимаю, но не могу даже представить этого.

Черт.

Нет.

Господи, Боже мой, нет!

— Старше, чем большинство девушек, когда они потеряли девственность. Старше, чем был ты.

Второй раз в моей жизни земля уходит у меня из-под ног. Я словно статуя на скале, неподвижный камень, ожидающий падение в пропасть.

Что за чертовщину она говорит? Я должно быть неправильно расслышал. Или так, или я сплю. Чертов кошмар, вызванный стрессом и моей непрекращающейся одержимостью ею.

Но это не так. Я ощущаю холод, как и покалывание в ладонях из-за дверной рамы, которую я сжимаю так сильно, что практически сломал ее. Все это говорит о том, что я не сплю.

Ярость и боль взрываются внутри меня. Нож в моих внутренностях скручивает и поднимается выше ломаной линией.

Черт, черт, черт. Это не может быть правдой.

Звук удара, сопровождающийся дребезгом разлетевшихся осколков, возвращает мое внимание к голосам в комнате.

— Ты не могла выбрать никого получше, чем Остин-хренов-Рид, Кира?

Я отшатываюсь от двери, внутри меня бушует ярость. Мои глаза широко раскрыты, тело дрожит, пока я пялюсь на дверь.

Нет. Только не он. Только не с Остином.

Я убью его. Я, черт подери, убью его.

Кира спала с Остином.

Она потеряла свою чертову девственность с этим мелким сукиным сыном. С ублюдком, от которого я просил держаться подальше.

Он забрал то, что принадлежало мне.

Я хочу выплеснуть свой гнев. Каждая мышца болит, готовая для разрушений, чтобы закричать, выпустить это.

Но тогда он поймет. Райан узнает.

Прежде, чем понимаю это, я выхожу за дверь на холод и снег. Мои ботинки стучат по земле, разбивая корку льда, покрытую снегом, который хрустит так, как я хочу чтобы хрустнуло лицо Остина. И я бегу. Без пальто, без машины, и мне плевать на это.

Я бегу.

Потому что это все, что я могу делать.

Воздух обжигает мои легкие, но я не останавливаюсь. Я не могу.

Свет фар, сигналы автомобилей, — ничто не беспокоит меня. Необходимость повернуть время вспять подгоняет меня, как Супермена.

Но я не герой.

Я не знатен. Не благороден.

Я подлец.

Я придурок.

Бессильный, но который только и делает, что причиняет ей боль.

Кира.

Моя Кира.

Она сделала это. Она, черт возьми, сделала это.

Я единственный был в этом виноват. Я подтолкнул ее, практически подложил ее под него.

Ему.

Потому что она знала. Моя ревность показала ей.

Остин был лучшим способом обидеть меня. Отдав ему то, что принадлежит мне, на что я хотел заявить права, но не смог.

Неудачно поставив ногу, падаю на колени, руками утопая в снегу. Каждый вдох причиняет боль, резкая обжигающая боль выходит с облаком выдыхаемого воздуха.

Я поднимаю взгляд, но не узнаю ничего вокруг себя.

В следующее мгновение я стараюсь отдышаться, прежде чем встаю и вытираю снег с моих рук о джинсы. Потом замечаю бар через дорогу. Не знаю, где нахожусь, или как далеко я убежал, но точно знаю, что моя задница готова надраться.

Холод просачивается сквозь туман в голове, пока я перехожу улицу, свет фонарей ведет меня. Из-за тепла мою кожу покалывает. Бар практически пустой. Покрыт мраком, убогий, в воздухе витает сигаретный дым, воняет несколькими обывателями и здоровенным, похожим на байкера, барменом.

Я сажусь на табурет за барной стойкой и провожу рукой по волосам, смахивая сосульки, которые образовались на длинных прядях. Мои пальцы покалывает и это сложно контролировать.

— Парень, ты в порядке? — спрашивает бармен.

Когда я поднимаю взгляд, на его лице отражается жалость. Я что, выгляжу настолько плохо?

— Все хорошо. Можно мне бутылку?

— Чего именно?

— Чего-нибудь покрепче.

Он издает хриплый смешок.

— Сначала удостоверение, потом твои проблемы с девушкой.

Я достаю кошелек и поддельное удостоверение. Мы с Райаном сделали их два года назад, и оно стоило каждого цента из тех двух тысяч, что я заплатил. Он смотрит на него, потом на меня. Его губы складываются в жесткую линию, потом он кивает и возвращает его.

— Годится.

Я выгибаю бровь, когда он достает бутылку «Джека» и стакан. Если он сомневался в этом, то он первый. Не то, чтобы это будет иметь значение через несколько месяцев. Потом я получу настоящее удостоверение.

Я опрокидываю первый стакан, мое лицо кривится из-за неприятного жжения.

— Повтори.

— Все настолько плохо?

Я киваю.

— Конец света.

Он пыхтит, когда наливает следующий.

— Ох уж эти мне проблемы с девушками.

— Как ты узнал?

Он ставит передо мной бутылку и хлопает своей большой рукой по барной стойке.

— Потому что только у женщин есть сила разрушить мир мужчины.

Он уходит, оставляя меня с мыслями о его словах. Они подобны наваждению.

Это правда.

Не важно, как далеко я пытался держаться от Киры, это всегда было невозможным.

Она мой мир. Всегда им была.

А сейчас мой мир рухнул.

Украден каким-то мудаком, который понятия не имеет всей важности того, что она отдала ему. Этот кусок дерьма забрал то, что являлось моим. Я сжимаю стакан и стучу им по барной стойке, стискивая зубы.

Я позволил этому случиться, практически подтолкнул к этому, потому что не смог сделать то, что мы оба хотели. Поскольку пытался быть хорошим парнем.

Я придурок, который трахает каждую киску, проходящую мимо. Я использую девушек для секса. Не даю никаких обещаний, не требую обязательств.

Я тот парень, о котором отцы предостерегают своих дочерей.

Для чего? Чтобы уберечь себя от сокрушительного отчаяния, что сейчас душит меня?

Мне наплевать. Это уж нахрен слишком, и я не знаю, как справиться с этим

Как мне теперь смотреть ей в глаза?

Опустошение и осыпающиеся стены — все, что осталось. Осколки от парня, которого разрушила реальность. Грустный мальчик и маленькая девочка с кошачьими ушками.

Я потерял ее.

Полностью.

Раз за разом выпивки становилось все меньше, как и жидкости в бутылке, и небольшая часть меня из-за нее тонет в черных глубинах и свете размытых огней.

Избавь меня от боли.

Пожалуйста.

Верни ее....

* * *

Днями после

Мой мозг кипит, в висках стучит, свет обжигает. Эта неделя была отвратительной. Я даже не могу смотреть на Райана, когда он возвращается в нашу квартиру, только это необходимо. Он пытался поговорить со мной, но я его избегаю.

Когда я не заставляю себя посещать занятия, чтобы не вылететь из-за пропусков, то выпиваю стакан чего-нибудь крепкого. Чего-нибудь, чтобы заглушить боль, чтобы заставить реальность исчезнуть.