Тогда я нахожу альбом ориентировочно двухнедельной давности. В нем нет ничего, кроме фотографий ее и ее друзей на пляже во время весенних каникул.

Боже. Кира. Раздельный купальник? Слишком много кожи.

Черт. Почему? Почему я позволяю себе быть пещерным человеком? Каждое ее фото причиняет мучения моему члену. Мой разум возвращается к ее невинным... и некоторым не таким уж невинным... позам, словно в эротическом порно. Я представляю, что нахожусь там с ней, дергаю за шнурочки, удерживающие ее маленькое бикини, и высвобождаю ее сиськи.

Я поглаживаю свой член, прежде чем расстегнуть пуговицу и потянуть молнию вниз. Опять же, не то, что я должен делать, не так я должен на нее смотреть, но я не могу остановиться. Я оскорбляю ее фотографии своими чрезмерно извращенными мыслями.

Я так далеко захожу, вся кровь приливает к члену, ни капли — к мозгу. Мозговых клеток достаточно только для того, чтобы вызвать в воображении воспоминания о ее губах на моих, ее теле, прижимающемся ко мне, и фантазию не остановить.

Как далеко бы я зашел в ванной, если бы она не стукнула по моей ноге? Припер к стене или усадил бы ее на стойку? Снял бы ее одежду или просто раскрыл грудь и сдвинул трусики в сторону?

Я зажимаю в кулаке член, проводя большим пальцем вверх и вниз по его длине, вспоминая ее стоны. Они все еще такие же отчетливые. Словно еще вчера я слышал, как она стонет для меня, звуки врезались в мое сознание.

— Черт, детка, — бурчу я, толкаясь в кулак, глазами пожирая то, как она выглядит в этом крошечном темно-синем бикини.

Я судорожно дышу, мое тело такое чертовски натянутое, готовое отдать должное богине передо мной. Мой член хочет быть похороненным глубоко внутри нее, хочет увидеть, какая она влажная для меня. Такая чертовски влажная, что я слышу это, скользя сквозь ее складки. Ничего, кроме звуков моего члена и ее киски, соединившихся вместе, не заполняет воздух, отскакивая от стен.

Ее стоны врываются в мой разум, и я усиливаю их в моем сознании, представляя, что они становятся все громче с каждым толчком. Я хочу услышать, как она выкрикивает мое имя, зовет меня, умоляя кончить.

Удовольствие пульсирует сквозь член. Я сжимаю кулак и перестаю двигаться, выдыхая, отказываясь пока что кончить. Другая моя рука дрожит, пока я пролистываю еще ее фотографии, пытаясь найти другую.

Я останавливаюсь на одной, где она выходит из воды, подобно какой-то чертовой Богине Секса, ее руки в волосах, когда она смахивает их с лица. Кто бы ни сделал эту фотографию, застал ее в нужный момент, ее широкая игривая улыбка подчеркивает идеальные маленькие белые зубы.

Я не позволяю себе гадать, кто сделал этот снимок. Я впаду в ярость, если хотя бы предположу, что это был другой парень. Каждая капля воды, стекающая с ее тела, заставляет мой язык изнывать от желания слизать их, попробовать одновременно ее кожу и соленую воду на ней.

Увеличиваю снимок, смотрю на ее влажные едва прикрытые сиськи. Словно я извращенец, кровь бурлит в моих венах. Я могу видеть ее твердые маленькие соски, вжимающиеся в ткань. Моим яйцам так чертовски больно.

У меня есть столько, чтобы дать ей, и тот факт, что я не могу трахнуть ее, уничтожает меня.

Потому что она моя сводная сестра.

Нет, потому что мне восемнадцать, а ей только пятнадцать.

Вот как далеко я зашел, черт возьми. Как больно моему члену, пульсирующему из-за нее, подпрыгивающему в моем кулаке. Меня больше не волнует ее возраст. Мое тело просто осознает, что это адски сексуальная женщина, чьи фото я смотрю, единственная, которая должна быть моей.

Одни только бедра настолько великолепные, что я лишь хочу раздвинуть их и похоронить свою голову между ними на несколько дней. Я хочу, чтобы ее пальцы тянули за мои волосы, когда она кончит в мой рот.

Еще одно движение вверх, пальцы прижимаются к нижней части головки, молния толкается по члену. Я нуждаюсь в ней, мне необходимо чувствовать ее, слышать ее.

Мой разум истощен, и я понимаю это, когда закрываю «Facebook» и останавливаюсь на своем списке контактов. Пот стекает по лицу, тело трясет от потребности кончить. Еще нет, я умоляю себя, заставляя бедра оставаться на кровати, кулак не двигаться вверх-вниз по члену.

Мне нужно это. Господи, мне никогда прежде не приходилось кончать, слыша ее голос, и мне нужно это так чертовски сильно.

Два пальца едва двигаются, держа меня на пределе, когда глаза закрываются и я слышу гудок. В тишине время замедляется, и я выдыхаю.

Я хочу бороться с этим. Стыдиться этого.

Вместо этого я, затаив дыхание, жду, когда моя девочка возьмет трубку.

Легкие цепенеют. Кулак сжимается. Бедра покачиваются в такт моим движениям.

Капли предварительной смазки стекают с каждым толчком.

— Алло?

Я молчу.

— Брайден?

О... черт! Так хорошо. Вот так. Черт. Тааак...

— Брайден?

Удовольствие взрывается внутри меня подобно бомбе. Мои мысли мрачнеют, когда я кончаю и болезненные волны проходят сквозь мой член. Я прикусываю губу, пытаясь сдержать свои стоны и крики в себе, те самые, в которых я буду умолять ее быть моей. Что просто покажет ей, как чертовски хорошо она заставляет меня чувствовать себя.

Как сильно мне нужно, чтобы это была ее тугая влажная киска, принимающая все, что исходит из меня прямо сейчас.

— Брайден, ты здесь?

О Боже, я все еще кончаю, задерживаю дыхание, потому что боюсь, что если вздохну, то не смогу замолчать.

Последнее содрогание проходит сквозь меня.

— Брайден, если ты здесь, что-то не так с твоим телефоном. Меня ищут друзья. Мне некогда.

Она вешает трубку.

Но не раньше, чем я замечаю звуки вечеринки на заднем фоне: музыку, смех...

Что-то похожее на мужской голос, выкрикивающий ее имя.

Тот оргазм, который я только что получил, должен был оставить меня в отключке и обмякшим на кровати.

Но это не так.

На земле нет силы достаточно мощной, чтобы успокоить меня прямо сейчас.

Это определенно был парень, звавший ее на другом конце линии.

Тихо рыча, я поднимаюсь в сидячее положение на кровати и секундой позже бросаю свой телефон, не заботясь о том, куда он приземлится или если совсем, черт возьми, разобьется.

Я только что кончил сильнее, чем когда-либо в своей жизни, слыша ее голос на другом конце линии. Моя рука испачкана в сперме. Джинсы и рубашка тоже. Возможно, я только что разбил свой телефон, потому что так чертовски готов убить ублюдка.

И она на вечеринке выглядит чертовски аппетитно, в то время как какой-то никчемный кусок дерьма зовет ее.

Кто он?

Она с ним встречается?

Он, черт возьми, готов умереть из-за этого? Столкнуться с последствиями домогательств к моей девушке?

Я вскакиваю на ноги так, словно готов ехать туда почти четыре часа. Дерьмо, я пробегу это расстояние, если из-за этого смогу добраться быстрее.

Не. Твоя.

Не. Твоя.

Не. Черт возьми. Твоя.

Из меня вырывается нечто похожее на рык, и я хватаю подушку с кровати, швыряя ее в стену.

Какого черта мне нужно сделать, чтобы вбить себе это в голову? Что, черт подери, мне нужно сделать, чтобы вытащить ее из моего тела?

И тогда это поражает меня.

Я не трахал никого в последнее время. Я замираю. Это срабатывало раньше? Каждая доступная цыпочка помогала мне забыть Киру?

Нет. Но я не звонил ей, отчаянно нуждающийся услышать исключительно ее голос.

Я не знаю, что она делает сегодня вечером с тем мудаком. Не. Хочу. Черт возьми. Знать.

Я не собираюсь сидеть здесь, дома, сводя себя с ума из-за этого. Потому что я поеду туда и буду ехать сто миль в час, чтобы добраться ровно за два часа, да поможет мне Бог.

Есть разумный способ справиться с этим. Единственный логичный способ. Я собираюсь выйти и сделать то, что делаю лучше всего. Отвлеку себя парочкой симпатичных сисек и готовых кисок.

Челюсть пульсирует, я иду мыть руки в ванную. Потом я собираюсь перевоплотиться. Я собираюсь уйти, притворившись, что сегодня ничего не произошло.