Дальше вкратце рассказывалось о презентации и других гостьях, которым Эберт уделил свое высочайшее внимание. А также о том, что в разгар мероприятия Скайден оставил своих гостей и исчез от назойливого внимания прессы. Значит, у Эберта была любимая девушка. Не просто любимая – невеста. Я еще раз взглянула на хорошенькое личико Лили. Что же произошло, если спустя пять месяцев после разрыва Эберт уже стал тем, кем является сейчас? Судя по снимкам, конечно.

– Что, так любопытно? – раздалось из-за спины. Я вздрогнула и обернулась. Так увлеклась статьей, что не услышала, как Эберт появился в комнате. Зато сразу поняла, насколько он зол, потому что вдруг стало жарко, и Эберт смотрел на меня, как хищная птица на добычу.

– Ты рано, – пробормотала я испуганно. Еще же и полудня нет!

– Приехал за документами. – Скайден подошел к столу и аккуратно вынул кристалл из устройства. – Кто разрешил?

– Мне что, уже и читать запрещено? – подскочила со стула.

– Почему же? – Эберт миролюбиво вернул кристалл на место. – Не запрещено. Читай на здоровье.

Резко развернулся и вышел. Это еще что? Я кинулась за ним. Оправдываться не собиралась – зачем, если не считала себя виноватой? Но вот так прерывать разговор? Догнала Эберта уже на первом этаже.

– Стой, – перехватила его за руку. – Что я такого сделала?

– Ничего, кроме того, что роешься в моей личной жизни, – резко ответил Эб.

– Ну ты же роешься в моей! Зачем тебе досье на Рика?

– Не хочу, чтобы твой бывший выплыл откуда-нибудь из-за угла и навредил нам обоим. Знаю такой сорт людей, встречались. Он не потерпит, что ты не рыдаешь где-нибудь в углу борделя Ральфа. И лучше нападать, чем бить в ответ.

Чисто деловой подход. А я уже развесила уши, что Эберту небезразлична моя жизнь. Хотя почему она должна его волновать? У нас договор. Контракт.

– Что, Ральф приходил? – поинтересовался Эберт.

– Да, хотел убедиться, что я еще жива, – ответила в его же манере. – Или Ральф тоже не имеет права переступать порог твоего дома? Я думала, вы друзья.

– Мы друзья, – подтвердил Скайден странную истину. – И он имеет право приходить сюда, когда захочет и зачем захочет. Но тебя это не касается!

– Вот как ты вспылил всего от одной статейки! Глупо, Эберт.

Видно, чаша терпения Скайдена переполнилась, потому что он схватил меня в охапку и поцеловал. На этот раз – без тени нежности, жестко и жестоко, словно доказывая свою власть надо мной.

– Отпусти. – Я попыталась вырваться из хватки.

– И не собираюсь. – Эберт потащил меня в ближайшую комнату.

Но я не собиралась терпеть! Со всей силы наступила ему на ногу. Он выругался и на миг выпустил меня. Я тут же рванулась прочь. Ступеньки лестницы замелькали под ногами. Влетела в спальню, оттуда – в ванную и заперла дверь на щеколду. Плохая защита от разъяренного мужчины, который скоро обернется пламенем, но лучше такая, чем никакой. Мгновение спустя на дверь обрушился град ударов. Я сжалась в комок и забилась в дальний угол. Сколько это продолжалось? Минуту? Десять? Час? Я только сильнее стискивала кулаки и бессильно плакала. Казалось, вот уже смирилась, но Эберт снова пугал меня. Да, мне было страшно выйти к тому существу, что ждало за дверью! И мысленно я благодарила тех, кто строил этот дом, потому что дверь попалась крепкая. И хоть она тряслась и дрожала, но пока еще стояла на месте. А потом вдруг наступила тишина…

Почему так тихо? Прошла пара минут, прежде чем я рискнула хотя бы выбраться из угла и тихонько подойти к двери. Где Эберт? Может, он пошел за инструментами, чтобы выломать дверь? Или поджидает, пока сама покажусь? Нет уж, не дождется! Посижу еще здесь.

Устроилась на бортике ванны. Нет, я больше не плакала. Только злилась. На него, на себя. Нужно было быть осторожнее! Но и Эберт не имел права так себя вести. Я не вещь! Не собачка, которую можно пнуть носком сапога, и она убежит с визгом, а потом накормишь – и снова твоя. Нет! Но тишина начинала тревожить. Эберт не мог просто развернуться и уйти. А если бы ушел, то уже давно вернулся бы и продолжил истязать дверь, а потом меня.

Я осторожно отодвинула щеколду. Никто не стал ломиться в ванную, никто не пытался вытащить меня из укрытия. Шагнула в комнату – и сразу же увидела Эберта. Он сидел, привалившись спиной к стене, и тяжело дышал. Воздух проходил сквозь легкие со свистом. Губы посерели, делая лицо неживым. Глаза были закрыты. Тело сотрясали редкие судороги.

– Эберт! – Я кинулась к нему, забыв об опасности. – Эберт!

Опустилась рядом на колени, прикоснулась к его лицу. Холодный как лед! Вспомнились слова, сказанные Ральфом этим утром: «Ты еще не видела, что бывает, когда он пытается совладать со своей силой». Вот теперь вижу. И понятия не имею, что делать! Звать целителей? Куда бежать?

– Эберт? – позвала я безнадежно. Тишина, только судорожный полувздох-полувсхлип. Что я наделала! Хотя он сам виноват… Но это не повод дать ему умереть!

Потянулась к холодным губам, осторожно поцеловала, стараясь согреть своим теплом. Если его состояние завязано на сексе, может, так получится помочь? Или хотя бы облегчить приступ. Я целовала Эберта – осторожно, едва касаясь, и ждала хоть какой-то реакции. Ну же, очнись!

Его губы чуть потеплели, а я почувствовала, как самой становится холодно. Вот как это работает. Если он горит изнутри, забираю его жар. А если замерзает – тяну на себя холод, возвращая тепло. Странно… Но не время думать. Расстегнула на Эберте рубашку, прижалась всем телом, продолжая покрывать поцелуями лицо, шею, плечи, грудь. Если ему нужно мое тепло, пусть берет. Только чтобы ему стало легче. Дыхание Эберта постепенно выравнивалось и вскоре перестало напоминать свист. А когда он обнял меня за плечи и привлек к себе, я только и смогла, что спрятать лицо у него на груди, еще не веря, что все позади.

– Тише. – Его голос хрипел. – Успокойся, все хорошо.

Только сейчас я заметила, что снова плачу. Нет, хватит слез! Но сейчас это были слезы облегчения и радости оттого, что худшее позади.

– Ничего не хорошо! Ты испугал меня до смерти!

– До моей? – Эберт тихо рассмеялся. – Не беспокойся, Элис. Не умру.

– Ничего смешного. Ты то врываешься как сумасшедший, то падаешь замертво. По-твоему, это нормально?

– Сама моя жизнь ненормальна. И я с этим смирился.

Я наконец-то рискнула взглянуть ему в лицо, к которому медленно возвращались краски жизни. Зато сама замерзла так, что зубы выбивали ритм марша. Поднялась с пола и протянула Эберту обе руки:

– Вставай, давай переберемся на кровать.

На кровать мы рухнули, потому что кое-кого не держали ноги. Но мне было все равно. Ничего, скоро силы Эберта восстановятся, и я опять буду бегать от него по всему дому. Теперь уже я грелась в его объятиях, и холод постепенно уходил. А ясность мыслей возвращалась.

– Рассказывай, – потребовала я.

– Рассказывать что? – Эберт отодвинулся и приподнялся на локте, глядя на меня сверху вниз.

– Правду. Я не хочу, чтобы однажды ты умер у меня на руках.

– Почему? Для тебя это означало бы свободу. – В глазах Эберта промелькнула тень сожаления.

– Мне не нужна свобода ценой чужой жизни. – Почему-то стало горько. Ведь правда, что может быть легче? Оставить его лежать на полу, пока не умрет. Но я так не могу. Никогда бы не смогла.

– Ты странная.

– Почему это? – возмутилась я.

– Да потому, что пытаешься спасти того, кого не стоит спасать, – ответил Эберт. – Ты ничего обо мне не знаешь, Элис.

– Ты обо мне тоже.

– Ошибаешься, я знаю почти все.

Вот еще сыщик! И кто же поделился с Эбертом информацией? Не иначе как Ральф, следивший за каждым моим шагом.

– Значит, мне в твоей жизни копаться нельзя, а тебе в моей можно? – Вопрос сорвался с губ сам собой. Ожидала, что Эберт разозлится, но он только кивнул:

– Можно. А о своей жизни я расскажу и сам. Не надо рыться в газетах. Репортеры только и ждут, чтобы я где-нибудь оступился. А если не оступлюсь, придумают сами. Это профессиональное, Элис. Если мы живем мирно и спокойно, им становится не о чем писать.