— Неудача на моей стороне и в этот раз, — он досадливо пожимает плечами, но не прекращает срезать мышцы с плеча. Лоскут за лоскутом, аккуратно и бережно. Но осмотрев их вблизи, испытывает лишь очередное разочарование. Спустя некоторое время он откладывает скальпель в сторону и облокачивается о стол. Черные пряди закрывают лицо. Так он стоит долго, пока к нему не подходит напарник.

— Мне стереть им память? — тихо интересуется он, посчитав, что работа на сегодня окончена.

— Нет, — маньяк поднимает голову. В его взгляде печаль и усмешка одновременно. Он смотрит на Гермиону, но взгляд проходит дальше — в глубину его собственных раскрывшихся, словно книга мыслей. Нет, ему нисколько не жаль тех бедолаг, приведенных обманом и распиленных по частям. Его миссия провалена. И жить с этим осознанием невыносимо. Он как измученный жаждой пленник, который слышит рядом журчание воды. Даже не вода — водопад. Да, именно так. Магия — это водопад его свободы. Он качает головой, кажется, в уголках глаз скопились слезы.

— Сотри мою память — неожиданно велит он. — Мне никогда ее не найти, — он грустно усмехается и проводит обеими руками по волосам, измазывая их кровью.

— Но вы же еще не…

— Не спорь со мной. Тебе не понять… Я все испробовал, но дело не в материи. Мне ее не достать. Не вытащить из сердца, будто жемчужину из раковины. Все гораздо сложнее. — Он хмыкает и тянется к карману брюк. Достает какой-то значок и подходит к Гермионе. Рон и Гарри угрожающе мычат. Но он лишь улыбается:

— У тебя хорошие друзья. Это тебе на память.

*

Очень сыро и промозгло, и Рон все никак не угомонится:

— Никак не пойму — как мы забрели в этот жуткий переулок? Мне отец запрещает сюда даже смотреть. Наверняка, это была твоя идея, Гермиона.

Голова гудит. Уже глубокая ночь, а они неведомым путем оказались в Лютном переулке. Гермиона точно помнит — это не ее затея. Они еще долго вспоминают. Это утро длится вечно. Им достается почти ото всех профессоров, когда они добираются до Хогвартса: угрозы исключения, крики и отработки. Еще немного, и все дружно возненавидят школу. Но вновь близится ночь, и наконец, щека касается подушки. Но и тут подвох — что-то больно колет в грудь. Гермиона резко встает и тянется к источнику боли. Это значок, и он раскрылся — белая птица с расправленными вверх крыльями.