Мое сердце екнуло. Было приятно слышать, как Эбби говорила о том, что ее отец любил меня.

— Я его люблю, — сказала я ей, – не волнуйся, Эбби. Если однажды он спросит меня об этом, ты узнаешь первой, хорошо?

— Хорошо, — сказала она.

К счастью, вернулся Трэвис и забрался в машину, держа в руке конверт.

— О чем вы двое говорили… Я имею в виду молодых леди? – спросил Трэвис, когда завел машину.

— Ни о чем, — ответила Эбби. – Просто о браке.

Трэвис чуть не сбил автомобиль, который ехал по дороге, когда он выезжал на улицу и не обращал внимания на проезжую часть. Он нажал на тормоза, чтобы автомобиль проехал мимо, а водитель показывал нам не хорошие знаки.

Трэвис помахал водителю, сигнализируя об извинениях, когда он выехал на дорогу.

— Что вы имеете в виду, говоря о браке? – спросил Трэвис, глядя на меня.

— Не смотри на меня, — ответила я, защищаясь. – Эбби начала эту тему.

— Я просто спросила, папа, не сходи с ума, — сказала Эбби, и взглянула на свой телефон. – Я только что сказала Софи, что раз ты ее любишь, было бы неплохо, если бы ты однажды женился. Ты ведь любишь ее, правда, пап?

Я взглянула на Трэвиса, а он смотрел на меня, не зная, что сказать.

— Трэвис, ты не должен ничего говорить… — начала я, и он прервал меня.

— Все в порядке, — сказал он, и поехал дальше. – Она права, я люблю тебя, Софи.

Я почувствовала, как на моих глазах выступили слезы, когда он потянулся ко мне, взял меня за руку и держал ее, пока ехал.

— Я тоже тебя люблю, — тихо ответила ему я.

Мы проехали немного дальше, мимо дома на Коллинз, а потом повернули. Трэвис проехал два квартала, а потом свернул направо, на Джентри.

— Трэвис, ты куда собрался? – тихо спросила я, понимая, что он искал.

— Какой это дом, Софи? – спросил он меня, и указал на синий домик через два дома дальше по улице, слева. На обычном почтовом, серебристом ящике было написано имя, Трэвис подъехал к подъездной дорожке и выключил двигатель.

— Что мы здесь делаем? – спросила Эбби с заднего сиденья.

— Мне нужно кое с кем поговорить, и я хочу, чтобы ты с кое кем встретилась, — сказал Трэвис и вышел из машины. Мы с Эбби тоже вышли и все вместе пошли по каменной дорожке к входной двери. Трэвис постучал в дверь, при этом нервно постукивая ногой, пока мы ждали, чтобы нам кто-нибудь ответил. Несколько минут спустя дверь открылась, и, с потрясенным взглядом на лице, появилась Стефани.

— Трэвис, мисс Ингрэм… что вы здесь делаете? – нервно спросила она.

— Привет, Стефани, — сказал ей Трэвис через экранную дверь. – Твоя мать здесь? Я просто… просто хотел минуту поговорить с вами обеими.

Стефани ненадолго замерла, прежде чем открыла дверь.

— Она на кухне, пьет кофе, прежде чем пойти на работу.

Мы с Эбби прошли за Трэвисом. Девочки обменялись взглядами, задаваясь вопросом друг о друге.

Трэвис зашел на кухню, а мы следовали за ним, и Стефани быстро вошла в комнату. Эмили Винтерс сидела за кухонным столом и подняв глаза, была потрясена, увидев трех гостей в своем доме. Она выглядела также, как на фотографии, и затем я вспомнила женщину на родительских собраниях, как будто она была просто немного более старой версией Стефани.

— Мисс Винтерс, — начал Трэвис, — я…

Эмили прервала его.

— Я знаю, кто ты, Трэвис, — сказала она, поднялась, и выглядела так, как будто защищалась. – Почему ты здесь? – спросила она его.

— Я… просто надеялся поговорить с вами несколько минут, — сказал он, пытаясь говорить искренне. – Я не хочу задерживать вас, если вы собираетесь на работу или куда-то еще, но я подумал, что вы не захотите встретиться в ресторане.

Эмили ухватилась за спинку стула и показала нам жестом, чтобы мы садились за стол.

— Нет, я не была в «Усадьбе» с тех пор… ну, с той ночи, — сказала она тихим голосом.

— Я не имею права отнимать у вас время. Ваши отношения с моим отцом – ваше дело. Для меня очевидно то, что из того, что я узнал за последние несколько дней, — Трэвис посмотрел на Стефани, — что вы и Стефани были очень важны для него. Вероятно, вы были самыми важными людьми, которые были у него за всю жизнь.

Я увидела, как Эмели начала плакать. Стефани подошла к ней сзади и положила руку на плечо матери.

— Знаете, он был хорошим человеком, — сказала Эмили нам, сквозь слезы. – Я знаю, что вы, возможно, не видели этого, Трэвис, но он всегда хорошо ко мне относился. После того, как я забеременела Стефани, я не знала, что произойдет, но он был в восторге от шанса снова стать отцом. Он хорошо заботился обо мне и Стефани.

— Если вы не возражаете, то я спрошу, — сказал ей Трэвис, — почему он не женился на вас? Он явно хотел, чтобы вы были частью его жизни.

Эмили вздохнула.

— Он просил меня выйти за него несколько раз, прежде чем родилась Стефани и после того. Я всегда говорила «нет». Я не хотела, чтобы люди говорили о том, что он женился на мне только по тому, что я забеременела. Люди в Кэноне никогда не думали о нем хорошо и ему всегда было тяжело. Для всех нас троих было бы хуже, если бы я вышла за него замуж и мы бы жили в этом доме как семья. Я не хочу выглядеть еще хуже, чем итак уже была, как разлучница. Я пыталась заставить его уехать из города, сказав, что выйду за него замуж, если мы поедем в другое место и начнем сначала, но он не захотел. Сказал, что должен доказать… тебе, Трэвис… что может позаботиться о доме и однажды оставить что-нибудь тебе. Так вот мы и жили. Я работаю в Стерлинге офис-менеджером в бизнесе моего брата, купила этот дом и отремонтировала его до рождения Стефани, и с тех пор мы здесь. Мы встречались с твоим отцом по ночам или выходным, в парке или других местах, вдали от всех, чтобы побыть вместе. На самом деле, он хорошо справлялся и меньше пил, и все остальное. Он был другим человеком, не таким, каким ты его знал, Трэвис. Сердечный приступ застал нас врасплох. Я… я даже не ходила на похороны.

Теперь Эмили плакала, не стесняясь, и Стефани крепко обнимала свою мать. У нас с Эбби тоже на глазах были слезы. Трэвис держался, но я могу сказать, что он был взволнован.

— Мне жаль… за все, Эмили, — сказал ей Трэвис. – Ты заслуживаешь быть счастливой, заслуживаешь быть признанной его семьей больше, чем я. – Трэвис взял конверт и через стол положил его перед Эмили.

— Что это? – спросила она, взяла конверт и открыла его.

— Это банковский чек на двести семьдесят пять тысяч долларов. Вот что было в папином полисе страхования жизни и его банковском счете. Они должны быть у вас со Стефани.

Все от удивления открыли рты. Эмили открыла конверт и посмотрела на чек.

— Трэвис, — сказала она, вытирая слезы, — я не могу это взять у тебя. Он оставил их для тебя. – Женщина пыталась отдать конверт Трэвису, но он его не взял.

— Отец оставил мне его по неправильной причине, — сказал ей Трэвис. – Он оставил их мне потому, что чувствовал себя виноватым из-за того, как поступил со мной и матерью. Деньги принадлежат людям, которые были ближе ему, и это вы двое. Он оставил мне дом, и это больше, чем нужно, но этот дом – все, что нужно мне для моей семьи. – Трэвис протянул руки, взял нас с Эбби за руки и держал их вместе. – Пожалуйста, Эмили, возьмите их. Используйте их для обучения Стефани, путешествуйте, делайте все, что как вы думаете, он хотел бы сделать для вас.

Трэвис подтолкнул конверт обратно к Эмили, и она медленно взяла его, и снова заплакала.

— Не знаю, что сказать, — всхлипывая, сказала Эмили. Стефани подошла к Трэвису и обняла его.

— Спасибо, Трэвис, — прошептала она ему на ухо.

Трэвис и Стефани отстранились друг от друга. Он повернулся и посмотрел на Эбби, которая была ошеломлена всем происходящим.

— Эбби, — сказал он ей, — это Стафани. Она моя сестра. - Девушка застенчиво взглянула на Эбби, но та не знала, что сказать.

— Подожди минутку, — ответила Эбби, нарушая тишину. – Если она твоя сестра, то это значит, что она – моя тетя?