По субботам с самого утра у нее начинается аврал. Она снует туда-сюда, нагруженная сумками, пакетами и коробками. Потому что по уикендам к ней приезжают обедать внуки. И она из кожи вон лезет, чтобы все было тип-топ. Квартира, еда, разговоры. В свои девяносто два она пытается доказать, что она бой-бабка, шагающая в ногу со временем, а главное, в отличной форме. Что, надо признать, недалеко от истины, если не считать мелких неурядиц со здоровьем. Конечно, когда все вокруг говорят одновременно, она теряется, но слуховой аппарат ей еще не скоро понадобится. А вот на палку она согласилась уже года два назад. Она с удовольствием заменяет ее ходунками с корзиной, когда идет за покупками, ведь это “чрезвычайно практично”, как она любит повторять. Что касается зрения, то она видит гораздо лучше после удаления катаракты, даже бумага газеты “Фигаро”, как по волшебству, превратилась из желтой в белую! Ей приходится еще надевать большие круглые очки для чтения, и с тех пор, как внуки подарили ей шикарный шнурок, она перестала их терять.

Беатрис Клодель поживает хорошо, даже очень хорошо.

Так вот, сегодня Беатрис пригласила одного из своих внуков с женой и их десятимесячным отпрыском. Она решила приготовить любимое блюдо внука, кролика в горчичном соусе, и подать к нему отличного кот-дю-рон, целый ящик которого, шесть бутылок, она приобрела на последней винной ярмарке.

Все почти готово. В гусятнице от Creuset уже почти два часа томится кролик с морковью и луком. Стол накрыт. На этот раз Беатрис положила коробочку с таблетками возле своего бокала, а не посреди стола, как обычно, и вовсе не из-за младенца, а потому что один из ее партнеров по бриджу, когда в последний раз обедал у нее, решил, что взял маслину… К счастью, это был всего лишь витамин для улучшения зрения.

Сев в кресло у окна с айпэдом в руках, Беатрис зашла в фейсбук. Интересно, что там запостил ее внук. Надо же, на этой неделе он летал в командировку в США, ужинал в известном ресторане и смотрел реалити-шоу, а она о таком еще даже не слышала. Что касается его жены, то она восторгается новыми зубками своего сына и, надо понимать, дочитала последнего Гонкура. Беатрис взяла с полки роман, который они недавно обсуждали в читательском клубе, потому что ему чуть было не дали премию Ренодо, и положила на комод у входа – чтобы не забыть предложить жене внука. У них схожие литературные вкусы, ей наверняка понравится.

Она снова села в кресло, но тут же вскочила, чтобы выложить на фаянсовое блюдо закуски к аперитиву. Сегодня она выбрала сине-зеленое, то самое, что внуки преподнесли ей на прошлое Рождество. И не преминула также надеть колье – подарок на день рождения. 11.43. У нее еще есть время вынести мусор. Мешок уже забит до отказа, в основном черствым хлебом. Господи! Хлеб… Совершенно забыла его купить. Не знаю, успею ли теперь. Да, более чем. Только бы они не приехали раньше времени!

Фердинан смотрит, как его соседка в панике возвращается и поспешно исчезает у себя в квартире. Интересно, что могло ее так напугать в отсеке для мусора. Может, до нее тоже дошла ужасная, но правдивая история, которую он прочел у Пьера Бельмера: одного мужчину убили, расчленили и потом каждый день спускали по кусочку в мусоропровод. Жуткое дело. Надо будет рассказать об этом консьержке, которая вечно что-то вынюхивает возле мусорных баков.

У Фердинана аж попа заболела от сидения. Ха, вот старая перечница снова вышла из квартиры, на сей раз в пальто. Ну надо же, в кои-то веки она явно опоздает. Фердинан весь аж изогнулся, чтобы увидеть, как соседка спускается по лестнице. Заодно немного размял ноги на кухне. Налил в кастрюлю холодной воды. Как ни странно, Фердинан еще ни разу не открыл горячий кран ни для готовки, ни для умывания. Воду он кипятит. Не хватало еще платить за общее теплоснабжение! Поглощенный поисками крышки от кастрюли, Фердинан внезапно уловил стук трости по ступенькам. Прошаркав в тапочках к табуретке, он снова сел. Соседка с трудом поднималась по лестнице. Годы берут свое. Постарше меня будет, думает Фердинан. И тут она повернулась в его сторону. Фердинан замер. Глубоко вздохнув, она постучала в его дверь. Совсем обнаглела! Через дверь к нему воззвал еле слышный хриплый голосок:

– Месье Брюн, откройте. Это мадам Клодель.

Надо же, у нее, оказывается, есть имя.

– Месье Брюн, извините за беспокойство, но у меня есть новости про вашу собаку. Откройте, пожалуйста.

– ДЕЙЗИ! Они нашли Дейзи! – воскликнул Фердинан и распахнул дверь.

– Мне очень неловко, но боюсь, ничего хорошего я вам не скажу.

– Вы ее нашли? Да или нет? – орет Фердинан.

– Наша консьержка, мадам Суареш, расскажет вам подробнее. Она там внизу с телом вашей собаки. Соболезную, месье Брюн.

Беатрис подхватила Фердинана под руку и помогла ему преодолеть тринадцать ступенек, отделяющие его от красавицы Дейзи.

Вот уже два дня Фердинан не выходит из дому, лежит, съежившись, в постели, и пол вокруг него усеян носовыми платками. Ему неохота ни вставать, ни выходить. Да и куда идти? Наверняка ноги сами приведут его к огороду, где Дейзи писала на соседские помидоры, или к ограде дома, за которой важно лаяла какая-то шавка.

Фердинана гнетет тишина, царящая в квартире. Его вечные привычки кажутся ему теперь совершенно бессмысленными. Ему ничего не хочется, даже есть, совсем как после развода. Все же он заставил себя проглотить какие-то просроченные консервы. Его стошнило, но ему и без того было худо. Какая разница, от чего умирать, от пищевого отравления или еще чего-то. Кстати, у него давит в груди, даже дышать трудно. Ощущение удушья уже не покидает его, словно заполняя пустоту, образовавшуюся после Дейзи.

Печаль и одиночество теперь его новые товарищи по несчастью, это ясно, но его одолевало и другое чувство, куда более сильное, а именно ярость. Фердинан не мог смириться с версией несчастного случая, наверняка в этой истории есть виновный, на которого и обрушится его ненависть. Дейзи была такой молодой, ей еще семи лет не исполнилось. Черт-те что! И потом, его собака была самым нежным существом на свете, она бы и мухи не обидела. Даже к консьержкиным канарейкам Дейзи никогда не подходила. И плевать ей было на нападки соседского кота из квартиры 2Б, она просто поглядывала на него свысока.

И все-таки странно. Дейзи ни разу не попыталась высвободиться, когда он привязывал ее за поводок к столбику перед магазином. У нее было ангельское терпение. И даже если бы узел развязался сам, она бы не убежала. В крайнем случае вернулась бы домой, а для этого ей не надо было улицу переходить. Она бы дошла с закрытыми глазами, они с ней проделывали этот путь каждый день. Так в чем же дело? Почему она пропала? Почему одна стала переходить улицу?

А может, обознались? А вдруг он сам был потенциальной жертвой? Опять-таки невезуха, из-за которой он теряет всех своих женщин, одну за другой.

– Если и надо было кого-то забрать, то уж лучше бы меня, а не ее! – крикнул он.

Фердинан не отдавал себе отчета, что размышляет вслух:

– И что мне теперь делать? А что делать с моей красавицей? Хоронить или кремировать? А твои вещи, Дейзи? Выбросить их я не могу, ни твою игрушечную косточку, ни видавшую виды подушку… Я никем не смогу тебя заменить. Я так скучаю по тебе, красавица моя. Я чувствую, что конец близок, мой конец. Больше никто не будет ждать меня утром перед дверью, чтобы поздороваться, заставить выйти на прогулку и купить чего-нибудь на обед. Никто не посмотрит ласковым или осуждающим взглядом, когда я ругаю телеведущего последними словами. Я теперь пустое место. Я червь. И у меня даже нет твоей фотографии. Остались лишь воспоминания и миражи, когда мне кажется, что я вижу тебя вдалеке. Иногда я говорю себе, что все это просто страшный сон, что сейчас зазвонит телефон и мне сообщат о досадном недоразумении. И ты, живая, будешь вилять хвостом от счастья, что мы снова вместе. А порой мне снится, что я просыпаюсь и вижу тебя и мы идем гулять к озеру, где ты так любишь наблюдать за утками. Я все хорошо обдумал. Мне без тебя не жить. Я никого больше не хочу видеть. Мне обрыдло показушное участие моих мерзких соседок. Я знаю, что они думают в глубине души: “Так ему и надо! Получил по заслугам. Надо было вести себя как положено. Вот и поделом!” Но ты-то тут при чем. Не понимаю, если Бог есть, как он такое допускает? Да, я не верю в Бога, но видишь ли, я не понимаю, что меня ждет. То есть мы-то с тобой понимали что. Просто время ускорилось. Дай мне пару дней, чтобы все уладить, и мы увидимся, Дейзи, моя любимая.