Гэвин запнулся на месте и даже успел сделать шаг назад, оглядываясь в панике, словно пытался сбежать, но не успел. Ребёнок соскользнул с колен Ричарда и подбежал к Риду, со всех своих скромных сил обнимая его за ноги.
Рид его не оттолкнул, но и столбом стоять не стал, он присел на корточки, чтобы быть на одном зрительном уровне с ребёнком и позволил потрогать за уши. Ричард испытывал странный приступ ревности и умиления, наблюдая, как ребёнок осторожно дотрагивается и гладит фелинские уши. Скорее всего, у него был опыт общения с фелинами или кошками, а может он просто уже был достаточно сознательным, чтобы понимать, что чужим ушам больно, когда их дёргают.
Для сотрудников участка, да и для Ричарда, Рид открылся с другой стороны. Он был мягким, тихонько улыбался мальчику и даже смог добиться того, что тот рассказал, что его зовут Чарли и они с мамой Мэри приехали отдыхать. Они жили в большом доме с кучей дверей, он вышел погулять оттуда на улицу и не смог вернуться. Дальнейшую историю рассказал Ричард: ребенка подобрали патрульные и привели в ближайший участок. Ориентировок на ребенка пока не было.
Больше часа Гэвин отвлекал ребенка, разговаривал с ним, тихо накормил обедом и даже позволил намалевать маркером у себя на лице усы. Он бы не разрешил, если бы знал, что маркер несмываемый, но это вскрылось гораздо позже. Он помогал ему рисовать цветными карандашами, которыми поделились сотрудницы отдела. Рид разрешил погладить хвост, и Ричард мигал в это время жёлтым диодом, потому что даже смотреть на то, как маленькие пальчики перебирают шерсть, было восхитительно. Завидовал ли он? Если только самую малость.
Утомившийся ребёнок отрубился на коленях Рида, обняв его и положив голову на плечо. Из-за кондиционеров в участке было прохладно, и Ричард накрыл ребенка и немного Гэвина своей форменной курткой, заслужив взгляд, полный благодарности.
За мальчиком приехали, но не специалисты из социальной службы, а потерявшая его мать. Женщина хотела подать заявление и ей и ребенку просто повезло. Чарли не хотел уходить и опять заплакал, Риду пришлось пообещать, что он приедет к нему в гости в Нью-Йорк на день Рождения.
Ричард искоса наблюдал, как детектив улыбается кончиками губ, и уведомил:
- Детектив Даусон снимал вас последние несколько часов.
- Компромат делает, сволочь, - расслаблено и без агрессии ответил Гэвин. – Пофиг.
- Я взял на себя смелость взломать его телефон и стереть все видео и фотографии, – отчитался Ричард.
- Да? Спасибо, Рич.
Говорить о том, что несколько кадров сделала ещё и Тина Чень, Ричард не стал. У Гэвина с ней были хорошие приятельские отношения, и Ричард решил, что ей можно. И он никогда бы не признался, что большинство отснятого Даусоном и Чень, сохранил для себя. Запаролив эту папку так, что никакие девианты, вирусы или техники Киберлайф не смогли бы получить доступ.
***
Ричард не хотел это спрашивать, слова вырвались сами по себе:
- Детектив, а у вас есть дети?
Обычно к этому времени у фелинов уже была семья и дети. Гэвину было тридцать шесть, и у него не было никого, кроме Ричарда, рыбок и работы. Андроид вполне мог нарисовать себе картину, какими могли бы быть дети у Рида, уже подростки, бунтующие и свободолюбивые. Или наоборот, ещё совсем мелкие, лопоухие, висящие на шее у отца, который им позволяет всё на свете и безбожно балует. Почему Рид настолько одинок?
Гэвин, когда Ричард задал вопрос, печатал протокол, его пальцы замерли над клавиатурой, он нахмурился и бросил быстрый взгляд на Ричарда. Хвост Гэвина обвился вокруг ножки стула и медленно-медленно ходил из стороны в сторону.
Ричард подумал, что перегнул палку и спросил что-то слишком личное и что Рид проигнорирует вопрос, но тот неожиданно ответил:
- Нет, у меня нет потомков, как полукровка я не участвую в фелинском разведении. С человеческими же женщинами мне слишком сложно, большинство пытавшихся со мной познакомиться - просто озабоченные дамочки, которые думают, что котик это очень сексуально. Я - не сексуально.
Рид выразительно постучал себя по шраму на носу.
У Ричарда было другое мнение, но он понимал, что с Гэвином простое утверждение и убеждение не пройдет. Гэвин однажды что-то себе надумал и держался за это всеми конечностями, для надежности выпустив когти. Он не понимал, насколько он хорош, как фелин, он просто не принимал себя, как фелина. Он неосознанно пытался быть человеком, вести себя как человек, но проблема была в том, что Гэвин не был человеком даже наполовину.
Ричард знал, что в прошлом Рида есть тайна, что-то изменившее его судьбу и частично поломавшее детективу жизнь. Тот выдержал, не пропал, но где-то глубоко-глубоко внутри был сломан. Ричард собирался спасти Рида, исправить то, что ещё можно было исправить. Гэвин, которого он узнавал, заслуживал самого лучшего.
========== Немного милоты и мыслей о разном ==========
Гэвин находился в отличной физической форме. В этом Ричард убедился ещё в первый визит к Риду домой, когда тот полуголый вышел из душа. Тогда Ричарда, правда, больше заинтересовал хвост, но у Гэвина и кроме этой детали организма было на что посмотреть и что хотелось пощупать.
Ричарду с трудом удавалось себя контролировать и сдерживать, чтобы не облапывать Гэвина постоянно. Это желание особенно обострилось, когда в жару Гэвин, полностью наплевав на рабочий дресс-код, одевался, как rA9 на душу положит.
В июльский пик жары он стал носить ещё и белую панамку с вырезом для ушей. Это был не головной убор, а оружие массового поражения милотой. У курившего за зданием участка Даусона аж сигарета выпала изо рта от шока, когда он впервые увидел Гэвина таким.
Помимо убийственно прекрасной панамки и коротких шортиков в гардеробе Гэвина оказалось огромное количество футболок со странными надписями: латинизированные слова фелинов и большей частью нецензурные. Гэвин переводил их для желающих узнать сокровенное значение в стиле: «Сохраняй спокойствие и только попробуй, мудачелло, подергать меня за хвост». Словом, переводил достаточно близко к оригиналу.
Гэвин никогда не похвалялся своей физической формой, в отличие от того же Даусона, который надевал обтягивающие футболки, чтобы получить парочку восхищённых взглядов. Фелины вообще-то были весьма поджарыми существами с хорошо развитой мускулатурой, если не питались вредной человеческой едой быстрого приготовления.
Рид не ел всё подряд, как помоечный кот, но и особой диеты не соблюдал, позволяя себе иногда питаться фаст-фудом.
Видевший это Коннор почему-то стыдил не Рида или опекавшего его Ричарда, а Хэнка, говоря, что именно он подаёт коллегам плохой пример.
С появлением Ричарда Рид не то, чтобы резко перешёл только на правильное питание, но чужая физическая подготовка вызывала в нём капельку зависти. Андроидам повезло, что они были такими по умолчанию, а Рид ради поддержания своей всё-таки трудился по старинке: посещая зал, занимаясь бегом и плавая в единственном на весь Кошачий квартал бассейне. После того, как в его жизни возник RK900 со всей этой своей идеальностью, Гэвин стал прилагать намного больше усилий, чтобы и самому быть чуточку ближе к недостижимому идеалу.
***
Хвост помогал фелинам балансировать, и в другой жизни Гэвин мог бы стать блестящим цирковым артистом, ходить по натянутому канату под куполом и делать сальто через голову, но он предпочёл цирк иного толка. Рид умудрился подружиться с двумя фелинками, сёстрами-близняшками, которые работали в чуть ли не последнем в Америке передвижном цирке.
Рид не мог раньше сформулировать даже для самого себя, почему он так стыдился своего хвоста, прятал от чужих алчущих взглядов. Он никогда не хотел выделяться, не хотел быть особенным. Он люто ненавидел свои нечеловеческие уши и поганый хвост, который в детстве практически не мог контролировать, и который обвивал его ноги, мешая ходьбе. В последствии он научился управлять им, но предпочитал прятать ближе к телу, не показывая никому, кроме самых близких. Этому его научили начальные классы человеческой школы, где все пытались дернуть за хвост, выдернуть клочок шерсти из интереса, где потрепать и подергать Рида за уши считалось само собой разумеющимся. Гэвин терпел, долго терпел, а потом выпустил когти и расцарапал лица обидчиков. Его маму тогда пришлось вызвать в школу, а его на некоторое время перевели на домашнее обучение, пока «жертвы» психически восстановятся.
