– Зачем ты сделал ей Анализ? – плачет мама (как же ее трясет!). – Я просила тебя, слезно просила… Ты даже не посоветовался со мной. Увез ее тайком!

– В нашей семье решения принимаю я.

Отец даже не поворачивается.

– Как ты можешь говорить так спокойно?! – кричит мама. – Анализ показал класс «А»! Всего полгода, ты понимаешь, Грег?.. Всего полгода. Давай уедем отсюда… Хоть на край света. Умоляю тебя!

Отец опрокидывает стакан виски и наливает еще. Мама подходит к нему вплотную и берет за руку. С ее подбородка капают слезы.

– Анализ нужно сделать еще раз. Это ошибка, просто ошибка…

– Ты же знаешь, бесплатно делают лишь раз.

– Она твоя дочь, Грег!

– За вторую попытку нужно платить, и у нас нет таких денег! – рявкает отец и вскакивает с кресла. – Или ты хочешь продать дом?

– Хочу, – твердо говорит мама.

Отец лишь усмехается. Они стоят друг напротив друга. Мама молчит и вдруг тихо говорит, очень тихо:

– Я никогда тебе этого не прощу… Я заберу детей и уеду. Ты… ты чудовище…

Отец бьет ее наотмашь.

Звук такой, словно щелкнули кнутом. Мама теряет равновесие, но не падает. Выпрямившись, она в страхе смотрит на отца. На белый ковер капает кровь.

У меня шок. Я колочу отца в грудь своими крохотными кулачками. «Гад! Гад!» – кричу я. Он молчит и не реагирует.

Мама касается моего плеча. Я оборачиваюсь. Левую ладонь она прижимает к лицу, пытаясь задержать кровь. Но ее глаза… Я никогда не забуду ее глаз в тот момент. Прозрачные, полные смирения и обреченности. И тепла. Невыразимого тепла.

– Милый, иди в свою комнату.

Она говорит мягко и ласково. Только тут я чувствую, как по ноге скользит горячий ручеек, но ничего не могу поделать. Раньше такого никогда не случалось. Пряча глаза от стыда, я опрометью бегу за дверь.

Винил ли отец себя за то, что поднял руку на маму? Трудно сказать. Мне казалось, в него вселился демон. Я всеми силами старался не попадаться ему на глаза. Это было неизбежно. Я слышал, как он часто говорил маме: «Смирись. На то божья воля!» Он победил. Мама стала замкнутой и более нерешительной. Ночами она плакала, и скоро я заметил на ее лице первые морщины, «гусиные лапки» в уголках глаз. Все свое время она уделяла крошке Сью. Мы часто гуляли, ходили в парк аттракционов по субботам и даже купили щенка – лопоухого спаниеля Пита, который бегал за Сью, как за маленькой дрессировщицей.

– Он так забавно тявкает, – сказала однажды мама.

АНАЛИЗ.

Проклятое слово, полное ужаса.

Лотерея, в которой каждый из нас – игрок. Поэты писали, что он напоминает русскую рулетку или же китайское печенье. Что за ним прячется? Радость или обреченность? Или это всего лишь гениальное научное открытие? Достаточно сдать кровь – и вся твоя жизнь как на ладони. Красота…

Все произошло в ноябре. Зима была ранняя, снегом засыпало двор, и в этом белом, ослепительном-белом время застыло навечно. Как разморозить его? Как избежать ноября? Пойти другим путем, чтобы обогнуть случившееся. Почему мы не можем выбирать наши дороги?

Я сижу в детской, листаю книжку о роботах, а Сью беззаботно играет рядом. Пит дремлет у ее ног. Вдруг я слышу странный царапающий шум, бегу к окну и вижу маленький гробик, который выгружает из «Форда» отец. Он заранее купил гробик для Сью! Блестящий, лакированный, цвета бурого мрамора. Что-то прорывается из меня, я обнимаю сестру и плачу. Она тоже обхватывает меня своими тоненькими ручками. Она ничего не знает. Выходит, родители уже смирились. Естественно, они всячески ограждали ее от любой опасности, и в те первые дни лета она выглядела особенно счастливой.

Но они уже были готовы. Конечно, я понял это.

Утро одиннадцатого июня. Мама играет в ванной с крошкой Сью, и оттуда доносятся осколки смеха. Она как раз купила двух желтых уточек. Не успел загреметь дверной звонок, как отец уже бежит открывать. На пороге стоят два человека с абсолютно бесцветными лицами. Словно два вылинявших призрака.

– Мы производим вскрытие. Компания Бкркр, – бубнит один. Невнятно, я даже не могу разобрать. – Насколько нам известно, сегодня – дата Х Сюзанны Морриц. Это ваша дочь?

Отец тихо говорит:

– Она жива, – и смотрит на них дикими глазами. Захлопывает дверь. Я вижу в окно, как они семенят к своему черному «Аэрофорду». Один из них почему-то смеется. Твари.

Меня отводят в комнату и строго-настрого запрещают выходить. Но я не могу справиться с собой. Сердце барабанит по ребрам. Тревожно, слишком тревожно. Боже мой. Юркнув за дверь, крадусь к гостиной. Отец, мама и крошка Сью. Она сидит на диване и смотрит мультфильм про Микки-Мауса, родители же внимательно за ней следят. Все хорошо видно в щелку между дверью и косяком.

Милая моя Сью! Круглое личико с ямочками на розовых щеках. Белая блузка, юбка с узором из листьев. Я очень хорошо это помню, лучше, чем любой из моих дней рожденья. Ты болтаешь ножками. Микки-Маус играет на саксофоне, и это – последний кадр. Спустя мгновение случается страшное: твоя светловолосая головка легонько дергается вверх, ты вскидываешь ручками, оседаешь на бок, приоткрываешь рот и затихаешь. Я вижу в твоем ротике маленький блестящий язычок. В это невозможно поверить. Вспышка. Конец! Я в ужасе бегу обратно в комнату и слышу, как громко рыдает мама. А потом – прощание, на которое приходят всего три человека. Нет же, нет. Серое небо, густой снегопад. Музыка, похожая на реквием. Закрытый гробик. Кремация. Почему?

Свет взрезает мне веки, все вокруг меняется и преображается. Белое становится черным, правда – ложью, золото – камнем.

Так что есть Анализ?

Он дьявол? Бог, забирающий нас на небеса? Нелепая случайность или закономерность? Ты бросаешь игральный кубик и ждешь, прикусив язык, что выпадет нечто достойное…

Или это не так?

Я всегда был уверен, Анализ не просто предсказал дату Х, а именно убил крошку Сью. Да, черт возьми. Я видел собственными глазами то, о чем нам постоянно твердили в школе. Оказалось, что смерть – это иное, отличное от того, что мне представлялось ранее. Что случилось бы, если бы отец не сделал Анализ моей сестре? Осталась бы она жива? Или же ее смерть, которую связали с врожденным пороком сердца, пришла бы неожиданно и так же «раздавила» нас? Тогда я впервые подумал, что Анализ приносит лишь беды. Он начал вызывать у меня стойкое отвращение. Верно, его придумали какие-то ублюдки.

Как часто перед моими глазами возникал этот гробик, красивый, блестящий, полированный! Отец выгружает его из машины. Он судорожно вертится по сторонам, опасаясь, что кто-то его заметит. Но вокруг никого нет. Кроме меня, который стоит за окном и в ужасе зажимает рот, чтобы ненароком не закричать, не выдать себя. И вот июнь; я вижу Сью. Она беспомощно вскидывает ручками, падает на бочок и замирает. Эта картина бесчисленное число раз воскресала в моей памяти, заставляла просыпаться по ночам и бояться первых дней лета, когда отцветает сирень.

Все покатилось в тартарары. Отец перестал ходить на работу, много пил и в какой-то момент нас бросил. Мама сказала, он попал под аэромобиль, но я не верил. Много лет спустя я узнал, что он, вдребезги пьяный, оскорбил у ночного клуба почетного долгожителя, и ему выпустили кишки на асфальт. А может, то был просто слух. Впрочем, мне даже не хотелось об этом думать.

Я утешал маму, пытался радовать маленькими мелочами, дарил какие-то глупейшие открытки, приносил ромашки, сорванные с клумбы, но в последнее время она постоянно лежала в постели, безучастная ко всему миру. На ее тумбочке сгрудилась целая гора из таблеток. Бедная мама… У нее был пустой, абсолютно пустой взгляд. Как если бы человек был не больше чем кукла, простой манекен. Как же мне хотелось вернуть все – чтобы мама снова была со мной! Помню, я поклялся ей, что никогда не сделаю Анализ, она на мгновение ожила, едва заметно улыбнулась, и лицо ее снова окаменело.

Такое вот сучье лето. Однажды к нам заглянула соседка с острыми пытливыми глазками, а через месяц маму лишили родительских прав. Меня насильно отобрали от нее, уверяя, что это ненадолго, до выяснения обстоятельств. «Неделька, и ты вернешься домой», – сказал мне дядька в синей форме. Но я не вернулся ни через неделю, ни через месяц, ни через год. Меня отвезли в Самшир, в тот самый детский дом, о котором я слышал самые гадкие вещи. Так началась моя ссылка.