- Мы?

- Фронт.

Лоренцо беспокойно огляделся.

- Ч-ш-ш! Не так громко! Даже у стен бывают уши!

Я обрадовался: шеф будет доволен, когда я передам ему эту поговорку. Да, даже... у стен... бывают уши... Я наслаждался этой фразой и едва не воочию увидел стены, нашпигованные микроскопическими подслушивающими устройствами.

- В скором времени вспыхнет восстание, - прошептал возбужденный Лоренцо мне на ухо. - Люди уже не в состоянии больше терпеть! Партизаны все подготовили! И власти, по-моему, тоже догадываются о чем-то!

Я опасался, и не без основания, что этот парень снова примется провозглашать политические лозунги. Поэтому пришлось его тут же перебить.

- Как Рамирес добрался до власти? Что это, собственно, за человек?

- Известно о нем немного. Раньше Гальего Рамирес был кондитером в предместье.

- Раньше? Значит, его здесь давно знают?

- Конечно. Ведь он живет в Боливаре сорок лет.

Я обмер. Неужели мы так ошиблись? Неужели Килиос и Рамирес не одно и то же лицо?

А Лоренцо продолжал:

- Одни говорят, что он никогда не занимался политикой, другие клянутся, что он уже много лет подготавливал себе почву. Утверждают, что все свои деньги Рамирес направил на подкуп государственных чиновников, а в последнее время словно с цепи сорвался. Ораторствовал перед покупателями - у него была своя лавочка - и даже привлек этим к себе внимание тайной полиции. Ему раз-другой пригрозили, что, если он не прекратит заниматься агитацией, его посадят. Но это не помогло. Тогда был отдан приказ об аресте Рамиреса. Так он распропагандировал явившихся полицейских! За короткое время Рамирес добился неслыханного успеха. На его сторону становилось все больше чиновников, полицейских, армейских офицеров. Тогда уже и правительство забеспокоилось, но прежде чем они успели пошевелить пальцем, Рамирес сделал последний шаг - во главе трех сотен солдат и полицейских занял парламент и призвал заседавших там депутатов отправить в отставку президента, а на освободившееся место посадить его, Рамиреса. Они пришли к власти, не пролив ни единой капли крови.

- Так что же это за человек, ваш кондитер? - опешил я. - Он что-мессия? Златоуст? Народный трибун? Чародей?

- По-моему, ни то, ни другое, ни третье, - прошептал Лоренцо. - Я слушал по радио его речь, когда он давал присягу на президентство. Ничего нового и интересного, обычный набор простых фраз, как всегда. Это политика всех диктаторов. Мол, следует разрушить старую преступную систему, прогнать продажных чиновников, снизить налоги и так далее. Вернемся к демократии, ура! Ура! Ура!

- Погоди-ка. Так ты слушал его речь. Скажи, случаем, не заметил ли ты у него странного акцента? Не говорил он на вашем языке как иноземец, ну, вроде меня?

- Нет, - Лоренцо решительно покачал головой. - Он говорит совсем не так. В конце концов, как ему еще говорить? Множество народа знает его десятки лет, правда, в основном, это жители района Агрота... Это он, никаких сомнений. Низенький лавочник лет пятидесяти... Жители Агроты всю жизнь покупали у него торты и пирожные.

- Что же с ним стряслось? С чего это он полез в политику?

- Позавчера по телевидению передавали интервью с Рамиресом. Так он сказал, что нашел способ сделать Боливарию самым богатым и могущественным государством мира...

Что-то здесь не сходилось: выглядело это так, словно я пытался подогнать друг под друга две шестерни с разным количеством зубьев. Я прервал Лоренцо: сейчас было важнее получить еще кое-какие данные.

- Погоди-ка, дружище. Где тебя можно найти, если вдруг ты мне понадобишься?

- Понимаешь, мне не хотелось бы рассекречивать явку...

- Хорошо. Но, возможно, мы можем друг другу внезапно понадобиться, понимаешь, неожиданно. Скажи хотя бы, где можно оставить для тебя записку.

Минуту он колебался.

- Ладно. Удобнее всего для этого харчевня "У моряка". Это возле реки, в порту. Связаться поможет хозяин, он такой высокий, лысый.

Лоренцо снова огляделся и встал. Мы попрощались. Он ушел, а я прошелся еще немного по собору и только потом вышел на залитую солнцем площадь.

После обеда я собирался нанять автомобиль в одной из крупных прокатных контор, однако оказалось, что это невозможно было сделать без документов. Неподалеку вертелся какой-то коротышка с неприятным лицом. Разочарованный, я вышел из конторы. Коротышка тут же подскочил ко мне и заявил, что если бы я обратился к его родственнику, то без всяких документов получил бы почти новый автомобиль. Я протянул крупную банкноту, взамен он сообщил мне адрес своего родственника. Мы поймали такси и отправились в пригород.

"Родственник" оказался сварливым типом с еще менее симпатичной рожей. На заднем дворе у него скрывался отлично оборудованный пункт торговли автомобилями. Я мог выбрать машину какой угодно марки и размера, причем некоторые из находившихся здесь выглядели совершенно новенькими. Несомненно, машины были краденые, но как бы там ни было, я все же сделал свой выбор, и помощник хозяина на моих глазах прицепил на нее таблички с регистрационными номерами. Затем он наставительным тоном объяснил, что если остановит полиция, то я должен сказать, что взял эту машину напрокат в какой-нибудь соседней стране. Затем он пересчитал деньги, сунул их в нагрудный карман и помахал нам рукой на прощанье.

Старый адрес кондитера мы отыскали в телефонной книге заранее. Прежде чем стать диктатором, он жил на Королевской улице, в доме под номером 88.

Через полчаса в районе Агрота мы остановили машину.

- Я пойду вперед, а ты не торопись, топай следом.

- Все равно я тебя одного не отпустил бы, - буркнул Баракс и вылез из машины.

В подворотне у меня из-под ног выскочила кошка. Несло затхлым из подвального окна. Лестничная клетка с замызганными стенами, казалось, была предоставлена сама себе и держалась только на честном слове. На старомодной доске болтался листок бумаги с надорванным краем - это был список жильцов. Против слов "Рамирес, кондитер" значилась цифра 2.

На втором этаже стояла мертвая тишина. На почерневшей от времени двустворчатой двери висела массивная табличка "Гальего Рамирес". Я постучал. Ни шороха. Я нажал ручку, дверь была не заперта. После недолгих колебаний вошел и тут же почувствовал эманацию злой воли. Это была не то прихожая, не то коридор. Стояла кромешная тьма, и я не мог видеть того, кто излучал злобу.

Дальнейшее произошло мгновенно.

Кто-то за моей спиной захлопнул дверь, и перед лицом сверкнул пронзительно-слепящий голубой свет лампы-вспышки фотоаппарата. Одновременно сильные руки вцепились в мои предплечья. Я попытался было высвободиться, и тогда тот, что был сзади, ударил меня по затылку. Я повалился на пол, однако сознания не потерял.

"Баракс, на помощь!" - едва не вырвалось у меня вслух. Неожиданно вспыхнул свет. Оказалось, что я счел прихожей просторную комнату: наверное, именно такие в старину называли холлами. У стены стояло несколько шкафов, низенький столик и пальма в деревянной кадке.

Их было шестеро. Один стоял у дверей, двое держали меня. Шесть пар черных глаз впились в мое лицо. Они улыбались. Это были полицейские только в штатском платье.

- Попался? - спросил тот, что держал фотоаппарат. - А ну говори, кто ты такой и кто тебя послал?

Молчать было бесполезно, Баракса рядом не было. Пришлось заговорить.

- Это ведь квартира господина Рамиреса? Это отсюда начинался славный путь великого вождя нации Гальего Рамиреса, ведь правда?

- Кончай трепаться, старичок! Лучше скажи, как...

Он не договорил. Дверь с ужасающим грохотом слетела с петель и погребла под собой стоявшего на страже полицейского. Те, что держали меня, от неожиданности отпустили и обернулись на шум. Обе руки Баракса ударили одновременно. Полицейские повалились, как снопы. Мой помощник, вместо того чтобы пустить в ход лучевое оружие или газ, решил "размяться", как он называл этот процесс. Конечно, на свете нет ничего совершенного. И Баракс не был исключением. Иногда его начинает буквально тошнить от современной техники, от едва ли не безграничных возможностей, которыми он располагает, и вместо этого он применяет проверенные временем, хотя и примитивные, средства... Все это молнией пронеслось в моей голове. Толком над этим я так и не поразмыслил, потому что пришлось вцепиться в того типа, что был у них старшим. Фотоаппарат полетел в угол. Полицейский собирался ребром ладони съездить мне по шее, но я вовремя парировал выпад и нанес ответный удар ему в висок. Каким-то чудом другому удалось выхватить пистолет. Я молниеносно развернул оглушенного старшего и прикрылся его телом. Прозвучал выстрел, и бедняга обмяк у меня в руках. В следующий миг Баракс оказался рядом со стрелком. Схватил его и просто швырнул в стену. Посыпалась штукатурка и дешевые картинки. Полицейский сполз на пол и больше не шевелился.