- Позвольте представиться, - сказала она. - Я дочь Холмса Синклера, председателя Клуба. Вы давно прилетели? Меня зовут Джин.

- Сегодня.

- У нас немного консервативно. Вы, наверное, обратили на это внимание.

Расскажите что-нибудь о местах, где вы живете.

- Это не интересно, - промямлил я.

- Должно быть, в тех местах, откуда вы, полно всякой экзотики? В лесах встречаются кадавры и вампиры, вы не расстаетесь с бластерами?

Она, конечно, смотрела те же фильмы про дальние миры, что и я, - а в них полным-полно всяких чудовищ.

- Не совсем так, - ответил я после паузы. - Хотя вы, без сомнений, во многом правы... Я здесь новый человек, ни разу не был на Земле. Не согласились бы вы стать моим гидом?

- С удовольствием. В меру возможностей... Молодежь в наше время так разобщена...

Рядом остановился с почтительным поклоном официант. Мы взяли по фужеру с шампанским и продолжили разговор, вооруженные напитком.

- Последнее время я стала очень серьезной, - сказала Джин. - Знаете, в голову приходят забавные мысли. Я часто бываю в Клубе, он у нас за городом, в дивном месте, в субботу я вас туда отвезу, не возражаете?.. Ведь вы, Джим, не будете возражать?

- Никогда, - сказал я как можно признательней. Начало новой жизни нравилось мне.

Вдобавок мое имя и имя девушки были похожи. Можег быть, между нами есть и внутренняя схожесть?

- В Клубе такие умные люди, - сказала Джин, - на прошлой неделе отмечали открытие в области физики, его сделал наш хороший знакомый, Густав Кейвуд, я вас познакомлю... Я подумала тогда, зачем живут остальные люди, ну те, кто ничего не может? У кого квалификационный балл ниже "ста". Можно как-то оправдать существование девяностых или восьмидесятых, но что делают на Земле пятидесятые или там сороковые? Неужели у них не развивается чувство собственной неполноценности?.. Не могу понять.

- Не всем же делать открытия в физике, - решил возразить я. - Наверное, остальные создают им условия. Кто-то должен растить хлеб, печь из него булки или разносить шампанское, накрывать на стол, дежурить на станциях, которые дают свет и тепло.

- Правильно, - обрадованно всплеснула руками Джин, - как я сама не додумалась.

Но они такие безликие, словно роботы. Посмотрите, - кивнула она в сторону официанта, - на его лице следы вырождения... Все-таки разница между людьми с разной квалификацией бросается в глаза. Сравните официантов и членов Клуба. У вас, например, - простите, что я про присутствующих, читается мысль в глазах, видно, вы умный человек.

- А если бы вы не знали мой балл, сколько бы дали?

- Сто четыре, - рассмеялась Джин.

- Как вы относитесь к тем, у кого "двадцать" или "тридцать"?

- Не знаю, как на вашей планете, мы их не замечаем. Они - пустое место. Вы совершенно правильно сказали, их дело выполнять необходимую черновую работу. Для этого они созданы. Каждому свое - как когда-то заметили древние.

- Есть ведь такие, кто получает совсем низкий балл, скажем, "два" или "три".

Джин рассмеялась, у нее была очаровательная улыбка. Наверное, она об этом знала, потому что смеялась часто.

- Не могу представить. Ни разу не сталкивалась. По-моему, их место в больнице, это не люди даже.

- Пришлось как-то слышать, - продолжал я, - что бывают отдельные экземпляры, которые на квалификационных испытаниях вообще не получают балл.

- Не верю, - изумилась Джин. Глаза ее стали большими и изумленными, как будто, я рассказал полную чудес историю из жизни собственной планеты.

- Тем не менее это правда. У моего приятеля по университету был в классе парень, он не получил никакого балла.

- Как забавно... Папа, папа, иди сюда!

К нам, снисходительно улыбаясь, подошел председатель Клуба. Он наклонил голову, еще раз здороваясь со мной, и вопросительно посмотрел на дочь.

- Папа, Джим рассказывает интереснейшие вещи. Я буквально отказываюсь верить.

Представляешь, он утверждает, что существуют молодые люди, вообще не получившие на квалификационных испытаниях никакого балла. Не может быть! Джим утверждает, что такой мальчик учился в классе у его приятеля. Машина не поставила ничего.

Вот бы взглянуть на него в тот момент, представляю, какое забавное было зрелище.

Холмс Синклер с любопытством посмотрел на меня.

- Это правда?

- Совершеннейшая. Гарри, - это мой приятель, - утверждает, что это был нормальный парень. Более того, по многим предметам он был первым учеником в классе.

- Что с ним стало потом?

- Исчез. Гарри говорил, никто ничего не знает, он несколько раз интересовался у родителей, но те не говорят. Или не хотят, или тоже не знают.

- Я вроде бы слышал о подобных случаях, Джин. Мистер Мортон говорит правду. Это одна из загадок цивилизации. Говорят, каждый год появляются один или два человека, которые не получают квалификационного балла.

- Что с ними бывает? - заинтересовалась девушка.

- Трудно сказать. Сведений мало. Этим занимаются там, - сказал Холмс Синклер и ткнул пальцем в потолок. - Если я не нужен больше, отпустите меня к моим обязанностям.

Он ушел, а Джин произнесла:

- Надо же, какие чудеса! Я об этом нигде не читала. И было начала думать, что на свете нет ничего удивительного.

- Так как бы вы отнеслись к такому человеку?

- Не знаю... - рассмеялась она. - Их нужно сажать в клетки, как в зоопарке, и показывать за деньги, как невероятную диковинку.

До субботы Джин показывала мне город. Деньги таяли, но я о них не жалел. Мне нравилось изображать любопытного, несколько неотёсанного, но облагороженного высоким баллом провинциала.

Где мы только не побывали: на выставке космической экзотики, на экспозиции объемных фильмов - последнего новшества, где, подключившись к аппарату, можно было как наяву совершать сказочные подвиги, летать в космолетах, сражаться с армадами коварных инопланетян, - побывали в городке развлечений, от которого весь следующий день кружилась голова, ездили в парк, куда пускали членов Клубов от "ста" и выше. Там в прудах плавали настоящие лебеди, белые и черные, и в одном месте ходили по мелкой воде розовые фламинго. В парке было безлюдно, мы бродили с Джин по аллеям, от одного любопытного места к другому, она брала меня под руку, и я с непонятным чувством, в котором были и нежность и откровенная растерянность, ощущал тепло ее ладони у себя на руке.

Вечера мы тоже проводили вместе, Джин добросовестно осуществляла обязанности экскурсовода. Сидели в тихих изысканных ресторанчиках, подобных я и представить не мог. Оформленные в стиле "ретро", они казались вдвойне приятными, потому что в свое время я прочитал много книг о тех временах, когда люди предпочитали аэролётам запряженных лошадей и не считали зазорным, вернувшись из космического полета, надевать кирзовые сапоги и пахать землю при помощи сохи.

Джин переодевалась в вечернее платье, каждый раз новое, мы часто с ней танцевали, она пахла чем-то манящим, от чего кружилась голова, и была нежна со мной.

Меня не тревожило будущее, казалось, что отныне оно устроится. Что мне стоило сказать, что решил остаться на Земле?! Знаний наверняка хватит, чтобы поступить в университет, - а Джин такая красивая девушка.

В пятницу мы поцеловались. Это произошло само собой, когда мы спускались из ресторана к стоянке такси. Было поздно, огромная Луна серебрила ступени, Джин поскользнулась, пришлось подхватить ее, мы прижались друг к другу и поцеловались.

Она попросила проводить ее, и у дверей дома мы поцеловались еще.

Спать ни капли не хотелось, и я решил посидеть в баре. Я уже знал несколько неплохих заведений и попросил водителя везти меня в "Фиалку", на улицу Разрушенной цитадели... По видео передавали последние известия, и я, отпивая холодный, с мороженым, коктейль, стал их смотреть. Ничего особенного в этот день в цивилизации не произошло. Потом диктор сказал, что сейчас покажут фильм молодого режиссера под названием "Побег".