Гвен, Оуэн и Тошико обменялись взглядами, полными сомнения. В конце концов Тошико открыла дверь, Гвен сорвала огнетушитель со стены, а Оуэн держал пистолет наготове на случай, если крылатые существа полетят на них.

Ему не следовало беспокоиться. Они все ползали или неуверенно летали по коридору, копя силы для того момента, когда они смогут ворваться в медицинское отделение. К своим новым хозяевам.

Джек снял шинель и рубашку и стоял с голым торсом, вытянув руки.

— Давайте, — сказал он. — Сделайте это.

— Но...

— Сделайте это.

Оуэн поднял огнетушитель. Он неуверенно посмотрел на Гвен, потом на Тошико. Те отвели вгляды.

Он убрал предохранитель и сильно потянул рукоятку вниз.

Углекислый газ вырвался из носика огнетушителя, окутывая Джека белым туманом. Газ, расширяясь, освободившись из герметичного сосуда, высасывал из воздуха тепло. Руки Джека едва виднелись из облака, белого от холода, сверкая кончиками пальцев. Он медленно поворачивался, позволяя газу охватить его со всех сторон.

Оуэн ослабил нажим и бросил огнетушитель.

Джек стоял, словно мраморная статуя, и каждая мышца на его животе и руках явственно и гордо выделялась.

Он открыл глаза и подмигнул Оуэну. Затем взял пистолеты – свой и Гвен – со стола. Гвен вытащила из кармана и протянула ему запасной магазин. Джек взял его и неуклюже вышел в коридор.

На несколько мгновений воцарилась тишина, затем Оуэн услышал выстрелы – шесть быстрых выстрелов из «Уэбли» Джека, а потом – рёв «Глока» Гвен. Оуэн представил себе, как существа жужжат в похожей на пещеру комнате с койками в середине, а Джек стоит там и сбивает их, словно человек, стреляющий по глиняным тарелочкам. Стрельба началась снова, звук был более высоким и сухим, чем у «Глока». Должно быть, он перезарядил свой «Уэбли». Ещё одна пауза, и снова стрельба, на этот раз более низкий звук: опять «Глок».

Оуэн потерял счёт выстрелам, которые услышал, когда всё внезапно стихло. Убил ли Джек всех существ или одно из них впилось ему в грудь, заполнив его своими яйцами? По-прежнему ни звука. Никаких шагов. Ничего.

На краю дверной рамы появились пальцы. Белые, холодные пальцы. Джек медленно вернулся в комнату.

— Это было весело, — сказал он. — Забудьте о таблетках для похудения: думаю, мы только что изобрели логическое продолжение игры в пейнтбол.

Небо было ярким и чистым и разливалось лазурным цветом от горизонта до горизонта. Мыс Пенарт резко выделялся на фоне неба, словно весь пейзаж был аппликацией, а мыс вырезали из фотографии в журнале и наклеили на голубую бумагу. Даже вода в заливе казалась чище обычного и искрилась в солнечном свете.

Стоя на причале, ведущем к паромам, Джек и Гвен молчали, и им обоим было хорошо от этого. Они делили между собой жизнь и смерть и, хотя им хотелось многое сказать друг другу, в этот момент они были довольны.

— Что случилось с пациентами в медицинском отделении Скотуса? — наконец спросила Гвен.

— Оуэн вывел их из бессознательного состояния, по очереди, и наплёл им, что их отравили в баре. Он очень любит эту историю. Я думаю, она ему о чём-то напоминает.

— Как он объяснил появление повязок и шрамов?

— Сказал, что у них забрали почку, которую, возможно, переправили на Ближний Восток, чтобы пересадить нефтяному магнату-миллиардеру. Эй, если это означает, что они будут более осторожными в еде и питье в будущем, то это плюс, насколько я вижу.

— И они купились на это? Джек улыбнулся.

— Оуэн может быть очень убедительным, если захочет. Кажется, он уже пригласил четверых из них на ужин и работает над остальными.

Далеко в заливе плавала маленькая лодочка. Обычно Гвен не могла видеть и вполовину так далеко, но сегодня воздух был так чист, что ей казалось, будто она сможет увидеть даже Уэстон-сьюпер-Мэр[77], если попытается.

— А что с доктором Скотусом? — спросила она.

— Мы с Оуэном говорили об этом. В конце концов, наказывать его – не наша работа. Мы предложили ему попробовать принять одну из таблеток «Стоп», под медицинским наблюдением, чтобы посмотреть, получится ли избавить его от существа, сидящего у него внутри. Конечно, он не мог принять таблетку сам – существо не позволило бы причинить себе вред – так что Оуэн сделал из неё раствор и ввёл его Скотусу.

— Ладно. И?..

— И Скотус был прав. Существо слишком сильно переплелось с ним. Он не пережил процесс.

— О. — Недолгая пауза. — А Люси?

— Физически она полностью восстановилась.

Гвен на мгновение задумалась.

— Знаешь, она убила своего парня. Она съела своего парня. Это не должно было пройти для неё даром.

— Я сказал – она полностью восстановилась физически. Она под наблюдением психиатра. Сомневаюсь, что она сможет когда-нибудь смириться с тем, что сделала.

— Хм-м. — Голос Гвен звучал неуверенно. — Я знаю, что Тошико переживёт это, — наконец сказала она. — Но что с Оуэном? Он очень тяжело воспринял то, что произошло с Марианной.

— С ним всегда так. Он справится. — Джек покосился на Гвен. — А ты? Мы какое-то время тебя не видели.

— Ты не посылал мне сообщений.

Джек ухмыльнулся.

— Я ошибся номером. Дома всё в порядке? Гвен кивнула.

— Всё прекрасно. Ну, так же, как всегда. После того, как я вызвала полицию, чтобы они провели облаву на эту фабрику и арестовали членов банды, мы уехали на несколько дней. Рис хотел поехать в Портмейрион[78], но я настояла на Шрусбери.

— Очень мило. — Он замолчал, раздумывая, как лучше продолжить. — Знаешь, — наконец сказал он, — те таблетки для похудения не были разгадкой. Они просто симптом, но не причина. Нет смысла в том, чтобы менять своё тело. Нужно изменить поведение, и уже это изменит тело.

— Очень мудро, — сказала она. — Тебе нужно попасть на телевидение. Может быть, написать книгу. «Измени курс с капитаном Джеком». Ты бы заработал миллион.

— Это слишком похоже на создание религии, а я больше не хочу этого делать. — Он заметил, что Гвен дрожит. — Холодно?

— Да, начинаю замерзать. Может, вернёмся?

— Давай. — Повинуясь порыву, Джек сбросил шинель и накинул её на плечи Гвен.

— Зачем это? — удивлённо спросила она.

— Потому что ты заслужила, — ответил он.

Все инопланетные приборы вернулись на свои места в хранилище в Хабе и мирно лежали в коробках в архиве, но Тошико никак не могла перестать думать о них. Не о приборах как таковых, а об информации, которая в них содержалась. Картинки. История.

Сидя, скрестив ноги, на футоне[79] в своей квартире, где вокруг на полках и столиках горели свечи, Тошико выложила фотографии в ряд на татами[80] перед собой, меняя их местами, пока они не расположились в нужном порядке.

На картинке слева был изображён пришелец – дизайнер, как она его называла – в самом молодом, по её мнению, возрасте. Кожа, насколько можно было разглядеть, была гладкой, глаза – яркими. Когда она переводила взгляд слева направо, инопланетянин становился старше. Его кожа становилась более морщинистой и грубой и начала обвисать вокруг глаз. На предпоследней фотографии он выглядел печальным и старым.

В устройствах, которые он сделал, была скрыта история его жизни; история о том, как он рос, развивался и старел. Возможно, это происходило несколько десятилетий назад, а возможно – несколько миллионов лет, но история была такой реальной, словно произошла вчера.

Самое последнее изображение в ряду было другим. Тошико обнаружила его в приборе, найденном на месте крушения инопланетного космического корабля близ Минах Хенгойд. По странному совпадению это устройство Тошико исследовала последним.