— Это стратегия, — сказала Гвен. — А какова тактика? Джек уставился на неё.

— Мы входим, — повторил он. — Выводим невиновных, убиваем всех червей или летающих существ, которых сможем найти, уничтожаем все таблетки для похудения, уходим, ужинаем, ложимся спать и засыпаем праведным сном.

— Ладно, я просто проверяю, — Гвен подняла брови. — Мне всегда нравится знать, чего от меня ждут.

— Проблема в том, — сказал Джек, — что мы не знаем, что происходит внутри. Всегда трудно разрабатывать тактику, когда не знаешь, с чем столкнёшься. А если пытаешься, это всегда может закончиться тем, что ты окажешься перед танком с игрушечным ружьём или будешь пробовать убить москита из супермощного оружия. Лучшая тактика – это отсутствие тактики. Будем действовать по наитию.

— А что, если всё пойдёт наперекосяк?

— Это большой плюс того, чтобы не иметь тактики, — ухмыльнулся Джек. — Что бы ни случилось, можно сделать вид, что это именно то, чего ты добивался.

Он направился к зданию.

— Согласно планам, которые нашла Тошико, — сказал он, обернувшись, — здесь есть боковая дверь. Мы пойдём через неё.

— Тактика? — пробормотала Гвен.

— Ближайшая дверь, — ответил Джек.

Дверь была закрыта на висячий замок, но с помощью «Лэзермена» спустя несколько секунд она открылась.

— Где ты этому научилась? — спросил Оуэн, впечатлённый этим.

— Работая в полиции, нахватаешься чего угодно.

Дверь открылась внутрь, в коридор, тянувшийся влево и вправо вдоль здания. Джек посмотрел в обе стороны и указал направо.

— Оуэн, Тош – идите туда. Мы с Гвен пойдём налево. Осмотрите здание, не обнаруживайте своё присутствие, встретимся здесь через десять минут, старайтесь ни к чему не прикасаться и не активировать какую-нибудь сигнализацию.

— Тактика! — прошептала Гвен, взяв закрытую птичью клетку там, где она её оставила.

— Здравый смысл, — сказал Джек.

Когда Оуэн и Тошико ушли по коридору направо, Джек направился влево. Пол был пыльным по краям, но чистым посередине, Гвен удалось различить в пыли следы колёс.

— Здесь было какое-то движение, — сказала она, кивнув на эти следы. — И недавно.

— Мне было бы комфортнее, — признался Джек, — если бы мы точно знали, чем занимается этот Скотус. Тогда мы могли бы просто вмешаться и остановить его. Проблема в том, что сначала нам надо узнать, что он делает, и только потом останавливать, что всё усложняет.

Они миновали ряд квадратных металлических дверей с окошками из толстого стекла на уровне глаз и расположенными рядом небольшими контрольными блоками, которые, как предположила Гвен, управляли каким-то охлаждением. Она заглянула в несколько окон, но внутри было темно, и она не увидела ничего, кроме лёгкого дрожания, которое могло быть отражением чего-то находящегося у неё за спиной – моли, или мухи, или чего-нибудь ещё. Приложив руку к одной из дверей, она подумала, что чувствует подрагивание, но она не была уверена в этом.

Она оглянулась вправо. Тошико и Оуэн скрылись за поворотом. Они были сами по себе.

Джек дошёл до конца коридора, где к стене был прикреплён огнетушитель, покрытый толстым слоем пушистой пыли.

В стене была дверь.

— Будем смотреть, что внутри? — спросил Джек.

— Тактика? — улыбнулась она.

— Безрассудство, — ухмыльнулся он и распахнул дверь.

Оуэн и Тошико осторожно шли по своей части коридора. Пол был покрыт чёрным пластиковым ламинатом, а стены неровно окрашены. Прямоугольные неоновые лампы свисали с потолка на цепочках. Коридор заканчивался парой двойных дверей: к их нижним краям были присоединены листы пластика и, судя по кривым следам, которые они оставляли, они скребли по полу, когда двери открывались. Тошико предположила, что их назначение – не пропускать влагу, что указывало на то, что по крайней мере временами в находящееся за дверью помещение могли проникать атмосферные осадки.

Тошико наступила на фальшивую плитку в полу и прижалась к стене, схватившись за неё рукой, чтобы удержаться на ногах. Глубокая вибрация передалась от стены к её руке. Она убрала руку, но поняла, что всё ещё может ощущать вибрацию, передающуюся через пол и воздух.

— Ты слышишь что-нибудь? — поинтересовалась она у Оуэна. Он поднял голову и прислушался.

— Сердцебиение? — неуверенно спросил он.

— Генератор, — поправила она.

Оуэн приложил руки к центральным частям дверей и, толкнув, открыл их. Шум внезапно усилился, и они вдвоём шагнули вперёд, сквозь дверной проём, в большое крытое помещение. Тошико прикинула, что оно занимает добрую половину всего здания. Впереди на двух третях пространства пол был опущен вниз примерно на пять футов. Оставшаяся область, ведущая к ряду массивных дверей в дальнем конце, была покрыта асфальтом. Из всего этого напрашивался вывод о том, что здесь располагался отдел доставки, где по асфальтированной части помещения могли передвигаться грузовики, в которые загружались ящики с консервами. Но теперь это место использовалось для других целей.

Помещение было оборудовано как импровизированная медицинская палата. Тошико это напоминало что-то из 1950-х годов: между дверьми и линией, где пол опускался, располагалось четыре ряда металлических кроватей с хрустящими белыми простынями. Их обитатели, лежащие в коме с подсоединёнными к ним капельницами и контрольным оборудованием, причудливо контрастировали с темнотой, бетонным полом и окнами на крыше, сквозь которые просачивался розоватый свет, благодаря которому всё, на что он падал, выглядело ирреальным и фантастическим. Кабели тянулись к краям помещения, туда, где, вероятно, находились генераторы.

Вокруг никого не было. Ни медсестёр, ни врачей, никого.

Оуэн подошёл к первой кровати и взял в руки висящую на ней табличку. Тошико присоединилась к нему.

— Джоди Уильямс, — прочитал он. — Двадцать пять лет. Кровяное давление и частота пульса вроде нормальные. — Он повесил табличку на место и перешёл к изголовью кровати, чтобы проверить показания на мониторе и капельницу. — Она под успокоительными. Это подтверждает тот факт, что червь был извлечён из её тела: мы знаем, что успокоительные и анестетики не действуют на заражённых людей. — Он убрал волосы с её лица. — Хорошенькая, — сказал он и начал стаскивать с неё простыню, открывая её обнажённое тело.

— Оуэн! — шокированно воскликнула Тошико. Он поднял на неё взгляд.

— Всё в порядке, — сказал он. — Я врач. Мне можно это делать. У меня есть лицензия и всё такое.

Опустив простыню до бёдер девушки, он указал на стерильную повязку на её животе.

— Из неё что-то извлекли, — сказал он. — И, думаю, мы все знаем, что это. — Он быстро и профессионально ощупал её тело. Её рёбра торчали, а живот, по крайней мере, насколько можно было видеть под повязкой, был впалым. — Она почти истощена. Ладно, мы можем предположить, что одно из тех существ было у неё внутри, и его вынули. Но где оно?

Он подошёл к следующей кровати и стащил с неё простыню. Ещё одна стерильная повязка, ещё один впалый живот. То же самое было со следующей девушкой, которую он осмотрел, и с третьей тоже. Четвёртым оказался мальчик, подросток.

— Это конвейер, — выдохнула Тошико.

— Не конвейер, — ответил Оуэн, стоя между двумя рядами кроватей. Он огляделся по сторонам. — Их здесь должно быть человек сорок или пятьдесят, и червей извлекли из них всех. Это больше похоже на птицефабрику.

— Должно быть, это пациенты «Клиники Скотуса», — сказала Тошико. — Наверно, доктор Скотус их всех похитил, когда понял, что из-за червей могут быть проблемы.

— Но у него не оказалось времени, знаний или опыта для того, чтобы похитить самого себя, — задумчиво проговорил Оуэн. — Тогда кто сделал это за него?

— Это были мы, — послышался голос с явным валлийским акцентом.

Тошико повернулась. Мужчина стоял в дверном проёме, ведущем обратно в здание. Он шагнул вперёд. Он был коренастым, с обритой головой, на которой Тошико разглядела множество белых шрамов.