Он ещё немного посидел, повернулся ко мне и сказал:

– Олег, я в затруднительном положении, я получил письмо от представителя корпорации, в котором сообщается о как можно скорейшей твоей выписке, так как сроки сдачи проекта, над которым ты работаешь, под угрозой, а они не успевают прислать замену. У нас нет двух недель которые я планировал. Есть только четыре дня. А теперь о самом важном – твоём здоровье.

Он взял минутную паузу и продолжил.

– Я дам тебе допуск к работе через четыре дня, так как об этом просит наш общий знакомый Йен, но на полное восстановление потребуется гораздо больше времени. Я пока никому не передавал данные о состоянии твоего здоровья, всё-таки врачебная тайна, но, если их запросят в корпорации, я буду обязан их предоставить.

Было видно, что он никак не может решится что-то мне сказать. Он то поворачивался в мою сторону, то откидывался на спинку кресла и смотрел вверх. Это продолжалось минуты две, и я не выдержал.

– Говори уже, не томи, чем мне это грозит.

Он вздохнул и продолжил:

– Честно говоря, не знаю. Я вижу, ты скрываешь свою глубокую амнезию, а возможно и ещё что-то.

Я удивлённо посмотрел на него.

– Да, да. Было не трудно догадаться. Ты не спросил о своей жене и хоть я не являюсь твоим хорошим знакомым, всё же мы периодически встречались за покерным столом, а смотришь ты на меня как будто видишь в первый раз.

Я действительно был уверен, что встретился с доктором только здесь, в больнице и раньше никогда его не видел. Да и новость о жене вызвало неподдельное удивление на моём лице.

– Ну что же теперь мне делать, док? Что будет с моей памятью? Она восстановится?

– Ничего определённого сказать, увы, не могу. Можем попробовать выявить пораженные или плохо функционирующие зоны мозга. У нас очень хорошее оборудование. Сделаем повторную функциональную томографию. Если получиться, начнём направленную стимуляцию и появится шанс восстановить тебе память в короткий срок. Главное – убедится, что основные функции не нарушены и не допустить прогрессирования амнезии. Пропьёшь курс ноотропов, нейропротекторов и витаминов. Но на всё нужно время, а его-то как раз и нет. Йен, прежде чем допустить тебя до работы, хочет убедится, что ты всё ещё “в теме”. Он пока не знает, что у тебя потеря памяти, но знает о двух дневной коме. А как я понимаю, главный инженер проекта ему нужен в крепком уме и твёрдой памяти.

– Когда начнём? Я, знаешь ли, хочу много чего вспомнить, – я попытался улыбнуться, но выглядело это слишком натянуто.

Он потянулся в кресле, встал напротив меня и сказал:

– Начнём сразу после обеда. Сначала ряд анализов. Потом невролог. Поработаешь с психологом, рассмотрим вариант гипноза. Главное не беспокоиться и спокойно ждать результатов, а они будут, не переживай. Но для начала я позвоню твоей жене. Пусть придёт, принесёт твой любимый плед, посидит с тобой поговорит – простимулирует память, одним словом.

В течение последующих трёх часов мне сделали кучу анализов, меня посетили три врача, и уже ближе к вечеру пришла жена. Она вошла в палату едва сдерживая волнение, лёгкая улыбка и блеск в повлажневших глазах. Среднего роста, голубые глаза и светлые волосы. И вдруг я вспомнил её, сначала пришло чувство переполняющей меня нежности, и уже потом я вспомнил её имя и всё что было с ней связано. Она обняла меня, поцеловала и сев на край кровати сжала мою руку, но ни сказала ни слова. Просто смотрела на меня и как будто ждала чего-то. Первым не выдержал я:

– Настя, дорогая, как хорошо, что ты пришла, – я хотел ещё сказать, как я рад её видеть, но она тут же перебила меня.

– Олег, как я рада, я так переживала, не спала двое суток, как тебя сюда привезли. Ты в порядке? Как себя чувствуешь?

– Всё хорошо. Полежу здесь ещё несколько дней и на выписку.

– Не знаю зачем, но Сергей, твой доктор, сказал мне принести твой плед, вот он, – с этими словами достала из большой красной сумки плед, который я тут же узнал. – А ещё попросил не заговаривать первой, когда я войду в палату. Это почему?

– Не знаю. Может это часть терапии. У меня небольшая амнезия. Скажи мне, что со мной произошло? Почему я здесь оказался? Я не помню произошедшего.

– Мой бедненький, – она протянула ко мне руку и стала нежно гладить мою небритую щёку. – Я мало что знаю, о том, что случилось, всё со слов Йена, а он завёл внутренне расследование инцидента и все обстоятельства засекретили. Могу только сказать, что ты был на верхнем ярусе третьего корпуса, когда ударила молния. Она попала рядом в громоотвод и тебя отбросило на заградительную сетку двумя ярусами ниже. В больницу тебя доставили без сознания. Это всё что я смогла узнать. Ты правда чувствуешь себя хорошо, милый?

В палату зашёл мой доктор и попросил Анну не затягивать с визитом, а дать мне возможность лечь спать пораньше так как день выдался насыщенным, и мне требовался отдых.

– Хорошо, хорошо, я через пять минут пойду, – сказала она, – в самом деле, ты должен поспать. Вижу ты хорошо себя чувствуешь. Я приду завтра, в десять.

– Лучше вечером, после четырёх, у него завтра много процедур, – сказал Сергей. – Приходи к нему после четырёх, посидите в саду. Я хочу, чтобы вы завтра многое обсудили.

Он развернулся и быстро вышел в коридор.

– Милый, я пошла. Обещаю, завтра приду в четыре, принесу твоё любимое варенье, и мы с тобой попьём чаю и всё обсудим.

– Я буду ждать.

Она поцеловала меня в щёку, погладила по плечу и направилась к выходу из палаты, повернувшись послала воздушный поцелуй и вышла, осторожно прикрыв дверь.

День действительно выдался насыщенным и вспоминая события дня, я ловил себя на ощущении некоторого смешанного чувства удивления и радости, а ещё некоторой тревоги за будущее. Но стоило опустить голову на подушку, как всё быстро растворилось в наступившем и таком желанном сне.

Новый день обошёлся без сдачи анализов, но был насыщен тестами и разными методиками стимуляции работы моего мозга, психолог и невролог как будто соревновались и наблюдая их рвение, я с каждым часом укреплялся в уверенности, что вскоре полностью смогу восстановить свою память. Но особенно мне запомнился визит моего непосредственного начальника Йена Храфнсона. Он зашел ко мне в палату сразу после обеда, был серьёзен и сдержан. Казалось, он пришел зачитать официальное сообщение.

– Здравствуй, Олег. Проект, по использованию уплотнённой газовой среды для охлаждения серверных ферм, на который я возлагал столько надежд, даже не допустили до испытаний. Я заскочил сказать тебе это лично. С Арисом я поговорю позже. Крайне мало сейчас времени. Вот твой коммуникатор взамен сломанного.

Мои попытки что-то сказать он пресёк движением руки. Положил на тумбочку новенький корпоративный коммуникатор, развернулся и вышел. Даже с учётом того, что память моя ещё страдала пробелами было ясно что происходит нечто очень важное, и этот визит был не просто проявлением учтивости начальника, но имел скрытый смысл, который я пока не понимал.

Вечер, согласно составленному для меня плану лечения, был выделен для встречи с женой. Мы мило сидели в зимнем саду, пили чай с моим любимым грушевым вареньем, болтали на разные темы и обсуждали план возможно скорого отпуска. Я с удивлением отмечал всплывающие в памяти факты и чем больше мы говорили, тем яснее ощущал, что лечение работает и я скоро смогу вполне уверенно покинуть клинику. Всё это настроило меня на счастливое ощущение, с которым я ни за что бы не расстался, но Настя ушла, а ей на смену пришёл мой доктор.

– Как чувствуешь себя, Олег? Отчёты коллег меня радуют: хорошая положительная динамика и хороший прогноз.

– Ладно, док, к чему все эти слова? Сергей, скажи лучше, что со мной произошло? Что вообще происходит?

– Я не знаю, что с тобой произошло. У меня есть сообщение от службы охраны, это они доставили тебя в больницу, а также анализы и тесты, вот на основе этого я и лечу тебя. И должен заметить довольно успешно. На сегодня с тебя хватит переживаний рекомендую не засиживаться, завтра не менее насыщенный день. Я связался с Институтом мозга в России они прислали новую перспективную методику лечения амнезии и, если ты не против, опробуем её на тебе.