Лайен

– Где ты его нашел?! – Каа даже слегка привстала из-за стола, что означало запредельную степень двигательной активности.

– В баре, – Лайен чуть поколебался, но все же добавил. – Нашел Дэн. Со мною они бы даже и не…

– Где он?

– В приемной.

– Тащи его сюда! Но – ласково, ясно?!..

Пехотинец был очень молод и очень пьян, но, несмотря на эти печальные обстоятельства, субординацию понимал и чтил. Даже чужую. И то сказать, нулевой круг ИможенКоа – это где-то на уровне ставки главнокомандующего. А как должен чувствовать себя в ставке главкома простой ефрейтор?

Вот и таращил он добросовестно стекленеющие глаза и старательно дышал в сторону, время от времени икая и пытаясь вытянуться по стойке смирно – правда, немного по диагонали. От предложенных напитков отказался почти с ужасом, и долго не мог понять, что именно от него требуется. Таращил глаза еще старательнее и твердил, что к джинжерам он сам завсегда с большим уважением, а чтобы отказать или шуточки какие – так это ни-ни, не он это был, он вообще там и не был, он на посту стоял, любого спроси…

Каа дала ему вволю побарахтаться в прежних грешках, а когда он весь взмок и начал, окончательно шалея, лепетать что-то совсем уже несусветное – прервала небрежным жестом морщинистой руки и поинтересовалась как бы между прочим:

– Так кого же ты видел вчера в порту выходящим из зала? Видел – и не доложил… Нехорошо.

Солдатик вновь попытался изобразить биссектрису и затряс головой в том смысле, что никак нет, никого он не видел, а если бы видел – доложил бы обязательно, он же себе не враг!..

Каа треснула по столу ладонью, приведя тем самым солдатика в состояние надлежащего молчания, и очень противным голосом с подчеркнуто казенными оборотами зачитала выдержку из протокола. О том, что, согласно информированному источнику, Герман Гетслинг при распитии спиртных напитков в баре «Сирена» в компании сослуживцев – имена прилагаются – и нескольких неустановленных лиц был замечен в том, что, вполне осознанно и четко формулируя мысль, что исключает неправильное толкование, высказался в том ключе, что во время несения патрульной службы в период оцепления пассажирского зала видел выходящего из мужского туалета человека, однако не поставил в известность об этом факте свое непосредственное начальство ни в тот момент, ни позднее.

Солдатик был настолько растерян, что не сообразил поинтересоваться, а какое, собственно, отношение имеет Каа к его непосредственному начальству. Он удивился, но другому:

– Так мы же, эта… бабу ловили! А там вышел такой… Ну… настоящий братишка, словом, тьфу ты, мерзость какая! К тому же из этих… ну… Полуголый такой и крашеный – смотреть противно! На улице холодрыга – а у него вся задница голая! Тьфу!..

В кабинете повисло молчание. Потом Каа мурлыкнула:

– Стало быть – Дэн его нашел…

– Но посылал его я. – Лайен невозмутимо выпятил подбородок.

– Посылальщики!.. – Каа пожевала морщинистые губы, фыркнула – Свободны!..

Базовая

Грузовик «Утреземь»

Стась

– Уве Янсен… – Толстые короткие пальцы брезгливо помяли пластиковую полицейскую карточку, прокуренные усы шевельнулись – капитан поморщился. Глянул искоса:

– А других документов нету?

Даже совершенно слепому ежику за парсек и против солнца было бы ясно, что ему не нравился этот худосочный тип с крашеным хохолком на бритом черепе, поскрипывающий черной кожей и позвякивающий металлическими цепями при каждом движении. Все в нем раздражало простую капитанскую душу – и фиолетовые стрелочки у висков, и кожаные браслеты с шипами, и шнурочек, змейкой продернутый сквозь кожу лба. Но особенно выводил из себя изогнутый ржавый гвоздь, воткнутый в мочку левого уха – на этот гвоздь капитан посматривал с содроганием.

Стась шевельнула голым плечом, продолжая презрительно перемалывать зубами тугой резиновый комок. Документы, конечно, были и другие, но на этих самых других красовалась фотография, полицейскую же карточку украшал лишь оттиск генетического кода. И посему – пусть будет лишь полицейская карточка.

Правда, подобная скудость в наличии бумаг могла навести капитана на определенную мысль о не совсем праведном недавнем прошлом будущего подчиненного, но это тоже сработало бы на образ, братишки часто нарушали законы и попадали в тюрьму, так что – чего волноваться?

Говорить, во всяком случае, она собиралась как можно реже, в этом тоже помогала жвачка.

Как там было на кубике сегодня утром? Изменившиеся обстоятельства изменяют внутреннюю сущность путем изменения наружности, что ведет к смене окружения. Насчет внутренней сущности рановато пока судить, но изменение наружности удалось на славу, что там пехота – ее бы сейчас родная тетя не узнала! На этих Янсеновских сапожках – нехилые четырехдюймовые каблуки, хотя по виду и не скажешь – тоже, очевидно, комплексы мучили.

Капитан братишек, похоже, ставил ненамного выше женщин – это было заметно по его перекошенной роже. Но – все-таки выше. К тому же он провел здесь уже почти месяц, и это вносило коррективы.

Он еще раз окинул неодобрительным взглядом разболтанную нагловатую фигуру – помятые уши, на бритом черепе – отчетливые шрамы трепанаций, подчеркнутые кожаной борцовкой широкие плечи, на левом – татуировка. Сверху – что-то затертое, явно криминального характера, ниже – группа крови и совместимости, не очень новая, выцветшая, стало быть – опыт имеется. Ниже – более яркий пиковый туз. Не совсем, конечно, по профилю, но все-таки – ТУЗ. Еще три какие-то мелкие пикушки пониже, у локтя.

Среди них – ни валета, ни дамы. И – одни только черные. Это решило дело.

Капитан пожал плечами.

– Ладно, Сэмми тебя проводит. И чтоб у меня на борту никаких ритуалов, никакого этого вашего… об…брядства!

Грузовик «Утреземь»

порт приписки Новая Земля

Стась

Тивизор был крохотный и такой же дряхлый, как и все остальное оборудование. Если удавалось наладить хорошее изображение – пропадал звук, при налаживании же звука изображение покрывалось радужными пятнами и рассыпалось на отдельные двоящиеся фрагментики с растянутыми ореольчиками. На компромисс упрямый тиви-прадедушка не шел ни в какую.

Экран побольше и поновее был в каюткомпании. Но там собирались все свободные от работы члены команды, поскольку личные каюты больше напоминали анабиозные боксы и размерами, и наличием удобств – в них можно было только спать, да и то заползать приходилось на четвереньках. Бывать там Стась старалась как можно реже, для чего работу стремилась находить в любое время – к радости всех остальных…

Стась полюбовалась на тщательно отчищенный от ржавчины четвертый компрессорный блок, последний раз прошлась щеткой и осторожно вдвинула его на место. Пользуясь невесомостью, она собственноручно и единолично перебрала все четыре генератора и компрессор, что, вообще-то, категорически запрещалось делать в полетных условиях. Тем более – в одиночку. Но все честитки предпочитали это делать именно в одиночку и именно в полетных условиях, чтобы не маяться потом в доках, ворочая вдесятером многотонные бандуры. На один компрессор в порту ушло бы не меньше месяца при самом удачном раскладе, а здесь – двое суток…

Они вчера приходили. С обыском.

Это уже третий кордон. За какие-то четыре дня полета… Капитан на этот раз ничего не сказал.

После первых он был язвителен и жутко придирчив, после вторых просто рвал и метал, проклиная всех подряд и швыряясь посудой. После третьих впал в задумчивое оцепенение.

И еще – у этих был биолокатор…

Покончив с последним фиксатором, Стась соединила клеммы, отключила микропаяльник и сдвинула на лоб специальные очки для работы с инструментом, который невооруженным глазом и рассмотреть невозможно было бы, если бы не массивная рукоять.