Пока Люциус приводил себя в порядок и чаёвничал (Кричер доложил о просьбе гостя принести ему в комнату чай), Гарри успел ознакомиться с письмом от Сметвика пришедшего сегодня утром, в котором целитель описывал состояние Беллы и выкатывал еженедельный счет за пребывание леди в охраняемой палате для особо важных клиентов. И снова возникла мысль потрясти леди Вальбургу на предмет денег семейства Блэк, ибо лечение её племянницы обходилось слишком дорого для нынешнего бюджета лорда Поттера. И это даже с учетом достигнутых договорённостей между клиникой и аптекой. Кстати, пора бы лавку уже открывать и, кстати, можно в ней же создать маленький уголок по продаже артефактов. Лицензия для изготовления слабеньких безделушек не нужна, а там глядишь, и постоянные клиенты появятся, которым эта самая лицензия с именем изготовителя до фонаря.

А перед самым приходом Люциуса, домовик принёс письмо от Снейпа. В котором тот поздравлял с победой и выражал желание поговорить с лордом Поттером. И поговорить немедленно. Вот так вот, и никак иначе. А поскольку «немедленно» разговаривать, настроения абсолютно не было, на сегодня с него хватило дуэли и Малфоя, Гарри чиркнул в ответ пару строк и назначил встречу завтра в лавке. И на завтра же он настоятельно рекомендовал мистеру Снейпу определиться: работает или нет, он в аптеке. Запечатав свиток, Гарри бросил взгляд на входившего в кабинет Люциуса, вызвал домовика и распорядился отправить письмо.

— Северус говорил, вы стали владельцем аптекарской лавки?

— Она всегда нам принадлежала, — проворчал Гарри, убирая писчие принадлежности и пересаживаясь из-за стола в кресло. Вот чего он не успел за время отсутствия гостя, так это поразмышлять чего же хотел получить от Малфоя за частичное исполнение его мечты. Не Долг жизни, так точно. Возможно, клятву главы Рода о поддержании взаимных интересов. Простенько и с прицелом на будущее. Сейчас всё равно ничего не придумывалось. А эта клятва ещё и гарант неразглашения, да и причинить прямой вред Роду Поттер и Блэк Люциус уже не сможет. А то, что подобная клятва имела двойную направленность, и Гарри даже при желании не смог бы заставить Малфоя сотрудничать с ним себе во вред, так это ничего. Вредить белобрысому семейству он не собирался. Люциус и сам неплохо справлялся.

— Только кое-кто из моей семьи решил облегчить кошелёк Рода и передал лавку со всем её доходом во временное пользование Дамблдору, — продолжил Гарри. — Ну а я не такой добряк, как многие считают, и лишил старичка незаконно присвоенной собственности, — и без перехода, произнёс: — Я решил избавить вас от крайне неудачного украшения, а в благодарность за это, вы принесёте мне клятву главы Рода о поддержании взаимных интересов.

Люциус замер, словно охотничья собака, почувствовавшая дичь. Гарри мысленно усмехнулся. Он прекрасно понимал состояние Малфоя. Не каждый день тебе делали предложение избавиться от постыдных «воспоминаний». Да ещё с явной выгодой для тебя, твоего Рода и озвученное юным лордом, который в силу своих лет, может что-то упустить. И тебе — умудрённому опытом лису, возможно, прилетит дополнительный вкусный бонус.

Бонусами Гарри разбрасываться не собирался, посему поднялся, демонстративно снял с себя защитные артефакты, способные помешать закреплению клятвы и вопросительно глянул на Малфоя. Не раздумывая, тот выполнил молчаливый посыл. Гарри кинул скептический взгляд на три безделушки, деактивированные и брошенные им в кресло, потом посмотрел на Малфоя и склонил голову. Люциус в ответ вздёрнул брови и пожал плечами, как бы говоря — это всё что у меня было.

Чувствуя глухое раздражение, Гарри сощурился. Несмотря ни на что, Люциус в очередной раз вознамеривался его обмануть, потому как сложно поверить, что ментальный артефакт о котором упоминал Драко, валялся дома. И это при том, что, по словам Риты, Пожирателей с завидным постоянством приглашали на беседы в Министерство. В газетах об этом мало писалось, только короткие выдержки, если под арест заключали кого-то из особо рьяных прислужников, а, следовательно, самых опасных.

«Может, стоило поучить Малфоя хорошим манерам?» — мелькнула мысль, когда они с Люциусом встали друг против друга, готовясь к произнесению клятвы.

Клятва главы Рода о поддержании взаимных интересов от Непреложного обета отличалась лишь речитативом. Как и в случае с обетом, руки двух дающих зарок должны быть соединены в пожатии. Но едва холёная кисть Малфоя коснулась руки Гарри, раздалось шипение и через мгновение Люциуса смело магической волной. Упав в кресло, он в ошеломлении распахнул глаза, а Гарри ухмыльнулся.

— К слову, вы меня тоже очень сильно раздражаете, — почти ласково произнёс он.

Не спуская тяжелого взгляда с Малфоя, Гарри наколдовал на ладони сферу-определитель, мерцающую всеми цветами радуги, дабы самому быть уверенным, ну и наглядно продемонстрировать гаденышу, что не стоило его обманывать, поскольку уж что-что, а артефакт наследник артефактологов на раз обнаружит, и сдунул её с руки. Шарик, медленно крутясь и вспыхивая, подплыл к Люциусу. Малфой замер, ощутимо напрягся и потянулся к трости.

— Не советую. Если конечно не хотите выйти из Блэк хауса со сломанной волшебной палочкой. И заметьте, сделаю я это с большим наслаждением и на вполне законных основаниях, — Гарри опустился в кресло напротив и слегка махнул рукой. Шарик, повинуясь посланному импульсу, облетел вокруг Малфоя, и став серебристо-серым, растаял. Так и есть, ментальный артефакт был на Люциусе, а не под ним. Интересно, ошеломлённое выражение лица у него появилось от полёта в кресло, или от колющих задницу запонок и сброшенного амулета? — Хотя я вам ничего не сделал, чтобы вызвать столь… сильное неприятие. В отличие от вас. Намеренная попытка введения в заблуждение, то есть банальный обман. И ещё раз обман. И это после того, как я проявил добрую волю. Ах да, ещё попытка очернить меня в глазах общественности, путём анонимного послания… Нехорошо, лорд Малфой. Очень некрасивые и недостойные поступки для аристократа.

— Я не преследовал цели ввести вас в заблуждение. И… — Малфой запнулся, когда его волосы встрепал ветер.

— Вот как? — Гарри склонил голову. Раздражение медленно, но верно превращалось в злость. Посему не стоило отказывать в удовольствии, на секундочку наглядно продемонстрировать Малфою свой гнев… Сдерживаемый гнев. Тем более Гарри знал, какое впечатление на собеседников производило его потемневшее лицо, причем в прямом смысле этого слова и клубившаяся вокруг его тела серебристо-черная мга… Он угрожающе сощурился и чуть подался вперёд. Малфой резко отшатнулся, вжимаясь в кресло и стискивая руками подлокотники. Гарри жестко усмехнулся, успев увидеть страх, на мгновенье мелькнувший в глазах Люциуса.

— Хотите сказать, что вы просто запамятовали о наличии артефакта, который, по сути, мог аннулировать клятву? — спокойно продолжил Гарри и расслабленно откинулся на спинку кресла. Визуализировать гнев в прошлой жизни было гораздо легче, чем сейчас. — Конечно, по большому счету это не имеет никакого значения, вот только я никому не позволю себя дурачить. Неужели из опыта прошлых встреч вы этого не поняли?

Гарри устало вздохнул и потёр глаза. Малфоя можно уважать за его действия в качестве секунданта, но это не отменяло того факта, что он гавнюк. Увёртливый и хитроумный гавнюк, которого крайне сложно заставить играть по правилам.

Менять своё решение Гарри всё же не собирался. Только теперь Малфою придётся очень постараться его заинтересовать, чтобы решение было выполнено. И выполнено так скоро, как того хотелось Люциусу. О чем он тут же сообщил мрачно-задумчивому гостю и вызвал Кричера.

— Завтра с утра я буду в аптекарской лавке, — произнёс Гарри, глядя на Малфоя. Тот поднялся с кресла и, призвав артефакты, сунул их в карман мантии. — Если возникнет желание, приходите туда часам к двенадцати. Думаю, к тому времени я закончу с делами, и мы продолжим наше плодотворное общение.

В ответ Малфой смерил Гарри нечитаемым взглядом, коротко поклонился, и молча вышел из кабинета.