- Читал, читал... А разве в таких случаях благодарят? - пошутил он.

После этого разговора нам нетрудно было уговорить комкора Лизюкова, приехавшего в Москву всего на несколько дней, написать статью для первомайского номера газеты.

О советской гвардии за истекшие полгода у нас было опубликовано немало статей и очерков. Но Лизюков нашел еще, какие-то новые грани этой темы. Любопытна параллель, которую он провел, сравнивая боевые условия, в которых сражались старая гвардия и советская гвардия в Отечественную войну:

"Дни славы гвардии вошли в летопись военных побед короткими наименованиями полей битв - Гавгамелы... Полтава... Аустерлиц... Лейпциг...

Но как ни громкозвучны эти символы смелости и отваги, звезда нашей гвардии лучезарней всего блеска прошлой гвардейской славы. Стоит лишь вдуматься в то, что представляет собой современный бой, чтобы убедиться в полной справедливости этого утверждения...

Не легко, не просто было македонскому копейщику заградить себя щитом от вражеской стрелы или гусару Мюрата проскакать по чистому полю навстречу кавалерии неприятеля. Куда труднее современному бойцу ползти под огнем минометов и автоматов к исходному рубежу или единоборствовать с танком врага. Можно сказать, что если войны прошлого требовали минутного порыва, ослепительной, но короткой, как удар молнии, вспышки отваги, то теперь нужен постоянно действующий героизм, неиссякаемое упорство, идущее из сердца волна за волной, непреходящие стойкость и твердость, равные граниту.

И советская гвардия, закалившаяся в боях, оказалась именно той могучей силой, какая полностью соответствует характеру современных битв".

Хорошая, глубокая статья. Но, увы, это было последнее выступление Лизюкова. Через два месяца, в июльских боях под Воронежем, он трагически погиб, его нашли (и то не сразу) бездыханным в развороченном вражескими снарядами танке, на котором Лизюков, уже на посту командующего 5-й танковой армией, прорывался к одной из своих бригад.

Не могу умолчать о трагической судьбе Лизюкова и в довоенную пору и после войны. В 1939 году его, тогда командира танковой бригады, ни в чем не повинного, честного, ничем не запятнанного коммуниста с девятнадцатого года, репрессировали. Я упоминал, что Александр Ильич любил поэзию и даже сам сочинял стихи. И вот из тюремной камеры он каким-то чудом передал жене, Анастасии Кузьминичне, стихи, написанные на клочке бумаги.

Накануне Великой Отечественной войны Лизюкова выпустили на свободу и вновь он надел военную форму. Но и посмертно произошла чудовищная несправедливость. Когда Сталин узнал, что 5-я танковая армия осталась без командующего, он сказал:

- Лизюков у немцев? Перебежал?..

То ли Сталин запомнил, что Лизюков опротестовал его план боевых действий армии, предложив свой, то ли сыграла свою роль подозрительность к военным кадрам, оставшаяся еще от мрачных и недобрых времен репрессий, но так или иначе брошенная Сталиным реплика сыграла роковую роль: имя Лизюкова было предано забвению. Лишь спустя много лет честь и достоинство Александра Ильича, мужественного генерала и беспредельно преданного Родине и партии коммуниста, были восстановлены.

* * *

"Инициатива в наших руках" - так называется большая, на три колонки, статья начальника штаба Калининского фронта генерала, впоследствии маршала М. В. Захарова. На поучительных примерах он показал, как много добиваются войска, когда инициатива в их руках. Правда, статья раскрывает эту тему в тактическом и оперативном плане, на опыте действий полков, дивизий и армии, не касаясь вопросов стратегической инициативы. Однако, как известно, перейдя к обороне и закрепляя успехи зимнего наступления, мы стремились сохранить за собой и стратегическую инициативу, а немцы хотели во что бы то ни стало вырвать ее из наших рук. Как можно об этом умолчать в статье? Вот в ней и прозвучало предупреждение: "Активные действия наших войск истощили противника и сорвали его планы весеннего наступления. Но это не значит, что немцы не будут пытаться использовать малейшую возможность для того, чтобы любой ценой вырвать из наших рук инициативу и самим перейти в наступление. Они подвозят резервы - людские и материальные, стремясь использовать благоприятные условия весны и лета".

События последующих дней показали, что это предупреждение было ко времени. Вот только надо ли было статье давать такой громогласный заголовок? Не помню, сам ли Захаров так написал, или мы постарались.

И еще одна статья видного военачальника - командующего Черноморской группой войск генерала И. Е. Петрова - "Твердыня Черноморья. Шесть месяцев обороны Севастополя". Много было в нашей газете корреспонденции, очерков, статей о героической обороне Севастополя, но, пожалуй, впервые так обстоятельно и откровенно, быть может, даже излишне откровенно, рассказано о том, как организована оборона города. Но, наверное, без этого невозможно было бы понять, как сумели севастопольцы шесть месяцев выдерживать натиск немецких войск, отстоять нашу крепость на Черном море и у ее стен уложить свыше 50 тысяч немецких солдат и офицеров. О мере этой откровенности можно судить хотя бы по таким строкам:

"Артиллерия. Она составляет главную ударную силу, которая обеспечивает устойчивость обороны Севастополя... В артиллерию сухопутного сектора обороны входят орудия разнообразных типов и калибров. Важно отметить, что обычные полевые батареи усилены дальнобойными батареями береговой обороны, а в особо острые моменты с успехом применяется огонь корабельной артиллерии. Наличие в полевых войсках и в береговой артиллерии дальнобойных систем позволяет успешно маневрировать огнем, не меняя позиций, а пользуясь лишь заранее оборудованными дополнительными наблюдательными пунктами".

Статья написана несколько суховато. Но каждая строка ее дышит героическим пафосом.

Генерал Петров заявил через "Красную звезду": "Оборона Севастополя надежна. Защитники города понимают, каково его значение. Бойцы и командиры Севастопольского гарнизона готовы и дальше мужественно оборонять родной город".

* * *

В предпервомайском и праздничном номерах газеты много писательских материалов, как, впрочем, и за все время войны - их столько, что критик Л. Лазарев заметил: "Красная звезда" оказалась в ту пору самой "литературной" газетой..." Стоит только назвать имена писателей, опубликовавших в этих двух номерах "Красной звезды" очерки и стихи, чтобы убедиться, что это действительно так: Алексей Толстой, Илья Эренбург, Алексей Сурков, Константин Симонов, Микола Бажан, Петр Павленко. Перец Маркиш, Савва Голованивский, Борис Галин, братья Тур. Однако это вовсе не значит, что наша газета перестала быть военной: весь без исключения литературный материал работает на войну, на нашу победу!

Об этом свидетельствует напечатанная в сегодняшнем номере статья Алексея Толстого "Грозная сила народа". Она неизменно входила во все Собрания сочинений писателя и хорошо известна. Хочу обратить внимание лишь на содержащиеся в ней слова великой надежды: "Сегодняшний день Первого мая единственный в истории человечества, другого такого не будет: через год мы украсим милые волосы наших подруг цветами победы..." Тот же мотив, что и в приказе ("талина, только, так сказать, лирический.

Добрые слова обращены Толстым к советским воинам: они бесстрашны, яростны, сноровисты. И слова гнева, презрения и ненависти к немецким фашистам - "сукиным сынам", "злым, бесцельно жестоким", "цепным негодяям"... Конечно, это не политическая характеристика гитлеровцев, а скорее нравственная. Но ненависть к заклятому врагу подсказывала и не такие слова...