След, по которому он шел, вдруг изменился: бык побежал. Гуриан заметил царапину на железном дереве от рога животного, будто бы то пыталось боднуть кого-то, но промахнулось. На мхе были и другие отметины. Зеленый лесной ковер оказался вытоптан. Тут побывали еще звери. Заинтригованный, Гуриан вгляделся, а нагнувшись, заметил возле своего ботинка странный ярко-зеленый круглый гриб, какого он раньше не встречал.

Он встал на колено и вынул старый железный нож. Гуриан коснулся гриба кончиком и на секунду замер, шокированный. Он мог поклясться, что гриб шевельнулся, пытаясь увернуться от острия.

Завороженный, поскольку найти в лесу то, чего он еще не видел, было непросто, если не сказать невозможно, Гуриан сорвал гриб. Он был странно тяжелым, и, принюхавшись, охотник уловил резкий запах мускуса. Этот гриб точно не был обычным.

Гуриан раздавил его в кулаке.

— Трон!

Он бросил его и для верности растоптал каблуком.

В остатках гриба ему на секунду померещилось какое-то человекоподобное существо, свернувшееся подобно эмбриону. Им овладело дикое отвращение. Он топтал останки, пока они не превратились в зеленую массу.

Тишина казалась густой, как туман. На секунду Гуриан ощутил желание броситься прочь из леса, ощутить порывы ветра на лице, увидеть крыши города, жену и сына, которые ждали его. Но это было бы унизительно.

Что он скажет, вернувшись? Что он, лучший охотник в северных лесах, испугался грибов?

Шаг, другой… Он двинулся дальше, а след вдруг стал таким четким, что и слепой мог бы идти по нему. Теперь Гуриан шел, прижав к щеке приклад ружья, водя стволом влево-вправо.

Снова грибы, и еще больше. Где по два-три, а где-то большими скоплениями. Они, словно на горячей сковородке, пульсировали, дрожали и, без сомнения, были не из этого мира. Гуриан почему-то вспомнил про метеорит, который видел утром. Возможно, он их принес.

Эти грибы явно не представляли опасности. Гуриан давил их десятками. След петлял зеленой линией грибниц. Можно было подумать, что бык, за которым Гуриан охотился, и оставлял их.

В ушах Гуриана звенело из-за тишины, и собственное дыхание казалось ему оглушительным. Мох под ногами стал красным. Животное было ранено и истекало кровью. Гуриан выругался. Может, кто-то из лесных хищников случайно наткнулся на него и…

Тишину разорвал звериный рев. Но этот зверь не был известен Гуриану. Звук разнесся стремительно, будто лесной пожар, и в нем было нечто столь дикое и первобытное, что Гуриан содрогнулся.

В этом долгом реве ему послышались слова. Возможно, даже на готике. Говорящее животное? Невозможно!

Гуриан продолжил путь. Любопытство, погибель и благословение человеческой натуры влекли его. Охотничье ружье, его верный друг на протяжении двадцати лет, стало неимоверно тяжелым в потных ладонях. Но он держался за него, как утопающий за соломинку.

Впереди, судя по всему, лежала небольшая поляна, и лучи восходящего солнца, пробивавшиеся сквозь листву, становились все ярче. А на поляне…

Гуриан резко остановился, сердце бешено колотилось. Медленно, так, что его колени хрустнули, он опустился на мох. Ружье задрожало в руках.

Он понимал, что происходило, но разум отказывался поверить.

Он узнал этих существ, ибо слышал о них. Но в реальности эти твари были гораздо крупнее и уродливее, чем он представлял. Жуткая пародия на человека, которую воплотил в жизнь какой-то жестокий создатель.

Серая туша быка валялась на поляне, разорванная, а возле истерзанных останков стояли существа из ночных кошмаров.

Они были почти вдвое выше человека, с двухметровыми плечами, длинными мощными руками, короткими и кривыми ногами. На шеях красовались ожерелья из огромных клыков и челюстей. Глаза полыхали красным огнем, когтистые лапы были окровавлены. Все вокруг было забрызгано кровью.

Они грызли тело быка с яростью, будто звери, одетые в доспехи, с гигантскими тесаками на поясе и какими-то невероятными приспособлениями, что, должно быть, служили огнестрельным оружием.

Их кожа оказалась зеленой — такого же цвета, как грибы, которые он видел недавно. Но ее оттенки менялись от темно-оливковой, как у стоячей воды, до бледно-зеленой, как у молодой листвы. Некоторые твари украсили свои тела грубыми отметинами, смысл которых был Гуриану неясен. Кожу других покрывали татуировки, а в ушах и ноздрях висели металлические кольца. У одного вместо руки была железная клешня, и в плоть уходили стальные провода.

Еще они страшно воняли. Даже на расстоянии почти в тридцать метров Гуриан ощущал едкий омерзительный звериный запах, отдающий гнилью и плесенью.

Они гоготали и рычали друг на друга, и эти звуки были ужасными, не похожими на рычание зверей. Это действительно было какое-то подобие речи — гортанные взрывные звуки, в которых, как ни странно, слышались слова на низком готике.

Гуриан разобрал кое-что. Твари спорили о вкусе мяса животного, сцепившись из-за лучших кусков. Они были уже готовы рвать друг другу глотки, щелкая огромными зубами и размахивая широкими тесаками в дикой ярости.

Значит, вот они какие — орки.

Величайшей опасностью для людей был Хаос. Это знал каждый, и этому учили людей всю их жизнь. Орки представляли собой зеленую бурю, бушевавшую среди звезд, опустошавшую все вокруг. Они заражали миры, губили их и неслись дальше. Они дрались между собой даже чаще, чем с другими расами. Они были хитры и до безумия свирепы, не знали жалости ни к себе, ни к другим. С таким врагом невозможно было договориться, ибо они мыслили иначе, нежели любая разумная раса.

Орки были неудержимы, словно вирус. Их необходимо искоренять до последнего, иначе планета останется заражена ими долгие годы. Они…

Гуриан теперь с ужасом взирал на зеленые грибы, покрывавшие землю вокруг. Они были как-то связаны с орками, теперь он это понимал.

От увиденного его желудок скрутило, будто он ненароком попал на скотобойню, где свежевали людей.

Орки толкались и бросались друг на друга, швырялись мясом. Двое затеяли драку, а остальные встали в круг, гортанно хохоча и аплодируя.

«Город нужно предупредить, — подумал Гуриан. — Я должен вернуться».

Он представил, как Мия и Мардиан, его жена и сын, попадут к этим чудовищам, и эта кошмарная мысль была невыносима.

Знай, когда сражаться, бежать и затаиться, позволяя чудовищам пройти. Таковы были правила. Соблюдай их — и выживешь.

Он медленно поднялся на ноги, осознавая, что резкое движение привлечет внимание. Сердце колотилось в груди так, что, казалось, сейчас выпрыгнет. Но не от страха. Сердце питало кислородом мышцы, которые будут задействованы в случае, если придется сражаться или бежать.

Он попятился, шаг за шагом, уже не боясь шуметь, так как сутолока вокруг убитого быка могла заглушить приближение целой армии, а кроме того, мох позволял ступать беззвучно.

Скрывшись за деревом, Гуриан наконец перевел дух. Было непросто повернуться спиной к оркам, но он пересилил себя. Нужно было уйти в лес и найти другой путь домой. Звери железного леса его больше не страшили.

Удалившись примерно на пятьдесят метров от поляны, он свернул со следа вправо, углубившись в чащу. На земле почти не было растительности, кроме скоплений плауна, стебли которого порой достигали его роста, словно образуя подлесок.

Впереди виднелась прогалина, еще одна поляна, на которой, судя по запаху, что-то горело. Подняв ружье, он пошел в ту сторону, размышляя, какие еще ужасы могли там таиться. В воздухе стояли едкий дым тлеющих железных деревьев и гарь с неизвестным ему металлическим привкусом.

Эта поляна была намного больше той, где он увидел орков, по всей ее окружности валялись стволы. Некоторые из них тлели, источая черную смолу, пузырящуюся от жара. А еще чувствовался тяжелый запах земли, словно кто-то вел раскопки, вгрызаясь в лоно Крисаннона.

Здесь лежал огромный метеорит, поваливший лес и пропахавший просеку длиной почти в полтора километра, размером с пять или шесть хижин. Это порождение космоса лежало, дымясь, в воронке посреди леса, словно гигант, отдыхавший после изнурительной работы. Гуриан не мог отвести глаз. Это зрелище было таким же поразительным, как и орки, встреченные им ранее.