Наташа медленно, очень медленно сдвигалась, плавно нанизываясь на член Гарри.

А твердый широкий цилиндр уже достиг дна и давил на него. И трубочка лона, только что столь бесцеремонно растянутая в ширину, стала уступать этому давлению, растягиваясь еще и в длину.

Девушка все опускалась и опускалась на член, и ее влагалище все растягивалось и растягивалось. И не было этому конца.

Гарри сходил с ума от этого медленного движения Наташи. Это бесконечное сладостное трение, не прекращающееся ни на секунду, все длящееся и длящееся, наполняло его тело каким-то беспрерывным потоком сумасшедшего, сильнейшего, невероятного удовольствия.

По стенкам влагалища пробегали волны сокращений, будто оно пыталось еще плотнее обхватить этот прекрасный твердый стержень.

К Наташиной промежности прижалась мошонка. Вход во влагалище накрыли яички.

Девушка также медленно, наслаждаясь каждым ощущением, прижимаясь всем телом к телу Поттера, стала сдвигаться вверх.

Потом вновь нанизалась на стержень. Полностью. До конца.

Мышцы промежности обхватили член, сжали, стиснули. По стенкам влагалища побежали волны сокращений.

Девушка судорожно вздохнула. Часто задышала. Вся напряглась. Вскрикнула. И вдруг задергалась всем телом, будто ее били конвульсии.

Юноша сжал Наташу, не понимая, что происходит.

Бонуа сжала Поттера изо всех сил, издала громкий стон и застыла без движения.

Потом ее тело расслабилось. Девушка позволила члену покинуть влагалище.

Наташа лежала на Гарри, прижавшись лбом к его груди, тяжело дыша. Волны удовольствия все еще ласкали ее.

Прошла минута, другая. Девушка, наконец, отдышалась. И снова двинулась вниз. Вот ее щелка наткнулась на скользкий от ее же собственной влаги пенис. Влагалище, пусть еще не успевшее полностью вернуться к своему первоначальному размеру, но все же крошечное по сравнению с размерами члена, вновь стало растягиваться, поддаваться, уступать твердости входящего цилиндра.

– Хо’чу еще! – прошептала Наташа.

– Мне, как всегда, кончать в тебя? – спросил Поттер.

На лице Бонуа отразился ужас, она дернулась вверх, подальше от члена, открыла глаза.

– Нет!

Потом немного расслабилась. Наверное, вспомнив, что она на самом деле Рон Уизли. Глаза девушки опять закрылись. Она обмякла и прошептала:

– Да!

И сама нанизалась на пенис. До конца. Сильно. Ударом. А потом села на Поттере. Немного поерзала на члене.

Тех острых, щемящих ощущений больше не было.

Рон, находившийся внутри этого чудесного тела, спрашивал себя, почему он не ощущает больше того наслаждения, которое только что пронзало его от нанизывания на член.

Бонуа покачалась еще, ожидая, что удовольствия вернется, но вместо этого внутри ее тела начало рождаться какое-то новое ощущение, иное, чем в первый раз, более глубокое, всеохватывающее.

Наташа приподнялась на члене и медленно опустилась на него. Ощущение усилилось.

Девушка опять приподнялась и с силой, резко села на пенис. И вот тут Наташа почувствовала, всем телом почувствовала, остро, пронзительно, до самых кончиков волос, что она, растянутая, нанизанная, сидит на чем-то огромном и твердом.

Наташа приподнялась и вновь с силой села на член, будто пытаясь этим огромным и твердым пробить внутренности. В ней родилась очередная волна удовольствия, иного, но сильного, какого-то огромного.

Девушка захрипела. Приподнялась и вновь насадила себя на член. Потом вдруг упала на грудь Поттера, лихорадочно поцеловала его шею и опять вскочила. Качнулась влево, привстала и села на член так, чтобы он вонзился немного в стороне. Потом сделала то же самое, сместившись чуть правее. Замерла на секунду, пережидая волны удовольствия. Опустилась на грудь Гарри. Поцеловала его подбородок. И оставаясь распластанной на Поттере, стала раскачиваться на его животе, спереди-назад, спереди-назад, насаживаясь и насаживаясь на его член.

После нескольких движений ей вновь захотелось более глубокого проникновения, и она села на члене. Ладонью вытерла пот со лба. Стала двигать таз из стороны в сторону, ощущая, как сопротивляется большой твердый стержень у нее внутри.

Привстала и резко, с силой, села на член. На этот раз Гарри синхронно поднял таз, и движение получилось особенно сильным. Фактически, это был удар. Девушка застонала. Приподнялась и насадилась на взлетевший навстречу ей член. Еще и еще раз. Удар за ударом.

Движения Наташи становились все сильнее, все быстрее. Это стало больше похоже на скачку.

Поттера охватывало удовольствие. Он чувствовал, как оно увеличивается, усиливается, растет. Как сводит от наслаждения пальцы на ногах. Как в члене появляется чувство наполненности, сладостное и немного болезненное. Он и сам не заметил, как стал тихо стонать. Стонать в такт сильным, неистовым, безоглядным движениям этого бесконечно прекрасного девичьего тела на его члене. Стонать почти в унисон с Наташей.

Осознание того, что он сейчас кончит, что оргазм неизбежен, что его не остановить, пришел к Гарри слишком поздно. Лишь тогда, когда он ощутил, как по его члену прошла волна сладостного спазма.

Парень замер.

Первая струя спермы выстрелила во влагалище Наташи.

Гарри вскрикнул.

Его пенис резко сдвинулся по влагалищу назад, к выходу, будто пытаясь сбежать, но тут же с силой вонзился в дно. Глубоко. Очень глубоко.

Новая струя спермы выстрелила из члена, за ней еще и еще одна.

Поттер кончал, не чувствуя ничего, кроме острого наслаждения, пронзавшего его насквозь.

Девушка продолжала с силой, с неистовством, как-то бешено скакать на пенисе, нанизывать свое тело на пульсирующий, внезапно ставший еще больше член. Она чувствовала, как струя за струей ударяет в нее изнутри. Она слышала стон наслаждения, вырвавшиеся из горла Поттера.

Обладая мыслями и воспоминаниями Рона, Наташа знала не понаслышке то удовольствие, которое сейчас охватило Гарри, и это заводило ее не меньше, чем струи спермы внутри.

Она прыгала на члене, совершенно не контролируя себя.

А потом вдруг вскрикнула, часто-часто задышала, как-то невпопад, не понимая, что делает, с силой нанизалась на член, замерла, выгнулась назад.

В глубине ее тела что-то сжалось, охватив плотным кольцом внутренности, зазвенело на надрыве…

В Наташе взорвалось острейшее, непередаваемое, сильнейшее наслаждение. Ее тело еще несколько раз поднялось и упало на член парня. По ногам прошли волна за волной мышечные подергивания.

Бонуа закричала, упала на Гарри, распластавшись на его теле. Ее ноги с силой сошлись, сдавливая все еще пульсирующий член. Напряженно, будто борясь сама с собой, она подалась назад, пытаясь насадить себя на этот пенис еще сильнее, хотя самого стержня она уже не чувствовала. Не чувствовала, как, впрочем, и ничего другого. Существовало только наслаждение. Наслаждение охватило Бонуа, закружило, выбросило из этого мира. Наташа плыла в нем, не отдавая себе отчета в том, что именно с ней происходит.

Наташа дергалась, будто в судорогах. Чистое удовольствие, глубокое, всеохватывающее, сильное, острое, непередаваемое удовольствие, чем-то сродни муке, пытке, боли, которую нельзя описать, но которая пронзает каждую клеточку тела, сдавливало ее.

Девушка кричала, не слыша своего крика, дергалась, и Гарри, постепенно отходящий от собственного оргазма, еще с трудом сам разбиравшийся в действительности, с трудом удерживал ее на себе.

Тело девушки еще раз напряглось, по нему прошла дрожь, и Наташа стала потихоньку расслабляться, опадая на Гарри, как опадает проколотый воздушный шар.

Парень прижимал ее к себе, ощущая, как бешено стучит ее сердце, как вздрагивают ее ноги на его ногах, как сползает влагалище с его члена.

Гарри повернулся на бок и положил Наташу на скамью рядом с собой. Ее расслабленное тело бессильно распласталось на мокром от пота и выделений бархате. Нижняя губа Бонуа мелко дрожала. Поттер пригнулся и поцеловал эту милую губку. Потом поцеловал шею. Погладил чудесные беленькие кудряшки.