- А ты меня спросил, чего я хочу?

- А зачем?

- Может мне хочется просто поцелуя, чтобы разочароваться в тебе…

- Это тебе так кажется. За поцелуем тебе захочется еще поцелуя, потом объятий, потом уже секса. Потом ты проснешься утром и поймешь, что влюбилась. Влюбилась в человека, который ничего тебе не предложит.

- Твоя мама думает, что ты гей!

- Оставь мою маму в покое. Я прекрасно знаю, что она спит и видит, как я женюсь. Но ей придется подождать Артема.

- Почему? – потрясенная его откровением прошептала Серафима.

- Потому что даже близкие имеют свойство предавать. А мне хватило в своей жизни двух предательств.

- Но с чего ты взял, что тебя вновь предадут?

- Возможно, не предадут, но я буду постоянно жить в этом страхе, ожидая, когда в спину воткнут нож. Я не хочу впускать в душу человека, и постоянно ждать удара.

- Но ты же любишь маму… Артема….

- Люблю. Но они прошли со мной все. Все круги ада. Поэтому я знаю, что это единственные люди, которые если вдруг я потеряю все, останутся рядом.

Серафима с болью наблюдала, как Кирилл, отвернувшись, закурил сигарету, доставая мобильный телефон. Сердце плакало. Она не знала, какие слова нужно подобрать, чтобы достучаться до человека. Дать понять, что ей все равно, какие у него счета, машины, дома. Что если вдруг он потеряет все, она будет рядом, подставит свое плечо. Но слишком высока ограда и колюча. И человек, который неожиданно полюбился, отдалялся с каждой минутой.

Кирилл

Впервые за долгое время Кирилл лежал в кровати и никуда не спешил. Он, подмяв подушку, смотрел перед собой. Чувствовал себя разбитым, опустошенным, мог оправдаться перед собой бутылкой виски, которую накануне выпил, но знал, что это наглая ложь. Он и пил только из-за того, чтобы забыть обиженный, потерянный взгляд. В его планы входило просто глупо повеселиться, посмеяться с Серафимой, подурачиться. Только с ней почему-то ему было легко вести себя, как идиот. Но вместо этого раскрыл правду, открыл перед ней карты. Вернувшись, дома он хотел все исправить, но печальный взгляд аквамариновых глаз напоминал ему, что изменить ничего нельзя. Он не сможет переступить через свой страх, до сих пор не забыты презрительные взгляды, лицемерные улыбки, красивые слова, которые расходились с делом. Кирилл почувствовал в груди боль, пустоту, как тогда, обнаружив отца мертвым, узнав, что девушка, которую любил, отдалась другому мужчине за большие деньги. Эта травля, угрозы, требования – ужас давнего времени всплыл перед глазами. Никого из того окружения не осталось. Только мать и Артем.

- Кирилл! – тихо позвала его мать, предварительно постучавшись. Он зарылся лицом в подушку, как в далеком детстве, чтобы его не будили. – Ты не заболел?

- Нет, – глухо ответил Кирилл. Рядом слегка прогнулся матрац. Ощутил, как прохладная рука коснулась его затылка, поглаживая по волосам. Этот жест был из детства, даже из юности. Последний раз его так гладили пятнадцать лет назад. Потом он отгораживался от всяких нежностей.

- Я и забыла, каково это тебя гладит по голове, – словно услышала его мысли мать. – Серафима сегодня уезжает.

Кирилл поднял голову и повернулся к матери. Он этого подсознательно уже ждал, что она так поступит. По-другому пришлось бы уехать ему.

- Я не знаю, что между вами происходит….

- Ничего. Абсолютным счетом ничего.

- Ты меня перебиваешь, значит, что-то все-таки между вами есть. Я не слепая, мальчик мой, и знаю, когда двое нравятся друг другу. Ты ее обидел. Это видно по ее глазам. Найди в себе мужества и извинись.

- Мне не за что извиняться.

- Кирилл! Послушай меня, оглянись ты вокруг себя, позволь ?любить и самому любить.

- Я люблю все, что у меня есть. И нового мне не надо.

- Одинокими ночами, работа не согреет тебя, она же тебя не встретит на пороге, она же не подарит тебе детей…. Ты сам прекрасно знаешь, как легко все потерять в одно мгновение, материальные ценности не должны заменять ценность семьи.

- Люди тоже предают. И если ценностей вещей можно достичь вновь, то восстановить веру в людей невозможно.

Полина Ивановна с сожалением всматривалась в решительное лицо сына, понимая, что ее мечты не исполнятся в старшем сыне. Она видела по его глазам твердую уверенность в своей правоте. Ей оставалось только смириться с выбором позиции. Кирилл смотрел, как уходила из комнаты мать с поникшими плечами, он очень хотел оправдать ее надежды, но не мог. Это было выше его.

Артем нес чемодан. Кирилл пытался вспомнить, сколько прошло времени с ее приезда, ощущал, что девушка как-будто была всегда с ними. Даже ее шуточки, веселый смех, разносившийся по округе, гармонично сочетался с этим домом и его жильцами. Она не была чужой. И если б он только захотел…., то она осталась б навсегда. Раиса Викторовна на пороге протянула ей пакет, видно приготовила еды в дорогу, Серафима порывисто ее обняла, заставив пожилую женщину всплакнуть. Мать грустно улыбалась, что-то сказала, и они направились к машине. Он поспешил натянуть очки, без слов сел за руль машины. Девушка весело щебетала всю дорогу до Москвы, шутила с Артемом, по его виду, Кирилл впервые заметил, что брат действительно сожалеет об отъезде новой подруги. Серафима стала для него настоящим товарищем, сестрой.

- Итак, – девушка встала напротив них. Поезд уже стоял на платформе, но двери были открыты, проводники проверяли билеты. Они встали чуть поодаль, дабы некому не мешать. – Я провела чудесные каникулы!

- Приезжай еще! У нас много чего осталось тебе показать, – Артем улыбнулся. – Поверь, то, что ты увидела, это только верхушка айсберга под названием Москва.

- Ммм. Ты меня соблазняешь, мальчишка! – Серафима ткнула его в плечо, затем резко обняла. – Я буду по тебе скучать маленький гаденыш!

- Ээээ, заразка, ты мне ребра сломаешь! – Артем сглотнул, уткнувшись в каштановые волосы. Кирилл отвернулся. Достал сигареты и закурил. Ему было досадно, что эти двое провели больше времени друг с другом, чем он. Скрипнул зубами, поймал быстрый взгляд матери.

- Теть Полина, – девушка подошла к женщине. – Вы всегда для меня были примером для подражания.

- Тебе это хорошо удается! – ласково заметила Полина Ивановна, окидывая наряд оценивающим взглядом. Лимонная футболка с надписью “KISS”, джинсовый комбинезон с обрезанными штанами до колен, полосатые кеды.

- Вы приезжай к нам теперь, – Серафима обняла крестную. Мать вытерла глаза, чмокнула ее в лоб, зачем-то схватила Артему за руку и куда-то потащила в сторону. Кирилл изумленно смотрел им вслед.

- Ну, че зануда! – голос рядом был показательно веселым. Он перевел взгляд на девушку. – Спасибо тебе за все. Но у меня есть маленькое пожелание, – Кирилл прищурился сквозь очки. – Видишь надпись на футболке? – Серафима резко опустила лямки и оттянула края футболки. – Ты по-английски умеешь читать?

- Умею, – впервые он заговорил с ней за этот день. Голос оказался осипшим, вызвав удивление в аквамариновых глазах.

- Может, перед отъездом ты подаришь мне поцелуй? Один единственный? – она улыбалась, игриво, с подвохом. Но глаза говорили, что это не просто шутка. Только Кирилл не мог исполнить ее просьбу. Никак. Он знал, что если поцелует ее, то уже не отпустит от себя. Никогда.

- Нет, – прошептал он, качая головой. Серафима отступила на шаг назад, потом неожиданно подскочила и приподнялась на носочках. Ее пальцы коснулись его губ, затем она поднесла их к своим губам. Кирилл задержал дыхание, сдерживая себя, чтобы не заключить ее в объятия, чтобы не попросить остаться, чтобы не сделать того, что потом изменить не сможет.

- Всем пока!!! – весело протараторила девушка, оборачиваясь. Сзади стояли ушедшие на минуту родственники. Артем смотрел на брата насуплено, мать печально улыбалась. Серафима, схватив свою сумку, заскочила в вагон и еще раз помахала рукой. Никто из троих не двинулся с места, наблюдая, как проводники выпроваживали провожающих, как закрывали двери. Поезд тронулся с места. Кирилл с тоской смотрел вперед, кусая губу.