- Да вы дурак, мистер! - сообщила ему Катя. - Преимущество титула в том и состоит, что дворянин может себе позволить развлекаться так, как это ему угодно. Мы с мужем РАЗВЛЕКАЕМСЯ авиаперевозками! На хлеб насущный у нас вполне достаточно и без этого хобби! Только не стройте себе иллюзий, что мы катали вас бесплатно!

- Ссука!

Зря он это сказал. Вот этого мне тут не надо. За это у меня и пострадать очень просто. Пришлось срочно вмешаться.

- А вот засунь-ка ты свой огрызок себе в грызло, - обнародовал я свою мысль на означенную тему. Через тридцать минуть мы идем на посадку. Общее время аренды, - я потыкал в дисплей трансподера, на котором светился таймер, - семь часов, двенадцать минут для круглого счета. Изволь расплатиться, пока я не принялся учить тебя левитировать. Без самолета, парашюта и прочих подручных средств. Ты мне надоел, как скунс с репейником под хвостом. Короче - либо девятьсот экю немедленно и мы заходим на посадку, после чего ты стремительно исчезаешь в неизвестном нам направлении. Либо дальше ты летишь самостоятельно. Своим ходом, так сказать. А мы заходим на посадку в облегченном варианте. Без тебя. Прямо с этого места. Да! Кстати! Не забудьте извиниться перед моей женой!

И демонстративно сорвал с кобуры пломбу.

Отвести душу на тихой мышке Монике ему тоже не прокатило:

- Вы уволены, миз! Без выходного пособия, миз! Чтобы духу вашего не было в моем офисе.

Внешний вид тихони Моники оказался весьма обманчив:

- Да пошел ты нахрен, козел! - заявила мистеру Эмерссону скромница. И добавила: - Я сама тебя по судам затаскаю! Секшуал хорасмент! У меня есть свидетели! До трусов тебя раздену, ублюдок!

После чего вернула ему пощечину взад. И вежливо обратилась к нам: - Вы ведь не откажетесь помочь бедной девушке и дать показания в полиции о том, что он принудил меня к сексу, используя свое положение работодателя?

Мистер осознал, что здесь ему не тут, что это ему не по судам судиться, и скис. Я поддал жару:

- Эй, животное! Ты че прижух, как мышонок за веником? Ты давай денежки доставай! Девять сотен кэшем с тебя. Не забыл еще?

Видя вокруг себя одних лишь вооруженных недоброжелателей, пострадавший сдулся окончательно и расплатился честь по чести. Не только нам договорное выплатил, но и оскорбленной Монике уплатил за моральный ущерб. А стрясла она с него немало. Толстенькая пачечка ей в руки ушла. В довершение всех своих сегодняшних бед при заходе на посадку углядел мистер Годфри Фицджеральд Эмерссон на горизонте удалявшийся полным ходом в неизвестном направлении траулер. И скорбный его стон: - "факинбуллшит" - стал мне высшей наградою.

Прикинул я варианты и решил не задерживаться тут. В Америке этой. Мало ли какую пакость пассажир измыслит? Он горазд. На пакости-то! Топлива у меня еще почти треть бака. Хватит нам из Америки смотаться. А не хватит, так места тут обжитые, по местным меркам даже многолюдные. Сяду на ферме какой-нито, да и долью керосину. Не проблема.

Запросил посадку, сел, однако на стоянку не поехал. Скатился с ВПП напротив башни и предложил пассажирам покинуть воздушное судно. Миз Моника птичкой легкой спорхнула с трапа и, помахав нам ручой на прощание, исчезла в жарком мареве. Мистеру Катя предложила на минуту задержаться и нахально стрясла с него еще три сотни. За уборку захламления воздушного судна. 'Впрочем, если мистер имярек намерен немедленно и лично смыть свои кровавые следы, то никаких денег платить он не должен'. Мистер скривился рожею и как миленький заплатил. Ворчал лишь, что расценки за уборку помещений у нас просто разорительные. Потом встал, кривясь и поскуливая, и к выходу потянулся, погрызенное достоинство придерживая. Задержался, перед трапом наклонившись, тут-то я ему пенделя и всандалил между булочек. Видать, ладно в копчик угодил. Вылетел он из 'Гранда' ловко и шустро, как белка молодая, разразившись проклятиями и угрозами в наш адрес. Ну и я ему пару фраз на прощание сказал. Мол, никакого бизнеса. Мол, это чисто личное. Поелику жена моя отнюдь не самка собаки, а женщина порядочная и исполненная всяческих достоинств в самой превосходной степени. В отличие от его знакомых дам. Люк захлопнул, и улетели мы с Катей восвояси вон из либеральнейшей из Америк.

Вот, если спросите вы меня, мои маленькие радиослушатели, куда подевался мой врожденный гуманизьм и сожалел ли я о содеянном? Отвечу. Да, это так. Сожалел. И весьма сожалел. Однако посудите сами, разве в сандалетах качественно пнешь? Вот. Вот и я с сожалением и скорбью вспоминал добротные яловые курсантские сапоги. Но чего нет, того нет. Повезло ему.

Автономная Территория Невада и Аризона, Ферма Льянос. 19:19, 22 год, 21 число 6 месяца, пятница.

Снова забрался на четыре восемьсот и в направлении Нью-Рино курс взял. Шестьсот тридцать миль. Далековато, честно говоря. Зато никто не дышит в затылок. Никто не торопит своим присутствием. Дескать, давай, пилот, давай шибчей лети! Дескать, опаздываю на ограбление! И так мне на душе сделалось легко и радостно, что я даже песню исполнил. Бессаме, бессаме мучо... Катя с Морсиком прислушались, заценили мотивчик и подпевать принялись. Особенно Морс напрягался с аккомпаниментом. Так старался, что повел первым голосом и всех остальных заглушил начисто. И серьезно огорчился, когда мы с Катей пение прекратили из-за его вмешательства. Вести соло ему не понравилось, он и заткнулся, наконец.

Закончился кислород и пришлось нам снижаться до трех тысяч. Скорость упала, расход топлива увеличился. Но шансы долететь до Рино еще оставались. Если ветер не переменится. В наступившей тишине я Катю спросил:

- Ты это серьезно? Насчет пары десятков поколений?

- Ты, любимый, иногда такой трудный бываешь, такой тормоз... Ну посуди сам, мог ли в восемнадцатом столетии русский морской офицер жениться на простолюдинке? Учитывая сословные предрассудки того века? Чего тут может быть непонятного?

- А как же мы? Уж я-то точняк, никаким боком не дворянских голубых кровей. Самый распростолюдинистый простолюдин и есть! Как тебе, сословные предрассудки не воспретят со мной венчаться?

Катя слегка осерчала.

- Вот ты точно тормоз. Не воспретят! И тому есть три причины:

Первая в том, что с тех давних пор сословные предрассудки стали гораздо мягче. Ну и такой пустяк, как твое офицерство. По законам вашей Российской империи ты - дворянин. Между прочим!

Вторая же причина в том, что дареному, как у вас, у русских говорят, коню, в зубы не смотрят. Понятно тебе, конь... ты педальный? А тем более коню ниспосланному лично мне - лично Всевышним.

И третья причина в том, что я тебя, дурачину, люблю до смерти!

- Яволь, майне либер фрау Катерина, звезда моя! Прости засранца!

- Кстати, поэтому дядя Димитриос и не одобрял поначалу мой выбор. Полагал, что мы не пара. Потом смирился. Когда узнал, что ты был офицером. К тому же понравился ты ему рассказами рыбацкими! Жучара! Вот он мне и разрешил идти за тебя.

- Как у вас сложно все! А не разрешил бы дядя? И все? Не поехала бы со мной?

- Поехала бы! Но с дядей бы поссорилась. А это - нехорошо.

В этот момент запищал зуммер противно и заморгали лампочки на панели, сигнализируя, что в баках остался только аварийный запас топлива. Прикинул я варианты возможные. Дотянуть до Рино, пожалуй, и получится. Но именно что дотянуть. Территорию АСШ мы уже покинули довольно давно и парили теперь над суверенно-автономной территорией Невада и Аризона. Поискал в навигаторе близлежащие посадочные полосы. Ближайшая, индекс NA4Q, нашлась милях в двадцати к северу от нашего курса. И на таком же удалении от южной трассы. Ферма какая-то. Стал вызывать. Долго вызывал, насилу связался. Тоненький писклявый голосок с любопытным акцентом наконец отозвался и вопросил, чего это мне от них понадобилось.

- NA4Q, как принимаешь? Эй, на земле. Здесь "Карнаш". Прошу посадку на дозаправку. Иду курсом 355, удаление 17 миль. Керосин авиационный мне нужен. Около тонны. Заправите мою птичку?