После ужина, когда мы с Дмитрием остались в гостиной вдвоем, он сказал мне, что я очень понравилась его матери. С чего Андреев это взял, я так и не поняла. Женщина, которую мне предстояло охранять, в упор меня не замечала. Вероятно, она даже не подозревала о происках конкурентов ее сына, и появление в доме телохранителя было для нее чем-то вроде покупки новой мебели. Может, так даже лучше? Зачем пугать женщину какими-то смутными угрозами? Пусть думает, что сын просто перестраховывается.

– Однако мне надо заняться сборами. – Дмитрий направился к лестнице. Оглянувшись, он добавил: – Евгения, я вас очень прошу, берегите мою маму! Глаз с нее не сводите. Следуйте за ней по пятам, даже если она будет уверять вас, что никакой угрозы нет. Мама слишком далека от бизнеса, чтобы понять, насколько все серьезно. Вы можете, если возникнет необходимость, воспользоваться любой из машин в гараже, страховки ОСАГО у всех без ограничений. Весь персонал предупрежден о том, что должен вас слушаться. Мама может капризничать и даже пытаться вас рассчитать, но…

– Дмитрий, не беспокойтесь, мне хоть и предстоит охранять вашу маму, но работаю я на вас, поэтому буду выполнять именно ваши указания, – заверила я своего клиента.

– Это вы правильно подметили – работаете вы на меня. Не забывайте об этом! – Андреев стал подниматься по лестнице, переступая сразу через две ступеньки.

Я вышла на свежий воздух, чтобы осмотреть территорию. Пока в доме было полно народу, Елизавете Константиновне, скорее всего, ничего не угрожало. Завтра ее сын, сноха и внуки уедут, и я стану ее тенью. Прогуливаясь по парку, я подмечала все уязвимые места. Особенно мне не понравились заросли кустарника с северной стороны и пруд, заросший ряской, с восточной. Этот водоем служил естественной преградой, никакого забора справа от коттеджа не было. Я подняла с земли сухую корягу и бросила ее в пруд, она приземлилась на зеленую поверхность и за считаные секунды ушла под воду, хотя дерево не должно тонуть. Похоже, ветку засосало в омут. И как только Андреевы не боятся жить здесь с детьми? За ними глаз да глаз нужен.

Вдоволь нагулявшись, я вернулась в дом, в котором была невообразимая суматоха. Прислушавшись к разговорам, я поняла, что Дмитрий раскритиковал содержимое чемоданов, и Андреевы начали собирать их заново, таская нужные вещи из самых разных комнат. Кто-то постучался в детскую.

– Да-да! – крикнула я.

– Извините, – на пороге появилась шестилетняя Сонечка, из-за спины которой торчала розовая голова с хоботом. – Мне надо поменять игрушку. Вы позволите?

– Да, конечно, – кивнула я ей.

Соня поменяла большого плюшевого слона на маленького мишку Тедди, которого отыскала в комоде. Уходя, она не по-детски серьезно сказала:

– Извините, что потревожила вас.

– Пустяки! Заходи, если еще что-то потребуется.

– Благодарю, но папа сказал, что больше ничего взять нельзя. – Девочка задержалась у двери, будто хотела мне что-то сказать, но не успела, потому что за ней пришла мама.

– Евгения, вы извините, что побеспокоили вас. Я, собственно, пришла попрощаться. Мы уезжаем очень рано, вы будете еще спать.

Я пожелала Алене и Сонечке счастливого пути, и они ушли. Часам к десяти суматоха закончилась, в доме воцарилась тишина. Приняв душ, я легла в кровать, закрытую полупрозрачным пологом, но сон не шел. Поворачиваясь с бока на бок, я случайно задела рукой ночник, висевший на стене, и по комнате поплыли облака. Это подействовало на меня умиротворяюще, глаза стали слипаться, и я провалилась в сон.

Проснулась я от топота в коридоре. Казалось, что мимо моей комнаты прошел целый табун. Выглянув в коридор, я увидела, что к лестнице приближается процессия из пяти человек. Водитель Андреева нес две дорожные сумки, у Дмитрия на руках была спящая Сонечка, Алена везла чемодан на колесиках, позади всех шел Илья с рюкзаком за плечами. Он оглянулся и помахал рукой то ли мне, то ли бабушке, которая тоже выглянула из своей комнаты на несколько секунд позже меня. Я поздоровалась с Елизаветой Константиновной. Она кивнула мне, поправляя одной рукой шаль, наброшенную на плечи поверх длинной ночной сорочки, а второй – совершенно нелепый колпак, торчащий на голове.

– Еще можно поспать несколько часов, – смачно зевнув, произнесла бабуля и скрылась за своей дверью.

Ходики на стене показывали, что сейчас была половина пятого. Я вернулась в кровать и уже сознательно включила ночник. По потолку снова побежали облака, но сон не шел. В голову полезли воспоминания о моем детстве, которое совсем не было похоже на детство Сонечки, в чьей кровати я сейчас лежала. Мой отец был военным, он со мной никогда не сюсюкался и рубил на корню все мамины попытки создания оранжерейной атмосферы в доме, поскольку сам был приверженцем спартанского воспитания. Мама, пока была жива, в отсутствие отца завивала мне волосы на поролоновые бигуди, чтобы сделать красивые локоны, просила примерить платьишки с кружевами и оборками, которые она покупала тайком и в которых я никогда не выходила из дома. Перед тем как отцу прийти со службы, локоны затягивались в тугую косу, а платья убирались обратно в шкаф. Папа разговаривал со мной командным тоном, уверенный в том, что мне нравятся и почти что казарменные условия, в которые он меня загнал, и наши с ним взаимоотношения, не выходящие за рамки «командир – боец».

Я вдруг поняла, что облака уже не бегут по потолку. Похоже, ночник был запрограммирован на какой-то небольшой временной отрезок, минут на пятнадцать. Вечером этого времени мне с лихвой хватило для того, чтобы заснуть, сейчас этот убаюкивающий трюк не сработал. «А может, уже и не стоит засыпать?» – подумала я и благополучно провалилась в сон, который был прерывистым и недолгим.

Спустившись на первый этаж, я обратила внимание, что стол в гостиной накрыт на две персоны.

– Доброе утро! – поприветствовала меня повариха Надя, миловидная женщина лет тридцати пяти. – Вы присаживайтесь! Сейчас хозяйка спустится, и я принесу чай. Или вы кофе предпочитаете?

– Кофе, – подтвердила я.

– Хорошо.

Я села за стол, вскоре Надя принесла поднос с горячими напитками.

– Мне вчера сказали, что завтрак у вас в девять.

– Так и есть, – подтвердила повариха. – Это – второй завтрак, для тех, кто никуда не спешит. А тем, кому надо на работу, в школу или садик, я в половине восьмого стол накрываю. Но сейчас все уехали, только Лизавета осталась да вы.

– Сейчас уже четверть десятого, а Елизавета Константиновна все не спускается, – заметила я.

– Не выспалась, наверное. Да вы ешьте. – Надежда придвинула ко мне тарелку с творожной запеканкой. – Ждать Лизавету вовсе не обязательно, она часто пропускает завтрак.

– Ладно. – Я сделала глоток кофе.

Позавтракала я в одиночестве, потому что бабуля так и не спустилась в столовую. Поднявшись на второй этаж, я подошла к двери в ее комнату, приложила ухо к косяку и прислушалась – было подозрительно тихо. Я приоткрыла дверь, и первое, что мне бросилось в глаза, так это убранная постель. Значит, Елизавета Константиновна уже поднялась и сейчас была в ванной. Я зашла к себе, но оставила дверь приоткрытой, чтобы видеть, когда бабушка выйдет из своей комнаты. Но она все не выходила. Устав сидеть в мягкой груше, которая служила здесь креслом, и непрерывно смотреть на дверь, я решила снова заглянуть в комнату напротив. Там ничего не изменилось. Я позволила себе зайти и заглянуть в ванную – в ней никого не было. Похоже, мы с Елизаветой Константиновной где-то разминулись. Я спустилась в столовую, но там тоже никого не было. На столе стояла только ваза с фруктами.

– Надя, а что, хозяйка уже позавтракала? – поинтересовалась я, заглянув на кухню. Женщина кивнула, подтверждая это. – И где она сейчас?

Повариха пожала плечами, но я продолжала стоять в дверях и смотреть на то, как она ест запеканку. Прожевав, Надя сказала: