— Парня зовут Габриэль Мур.

Стефано уронил журнал. И, боже, как он ненавидел своего брата.

— Это серьезные отношения? Или с ней просто развлекаются?

Пейн выдвинул челюсть вперед, мышца под стремительно опухавшим глазом подергивалась.

Ну же, брат. Соображай.

— Насколько могу судить, серьезно. У меня нет привычки спрашивать подруг сестры, нашли ли они свою любовь, — ухмыльнулся Калеб.

На удивление, Стефано проигнорировал сарказм. Или нет, подумал Винсент и весь подобрался, готовый вмешаться, когда босс потянулся во внутренний карман. Но вместо того, чтобы достать пушку и попытаться пробить дыру в двух головах, он вытащил пару сложенных фотографий. Пересек комнату и положил их изображением вниз на стойку рядом с зеленой бутылкой «Стелла». На лице Стефано появилась холодная улыбка.

— Спасибо за информацию, друг. Знал, что ты будешь рядом. Нам, по крайней мере, не нужно туда идти. — Он кивнул на бумаги. — Но не забывай. Я это сделаю, если придется.

Проклятие. Кто был на фото? Черт, больше всего на свете Винсент ненавидел, когда не знал что-то о ситуации.

Он потянулся открыть дверь, когда Стефано подошел к нему.

— Если мне еще что-нибудь понадобится, я дам тебе знать, — бросил босс через плечо, и они вышли из квартиры.

Калеб Пейн наблюдал, как Стефано Моретти и Винсент Романи — гораздо более впечатляющий — покидали его опустевшую квартиру. Как, черт побери, Жнецу хватало смелости работать с этим парнем, он не знал. Хотя играй свою роль, учил ублюдок. А какой удар, черт побери.

Заставляя себя оставаться на месте — пусть и снова байкер был напуган до чертиков тем, что не мог дозвониться ни до одной из девочек, — он позволил себе слабость: дотронуться до подбитого глаза. Проклятие. Уже начал опухать. Он схватил оставшуюся в морозилке упаковку кукурузы, чтобы приложить к лицу.

Где они, черт подери? Ника и Ева исчезли.

— Подонок, — пробормотал Калеб, когда Векс подошел и встал перед ним. Президент оттолкнул овощи и схватил его за подбородок, осматривая повреждение. — Учитывая, что мы на одной стороне, он не должен так усердствовать в выполнении приказов.

Векс уронил руку и взглянул на него.

— Подумай о ста килограммах за этим кулаком, брат, — сухо произнес он. — Он не усердствовал. Никто не виноват, что у тебя стоит на гигиенические заморочки.

— Ничего не могу с этим поделать. — Калеб широко ухмыльнулся. — Он слишком серьезен. Хотел немного встряхнуть его.

— У тебя получилось. Могу поклясться, что видел, как сжались его губы. — Векс отклонился и подобрал бумаги, оставленные Моретти на столешнице.

Калеб швырнул кукурузу в мусорку и замер, услышав рычание, похожее на звериное. Он повернулся. Какого черта? Никогда еще раньше не слышал подобный звук от лучшего друга.

— Что такое?

— Смертный приговор.

— Чей?

— Стефано Моретти.

Адреналин ударил в голову. Калеб подошел и взглянул на бумаги, руки тут же схватили две фотографии.

— Пора ехать домой, брат, — произнес Векс. Его обычно беспечный голос теперь был серьезным и хмурым.

Калеб уставился в печальные изумрудные глаза младшей сестры. Она находилась, судя по всему, в машине своего придурочного мужа. Яркая головка прислонилась к стеклу, выражение лица отсутствующее.

— Отвези меня в аэропорт, — прохрипел он.

Телефон ожил, и Габриэль выпрямил ногу, чтобы вытащить его из кармана брюк. Он все еще сидел на краю кровати, а Ева снова лежала к нему спиной.

— Да.

— Просто проверить. Она в порядке?

Искренняя забота в голосе парня вызвала чувство симпатии к нему. В конце концов, Ева принадлежала его семье.

— Да. Думаю, что так.

— Хорошо. Пока никаких новостей. Позвоню позже, брат.

Габриэль отбросил телефон.

— О чем говорили? — поинтересовалась Ева.

— Алек звонил узнать, как ты.

— Еще один идиот, — пробормотала она, поворачиваясь к Габриэлю. — Если бы он действительно беспокоился за меня, то уже был бы здесь, чтобы надрать тебе задницу за удержание меня против воли.

Габриэль заставил себя поднять взгляд от ее губ.

— Ему бы это понравилось.

— Что?

— Твоя глупая мысль, что он сможет надрать мне задницу. — Губы, на которые он уставился, сжались.

— Габриэль хотя бы твое реальное имя? — удивила Ева вопросом

— Да. Мама назвала меня в честь своего отца.

— Мне не нужны такие подробности, — отрезала девушка.

Почему? Потому что личные подробности делают его меньшим монстром?

— Итак, Габриэль Моретти. Означает ли это, что «ТарМор» расшифровывается как Тарасов/Моретти, а не как все думают?

— Верно. Мы с Алеком вместе выросли в Нью-Йорке и десять лет назад основали фирму. Первые несколько лет занимались лишь дешевыми товарами, но, по крайней мере, фирма принадлежала нам. Когда же на борту появился Маркус, мы расширились — и появились новые направления. Мы забавлялись тем, что добились успеха, не запачкав руки кровью. Мы очень хорошо поработали. — Он плох. Позволил себе рассказать больше личных подробностей.

— Кстати, я увольняюсь. Знаю, что по этикету положено сообщать за две недели, но не считаю, что это необходимо, учитывая обстоятельства. А теперь можешь выйти из комнаты и дать мне немного личного пространства?

Гейб знал, что его улыбка была самодовольной.

— Нет. Мне и тут хорошо. И я не принимаю твою отставку.

Ева села, выражение лица говорило, что она не согласна ни с единым словом. Габриэль уже раз двадцать видел подобное выражение у ее отца.

— Ты не можешь заставить меня работать на себя, Габриэль!

Почему от произнесенного девушкой своего имени он затвердел? Габриэль отодвинулся в сторону, чтобы она не могла этого увидеть.

— Почему нет?

— Ну, потому что ты лгал мне. Потому что все твои действия были ложью.

Он нетерпеливо взглянул на нее.

— После всего того, что я рассказал тебе: об отце, его врагах, моем брате, ты не можешь понять, почему я это сделал? Неужели не видишь теперь, что я обязан держать тебя рядом? Как я могу отпустить тебя туда?

— Ты не должен был спать со мной, — выпалила Ева.

— Нет, милая, должен был. Я не мог перебороть себя. — И тут он был честен перед самим Богом. Когда ее дыхание прервалось, а глаза округлились, мужчина встал и отошел на пару шагов. Иначе бы прямо сейчас раздел ее и трахнул. Почему-то Габриэль решил, что Ева не пойдет на это.

Девушка откинулась на спинку кровати, подтянула колени к груди и обняла их. Она выглядела совсем юной и напуганной, Габриэлю захотелось выстрелить себе в голову за то, что был таким придурком.

— Черт. Ты права. Я не должен был спать с тобой, — согласился он и уселся обратно на кровать, спиной к Еве. — Но, будучи собой, привыкнув получать желаемое, ты стала моей. Потому что я отчаянно хотел тебя. Черт, мне не стоило лгать, не стоило вообще к тебе прикасаться, но я это сделал и не могу ничего изменить. — Габриэль потер глаза, уставший так, как никогда в жизни. — Ты должна остаться со мной, милая. Я могу защитить тебя, потому что знаю, что тебе грозит. Прошу, не надо спорить. Не делай мою работу еще тяжелее, чем она есть. Не представляю, что сделает твой отец, если с тобой что-нибудь случится под моим присмотром.

Она молчала, и Габриэль мог лишь надеяться, что достучался до Евы. Начни она скандал, ему придется быть очень грубым.

— А если я сбегу от тебя и пойду в полицию?

— У нас у всех есть связи с мальчиками в форме. Включая Стефано. Ты и моргнуть не успеешь, как любое твое слово достигнет его ушей и, в зависимости от того, сколько заплатят копам, ты можешь оказаться в багажнике патрульной машины, и тебя доставят к моему брату с красивым бантом на заднице. Кто тогда тебе поможет?

Габриэль был ее единственным выходом. И надеялся, что она это понимает.