То первое рождественское возвращенiе, которое его мать запомнила такъ живо, оказалось и для Мартына праздникомъ. Ему мерещилось, что онъ вернулся въ Россiю, - было все такъ бeло, - но, стeсняясь своей чувствительности, онъ объ этомъ матери тогда не повeдалъ, чeмъ лишилъ ее еще одного нестерпимаго воспоминанiя. Лыжи ему понравились; на мгновенiе всплылъ занесенный снeгомъ Крестовскiй островъ, но, правда, онъ тогда вставлялъ носки валенокъ въ простыя пульца, да еще держался за поводокъ, привязанный ко вздернутымъ концамъ легкихъ дeтскихъ лыжъ. Эти же были настоящiя, солидныя, изъ гибкой ясени, и сапоги тоже были настоящiе, лыжные. Мартынъ, склонивъ одно колeно, натянулъ запяточный {88} ремень, отогнувъ тугой рычажокъ боковой пряжки. Морозный металлъ ужалилъ пальцы. Приладивъ и другую лыжу, онъ поднялъ со снeгу перчатки, выпрямился, потопалъ, провeряя, прочно ли, и размашисто скользнулъ впередъ.
Да, онъ опять попалъ въ Россiю. Вотъ эти великолeпные ковры - изъ пушкинскаго стиха, который столь звучно читаетъ Арчибальдъ Мунъ, упиваясь пеонами. Надъ отяжелeвшими елками небо было чисто и ярко лазурно. Иногда отъ перелета сойки срывался съ вeтки комъ снeгу и разсыпался въ воздухe. Пройдя сквозь боръ, Мартынъ вышелъ на открытое мeсто, откуда лeтомъ спускался къ гостиницe. Вонъ она - далеко внизу, прямой розовый дымокъ стоитъ надъ крышей. Чeмъ она манитъ такъ, эта гостиница, отчего надо опять стремиться туда, гдe лeтомъ онъ нашелъ только нeсколько крикливыхъ угловатыхъ англичаночекъ? Но манила она несомнeнно, подавала тихiй знакъ, солнце вспыхивало въ окнахъ. Мартына даже пугала эта таинственная навязчивость, эта непонятная требовательность, бывавшая у какой-нибудь подробности пейзажа. Надо спуститься, - нельзя пренебрегать такими посулами. Крeпкiй настъ сладко засвистeлъ подъ лыжами, Мартынъ несся по скату все быстрeе, - и сколько разъ потомъ, во снe, въ студеной кембриджской комната онъ вотъ такъ несся и вдругъ, въ оглушительномъ взрывe снeга, падалъ и просыпался. Все было, какъ всегда. Изъ сосeдней комнаты доносилось тиканiе часовъ. Мышка катала кусокъ сахару. По панели прошли чьи-то шаги и пропали. Онъ поворачивался на другой бокъ и мгновенно засыпалъ, - и утромъ, въ полуснe, слышалъ {89} уже другiе звуки: въ сосeдней комнатe возилась госпожа Ньюманъ, что-то переставляла, накладывала уголь, чиркала спичками, шуршала бумагой и потомъ уходила, а тишина медленно и сладко наливалась утреннимъ гудомъ затопленнаго камина. "Ничего тамъ особеннаго не оказалось, - подумалъ Мартынъ и потянулся къ ночному столику за папиросами. - Все больше пожилые мужчины въ свэтерахъ: вотъ какiе бываютъ обманы. А сегодня суббота, покатимъ въ Лондонъ. Что это Дарвину все письма отъ Сони? Надо бы изъ него выдавить. Хорошо бы сегодня пропустить лекцiю Гржезинскаго. Вотъ идетъ стерва будить".
Госпожа Ньюманъ принесла чай. Была она старая, рыжая, съ лисьими глазками. "Вы вчера вечеромъ выходили безъ плаща, - проговорила она равнодушно. - Мнe объ этомъ придется доложить вашему наставнику". Она отдернула шторы, дала краткiй, но точный отзывъ о погодe и скользнула прочь.
Надeвъ халатъ, Мартынъ спустился по скрипучей лeстницe и постучался къ Дарвину. Дарвинъ, уже побритый и вымытый, eлъ яичницу съ бэкономъ. Толстый учебникъ Маршаля по политической экономiи лежалъ, раскрытый, около тарелки. "Сегодня опять было письмо?" - строго спросилъ Мартынъ. "Отъ моего портного", - отвeтилъ Дарвинъ, вкусно жуя. "У Сони неважный почеркъ", замeтилъ Мартынъ. "Отвратительный", - согласился Дарвинъ, хлебнувъ кофе. Мартынъ подошелъ сзади, и, обeими руками взявъ Дарвина за шею, сталъ давить. Шея была толстая и крeпкая. "А бэконъ прошелъ", - произнесъ Дарвинъ самодовольно натуженнымъ голосомъ. {90}
XX.
Вечеромъ оба покатили въ Лондонъ. Дарвинъ ночевалъ въ одной изъ тeхъ очаровательныхъ двухкомнатныхъ квартиръ для холостяковъ, которыя сдаются при клубахъ, - а клубъ Дарвина былъ однимъ изъ лучшихъ и степеннeйшихъ въ Лондонe, съ тучными кожаными креслами, съ лоснистыми журналами на столахъ, съ глухонeмыми коврами. Мартыну же досталась на этотъ разъ одна изъ верхнихъ спаленъ въ квартирe Зилановыхъ, такъ какъ Нелли была въ Ревелe, а ея мужъ шелъ на Петербургъ. Когда Мартынъ прибыль, никого не оказалось дома, кромe самого Зиланова, Михаила Платоновича, который писалъ у себя въ кабинетe. Былъ онъ коренастый крeпышъ, съ татарскими чертами лица, и съ такими же темно-тусклыми глазами, какъ у Сони. Онъ всегда носилъ круглыя пристяжныя манжеты и манишку; манишка топорщилась, придавая его груди нeчто голубиное. Принадлежалъ онъ къ числу тeхъ русскихъ людей, которые, проснувшись, первымъ дeломъ натягиваютъ штаны съ болтающимися подтяжками, моютъ по утрамъ только лицо, шею да руки, - но зато отмeнно, - а еженедeльную ванну разсматриваютъ, какъ событiе, сопряженное съ нeкоторымъ рискомъ. На своемъ вeку онъ немало покатался, страстно занимался общественностью, мыслилъ жизнь въ видe чередованiя съeздовъ въ различныхъ городахъ, чудомъ спасся отъ совeтской {91} смерти и всегда ходилъ съ разбухшимъ портфелемъ: когда же кто-нибудь задумчиво говорилъ: "Какъ мнe быть съ этими книжками? - дождь", - онъ молча, молнiеносно и чрезвычайно ловко пеленалъ книжки въ газетный листъ, а, порывшись въ портфелe, вынималъ и веревочку, мгновенно крестъ на крестъ захватывалъ ею ладный пакетъ, на который незадачливый знакомый, переминаясь съ ноги на ногу, смотрeлъ съ суевeрнымъ умиленiемъ. "На-те, говорилъ Зилановъ и, поспeшно простившись, уeзжалъ - въ Орелъ, въ Кострому, въ Парижъ, - и всегда налегкe, съ тремя чистыми носовыми платками въ портфелe, и, сидя въ вагонe, совершенно слeпой къ живописнымъ мeстамъ, мимо которыхъ, съ довeрчивымъ старанiемъ потрафить, несся курьерскiй поeздъ, углублялся въ чтенiе брошюры, изрeдка дeлая помeтки на поляхъ. Дивясь его невнимательности къ пейзажамъ, къ удобствамъ, къ чистотe, Мартынъ вмeстe съ тeмъ уважалъ Зиланова за его какую-то прущую суховатую смeлость и всякiй разъ, когда видeлъ его, почему-то вспоминалъ, что этотъ, по внeшности мало спортивный человeкъ, играющiй вeроятно только на бильярдe, да еще, пожалуй, въ рюхи, спасся отъ большевиковъ по водосточной трубe и когда-то дрался на дуэли съ октябристомъ Тучковымъ.
