Девушка сложила руки на груди и произнесла:

– Я же просила, не ночью. Не присылать никого ночью. Что за люди…

Оторопело похлопав ресницами, я сглотнула и спросила неверяще:

– А вы… что…

– Ну?

– Вы… баба…

Глаза девушки сверкнули, как аквамарины, брови сдвинулись, придавая молодому и вообще-то очень красивому, лицу суровость.

– Что-что? – грозно спросила она.

Запоздало вспомнив слова старухи, я проговорила поспешно:

– Я хочу сказать… Я не… Я вообще где?

Девушка секунду изучала меня неподвижно, словно сканировала рентгеном, затем, все так же хмурясь, выдохнула и покачала головой.

– Тебе разве не сказали? – спросила она. – Отправляют, а сами не говорят, куда и зачем. Вот она, хваленая система коммуникации Круга. И Бирнан еще со мной спорит. Нет вы посмотрите!

Она обернулась куда-то в комнату и крикнула:

– Слыхали, они опять вводят в заблуждение народ.

Из глубины донесся скрип половиц, девушка чему-то ухмыльнулась, будто у нее в ухе гарнитура и лишь ей слышно собеседника, затем повернулась ко мне.

– Итак, – сказала она. – Как звать? Кто прислал? Зачем?

Я таращилась на нее во все глаза, пытаясь понять степень вменяемости девицы, которая живет на отшибе, по всей видимости на даче. Но, выбирая между снежным лесом и теплым домом, пусть и со странной хозяйкой, выигрывает явно второе.

Решив, что собралась с духом, я проговорила:

– Я Мирослава. Не знаю, как сказать… просто все может показаться странным, не сочтите за бред. Хотя я и сама неуверена…

– Ты стоишь на пороге яги, – прервала меня девушка, – куда еще страннее. Выкладывай, Мирослава. Заходи и выкладывай. Нечего там мерзнуть. Сегодня вообще удивительно морозная ночь.

Она чуть отошла в сторону, пропуская меня в дом. С опаской я перешагнула порог. Едва сделала это, меня окутало тепло и уют, пронизывающий холод остался позади, словно невидимая черта отсекает мороз и не пускает его внутрь.

Девушка указала на коврик у входа и вешалку.

– Разуваться тут, одежду можешь оставить здесь. Расчехляйся и приходи в кухню. Чаю налью. Кухня там.

Она кивнула налево в сторону широкой арки, из которой льется желтоватый свет, доносится тихий шум и бульканье. Затем развернулась и скрылась в ней.

Я быстро скинула с себя сырую от снега и пота верхнюю одежду, освободилась от ботинок, с удивлением обнаружив, что в доме этой яги теплые полы. Когда вешала пальто, заметила справа в кованой стойке метлу помелом вверх и еще три пустые ячейки.

Первым порывом было прикоснуться, потрогать, но здравый смысл остановил. Поправив кофту и подтянув джинсы, я прошла в кухню и скромно встала возле дверного косяка.

Кухня оказалась большой и антуражной. Стены выложены камнем, с потолка свисают пучки трав, чеснока, яблок и других сушек. Слева полыхает огромных размеров очаг, в котором, ни много ни мало, висит котел на треноге. Рядом кресло качалка с пледом, прямо как в сказках. Слева деревянный стол, вокруг три табуретки, причем все разные. Впереди под широким окном во все это великолепие встроена современная кухня с индукционной плитой, мойкой и духовкой.

Видимо девушка, именующая себя ягой, заметила мой взгляд.

– Думаешь, я тут только лягух в принцев превращаю? – спросила она.

Я растерянно покачала головой.

– Да я не…

– Ладно, не бойся, – сказала она отмахиваясь и подошла к котлу. – Проходи, садись, сейчас чай будет.

Я робко пересекла комнату и опустилась на краешек стула. Выросшая на сказках и кино, дом яги, если это действительно она, представляла по-другому. Маленькая избушка, куриные ноги, частокол, на котором синим сияют глазницы черепушек. Здесь же тепло, уютно и даже электрический чайник, который вот-вот закипит.

Девушка тем временем достала откуда-то внушительный черпак и помешала им в котле. Послышалось бульканье, девушка сосредоточенно заглянула внутрь, что-то пробормотала. С поверхности взвился дымок и рассыпался зеленоватым облачком. На губах яги появилась удовлетворенная улыбка.

– Так-то лучше, – проговорила она. – А то говорят, не работает, не работает… Они просто не умеют этим ямайским перцем пользоваться.

Затем обернулась ко мне. В этот же момент кресло скрипнуло и закачалось, словно в нем кто-то сидит. От неожиданности я вздрогнула, даже думать себе не позволяя, отчего оно пришло в движение, а девушка произнесла строго:

– Герман, прекратить пугать клиента. Иначе отправишься на чердак цепями греметь.

Кресло качаться моментально перестало, плед свалился на пол.

– Вот только не надо сцен, – проговорила девушка и, подойдя к креслу, вернула плед на место. – Ты вообще живешь у меня задаром. И, если не забыл, я тебе жизнь, то есть смерть, спасла. Можно и поприличней себя вести. Все, не канючь. И не мешай.

Под моим в конец ошалевшим взглядом она прошла к чайнику и налила кипяток в большую чашку. Затем поковырялась в шкафу и, достав оттуда банку, сыпанула щепотку травы в воду.

– Подожди немного, – наказала она, поставив чашку передо мной. – Кипяток не пей. Это Лукерья любит, чтоб пузырилось.

Я встрепенулась, услышав знакомое имя во всей этой неразберихе.

– Лукерья! – вырвалось у меня.

– Знакома с ней? – почему-то не удивившись, спросила девушка-яга.

Едва сдерживая волнение, которое почему-то всколыхнуло все тело, я проговорила, кивая:

– Да! Да! Это она меня сюда забросила! Сказала, сообщить, что я от нее. От Лукерьи!

Девушка-яга что-то невнятно промычала и шевельнула бровями, мол, ага, понятно. Затем села на другой стул и, растопырив ноги, уперлась ладонями в его край.

– Так, – проговорила она, спустя несколько мгновений. – Лукерья, значит. И чего она тебя сюда загнала? Мой дом находится не просто за городом, а как бы совсем за. Просто гуляя по лесу на ту тропинку не попасть. Понимаешь?

Она испытующе посмотрела на меня, я поспешно закивала, хотя эта девушка наверняка знает, когда ей говорят неправду.

– Понимаю, кажется…

– Это хорошо, – произнесла она. – Не люблю праздных зевак. А Лукерья может шутку выкинуть. Шутница она, в общем. Ты, надеюсь, не поглазеть пришла, а то мигом напою, забудешь, где была.

Забывать ни о чем я вообще не любила, тем более о таком. Замотав головой, сказала:

– Нет, я не из этих. Если честно, я все еще с трудом понимаю, что происходит, но, похоже, других вариантов нет.

– Не сталкивалась с потусторонним, – скорее утверждая, чем спрашивая, произнесла девушка-яга.

Я вновь кивнула.

– Даже представить себе не могла, что оно есть… Какое потустороннее?.. У меня в кармане смартфон последней модели, голосовые помощники, и еду доставляют прямо домой. Хоть и не отовсюду.

Девушка хмыкнула и произнесла понимающе:

– Могу представить твое смятение. Но мир таков, что места в нем найдется многому. Впрочем, это все лирика. Говори, что такого стряслось, если бабка Лукерья тебя зашвырнула к дому охранительницы границ.

Чай перестал дымиться, и я отхлебнула для храбрости. По телу мигом прокатилась теплая волна, остатки холода испарились, показалось даже, одежда высохла. Логика говорила, что это все какая-то несусветная дичь, так не бывает и нужно просто разложить все по полочкам, чтобы найти рациональное объяснение. Вся загвоздка заключалась в том, что сложно раскладывать на полочки, когда они вдруг обратились в зайцев и разбежались. Примерно так и выглядел сейчас мир, стремительно теряющий материальные постулаты, границы и всякое нормальное определение.

Вариантов не было. Я сделала вдох и выложила девушке-яге все, как на духу, начиная с магазина с тортами.

Девушка-яга слушала меня очень внимательно, глядя куда-то в пол, словно детально представляет все, что говорю. Сама не заметив, я вошла во вкус и вещала, как у психолога на приеме, перейдя уже от вечернего происшествия к другим событиям. Рассказала о том, как трудно сражаться за карьеру в мужском коллективе, как приходится вечно доказывать свою состоятельность, как не даю спуску никому, а люди оскорбляются. Словесный поток лился из меня, как горная река во время половодья. Когда закончила, ощутила неожиданное облегчение, словно сняла с себя вековой груз.