Старушка вновь одарила меня испытующим взором и произнесла:
– Далеко до него. Не дойду уж.
Она явно пыталась разжалобить, при этом продолжая сверлить каким-то пронзающим взглядом, от которого по спине табунами пробегают мурашки. Я же безграничным альтруизмом не отличалась, хотя бабушку жалко. Но после того, как насмотрелась и начиталась ужасов о разного рода мошенниках, десять раз подумаешь, прежде, чем кому-то что-то оказывать.
– У вас что, родственников нет? – спросила я наконец. – Может позвонить кому? У вас есть телефон?
Бабуля пожала плечами.
– Нет тлехвона, – сообщила она. – Не выйдет позвонить.
Я пробормотала, чувствуя, как вновь начинаю закипать:
– Да что за…
Становиться нянькой для незнакомой бабули, которая свалилась, как снег на голову, тогда как должна всецело заниматься поиском Кирилла, так бессовестно и низко исчезнувшего из квартиры, крайне не хотелось.
Я скрипнула зубами и произнесла:
– Тогда я сама позвоню, за вами приедет соответствующая служба и доставит в… Куда скажете. Или куда нужно.
Бабка как-то странно посмотрела на меня и хмыкнула:
– Ну попробуй, позвони.
Выдохнув клубок пара, я вынула из кармана телефон и быстро зябнущими пальцами набрала в поисковике запрос. Пока в интернете искала номер, они окончательно задубели, набирала уже почти не чувствуя.
Пошли гудки, но, когда в динамке раздалось «Служба…», звук прервался. Я глянула на монитор, тот погас.
– Этого мне еще не хватало, – проговорила я рассерженно.
– Что, не работает телехвон? – с деланным участием поинтересовалась бабуля.
Я, стараясь не проявлять агрессию к пожилому человеку, ответила:
– От мороза разрядился, наверное.
– От мороза, от мороза, – поддакнула бабуля.
– Блин…
Все навалилось каким-то снежным комом. Торт, шампанское, Кирилл, бабуля, теперь еще и телефон. Я искренне не понимала, где так напортачила, от чего моя прекрасно пропланированная годовщина пошла совсем не по плану. Только с пирожными все удалось.
Возникло острое желание подняться в квартиру, запереться и нарочно выключить телефон, запершись изнутри. Чтобы, когда Кирилл вернется, прочувствовал мой гнев.
Но бабулю оставлять на лавочке в мороз оказалось выше моих сил. В такой день не хотелось добавлять ещё больше проблем и засорять карму. С другой стороны, это совершенно незнакомый человек, пусть и пожилой, но я смотрю новости, знаю, как бывает.
И все же меня терзали сомнения. Желание развернуться и уйти боролось с неожиданно возникшей социальной ответственностью, которая вообще сейчас не вовремя.
– Блин… – шепотом повторила я.
– Хе-хе, – усмехнулась старушка, словно угадывала мои мысли
Почесав щеку, которая начала неметь от холода, я, наконец, проговорила:
– Так, бабуля, ладно. Давайте сделаем следующее: я сейчас вас возьму с собой и напою горячим чаем. Хотя мне это все очень не нравится. Обещайте вести себя прилично. Без всяких там… Ну вы понимаете. Когда поднимемся в квартиру, я немножко приду в себя. Тогда решим, что делать.
– Решим, – согласилась бабуля.
Я продолжила:
– Учтите, я с вас глаз не спущу. Просто совесть не позволяет оставлять пожилого человека в таком виде и в такую погоду на улице. Если уж вам действительно некуда идти. Вам ведь правда некуда идти?
– Правда-правда милая, – сказала старушка.
После этих слов она неожиданно бодро для ее возраста соскочила с лавочки и резво подошла ко мне.
– Ну что, милая, – сказала она, – где там твой этаж?
Я посмотрела на неё озадаченно. В целом старушка выглядела как самая обычная старушка, если не считать странного вороха платков вокруг головы, плеч и пронзительного взгляда, от которого становится не по себе.
И всё же я по какой-то неведомой причине согласилась взять её к себе в квартиру. Никогда прежде я не делала ничего подобного, и теперь казалось, что всё происходит в каком-то полусне, особенно если учитывать остальное произошедшее. Объяснить сове поведение смогла лишь стрессом и поступком Кирилла, которому еще влетит, в том числе и за это.
По ступенькам бабуля поднялась тоже очень быстро. Я вновь удивилась, ее силе и энергии.
Когда вошли в лифт, она посмотрела на свое отражение. Показалось, что смотрит она слишком уж внимательно. Сдерживая смешок, ибо не понятно, чем можно любоваться в таком возрасте, я с любопытством обернулась.
И застыла. По спине прокатилась холодная волна.
В бледном свете лифта в зеркале, как в окне, кипят котлы, мелькают покрытые снежными шапками леса, какие-то лица, черные мантии… Я так отчетливо это увидела, что на секунду решила, будто вместо зеркала на стену лифта повесили экраны. Но эта мысль тут же отпала, когда вместе с котлами обнаружила отражение старушки. Та словно то ли не видит их, то ли делает вид.
Плечи вздрогнули. Пришлось быстро зажмуриться, лишь через несколько мгновений открыла глаза. Лифт снова стал просто лифтом, а я с облегчением выдохнула, решив, что это тоже от стресса.
Когда дверцы разошлись, я поспешила вывалиться на лестничную клетку. Бабуля последовала за мной.
– Ну, – сказала она, – где твоя хватира?
После картины в лифте, пускать ее в дом хотелось еще меньше. Самое время скрутиться в кресле под пледом, взять чай и звонить подруге, жалуясь на благоверного. Но сейчас разворачивать старушку уже совсем некрасиво.
Я указала на дверь, новую, недавно поставленную, затем приблизилась и отперла замок. В глубине души шевельнулась надежда, что Кирилл каким-то чудесным образом уже вернулся и даже не переживала, что он может быть недоволен, увидев за моей спиной незнакомую бабулю. Но когда оказалось внутри, буквально по воздуху поняла – квартира всё также пуста.
Скинув с себя пальто и ботинки я прошла в кухню и включила чайник.
– Проходите, бабуля, – сказала я, – только если вы какая-нибудь шарлатанка предупреждаю, у нас сигнализация. И я могу позвонить в соответствующую службу. Так что, если вдруг решите что-нибудь… В общем смотрите у меня.
Бабуля из коридора крикнула:
– Какие нынче все недоверчивые.
Я слышала, как она шуршит одеждой и платками, стягивая с себя ворох вещей, а сама, тем временем, включила чайник и достала две чашки. Обычно покупала крупнолистовой чай, но сегодня его почему-то не оказалось. Пришлось доставать пакетики.
Пока я наполняла чашки, бабуля уже оказалась в кухне и уселась на стул возле стены. В черном, похожем на монашеское, одеянии, в нижнем платке, из-под которого выбиваются седые, слегка вьющиеся волосы. Если раньше ее вид напоминал добрую бабулю с картин старой Руси, то теперь она больше походила на знахарку все с тех же картин.
– Неплохая квартирка, – сказала старушка, неожиданно научившись правильно выговаривать слова.
Я с опаской посмотрела на неё, ставя перед ней чашку с дымящимся чаем, и села на соседний стул.
– Да, – согласилась я недоверчиво, – неплохая. Не самая крутая, но всё-таки отдельная и наша.
– Ваша, это стало быть твоя и мужнина? – спросила бабуля.
Я кивнула и ответила нехотя:
– Почти. Мы с ним не расписаны. Но можно считать живем, как это называется… гражданским браком, кажется. Или не знаю, по-моему, раньше так называли как раз брак, который узаконили документально. В общем, не хочу в это вдаваться и рассказывать о личной жизни. Мы мало знакомы.
Бабуля многозначительно хмыкнула и взяла чай. Некоторое время она смотрела, как дымится вода, поднимается пар, словно пыталась что-то разглядеть.
Я наблюдала за бабулей также пристально, как она за чаем. Всё-таки приводить в квартиру незнакомых людей, пусть и старушек, совершенно не в моём стиле. Внутри шевелилось какое-то непонятное беспокойство, какое бывает, если начинаешь делать что-то незнакомое. Хотя с первого взгляда бабуля не выглядела буйно помешанной или ещё кем, да и вряд ли пожилой человек может оказать посильное физическое воздействие. И всё же я не спускала с неё глаз. Телефон предусмотрительно поставила на зарядку, теперь он лежит на столе, мигая красными полосками.
